Ручей

    Зима долгие месяцы укладывала снежное покрывало под макушкой горы. Наметала метелями, насыпала снегопадами, морозила днем и ночью, пока не создала восхитительное белое торжество вечного ледяного царства.

    С первыми лучами весеннего солнца нагревались и  камни. Они и начали отдавать свое тепло, которое подтачивало снег и, собрав силы на первую каплю растаявшего ледяного крошева, наконец, побежало маленьким ручейком вниз. На своем пути, встречаясь с другими невеликими струйками, объединяя свои усилия, эти небольшие водные потоки родили-таки ручей. Полноценный и уверенный, который набирая силы, устремился к иным горизонтам, но не вверх, а вниз. На своем пути собирая новую дань с других таких же снежных шапок, он начал свое знакомство с миром. Мир требовал от него отдачи в виде влаги для питания целых синих и желтых долин цветов водосборов. Но в то же время, подпитывая зародившееся мокрое очарование туманами и дождями. Через несколько километров метаний среди камней, ручей влился в реку и уже в ней растворился, рассыпался на мелкие брызги, дал свою жизнь более крупному потоку.

Однако за это короткое время самостоятельной жизни, он успел набрать информации об окружающем мире и теперь заложил свои знания в общее хранилище, доступное всему живому и неживому.

    Первые секреты бытия заключались в созерцании окружающего. Голубое небо, красные в солнечных лучах заходящего солнца камни и изумрудная зелень альпийских лугов, усыпанная цветами  словно разноцветным бисером . Своими первыми восторгами от увиденного, ручей делился на перекатах, ударяясь во встречные камни и устремляясь со ступенек вниз маленькими водопадами. В один прекрасный момент его тело оторвалось от камней и вместе с воздушной струей совершило полет на несколько метров, обрушившись вниз небольшим водопадом. Во время этого дикого прыжка струя воды рассыпалось на миллиарды брызг. Но не осталась в таком восторженном состоянии, а собралась вновь в единое целое. Полученный опыт необузданного прыжка и приземления  заложились в памяти каждой молекулы воды. С первыми приобретенными знаниями и впечатлениями ручей заструился между камнями.
Иногда уходил под большие валуны. Ведь еще мало сил, чтобы побороть встретившуюся преграду. И тогда снизу из под обломков скал он оповещал мир о себе тихим разговором. Ручей жил и бежал, и этот бег  не суждено было остановить никому. Даже здесь, внизу, в полной темноте, продолжалось познание мира в его разных проявлениях. Вырвавшись из плена камней на поверхность к ярким лучам солнца, поток радостно оповестил мир об увиденном. Только он сумел побывать под камнями и узнать, какую тайну они хранят под своими крупными телами, покрытыми от долгого лежания лишайниками и мхом.

    Наконец его тело наполнилось новыми струями и окрепло, увеличилось в размерах. Он теперь не скакал, словно  необузданный жеребенок, а чинно протекал между двух берегов. В иные моменты тело его рассыпалось на мелкие рукава, которые бежали параллельными курсами. Порой бег замедлялся, и образовывались ванночки с водой, поверхность которой казалась неподвижной, стоялой. Это было обманчивое впечатление, движение не прекращалось ни на секунду. Зато в этой тиши он позволял наклониться к себе цветку первоцвета и срисовывая его, закладывал в память информацию о красоте альпийского луга и его обитателях. Он словно организовывал фото сессию для совсем неопытного экземпляра фауны. Ни один мастер не в состоянии  запечатлеть моменты, когда цветок под напором ветра склонялся к воде, и чашечка его прикасалась к поверхности. Словно совершая таинство первого невинного поцелуя. Этот момент фотографу нужно было ловить в долгом ожидании, а ручей видел это постоянно.

    Большое удовольствие приносила игра со светом. Поймав луч, он искажал и преломлял его. При этом мерцающий блик раскладывался на семь цветов радуги и начинал искриться , словно купец транжира рассыпал в ручей драгоценные камни. Эти алмазные россыпи показывались с упорным  наслаждением, особенно зазевавшимся туристам. Свое искусство в преломлении луча он показывал над водопадами в облаках брызг,  образовавшихся от падения воды  с высоты. Эти радуги каждый раз возникали разные, и ими можно  любоваться бесконечно. Словно на огромном экране в кинотеатре он устраивал калейдоскоп игры со светом и мастерски подставлял его под окуляры фотоаппаратов.

    Упала капля с листа, и прикоснувшись к воде, прогнула небольшую чашечку. Затем растворилась в потоке, но оставила маленькую волну. Эта рябь разбежалась ровными кругами во все стороны. К берегам. И тут же из центра этого водоворота в диком восторге выпрыгнул хариус. Тело рыбы изогнулось в прыжке как у прима балерины в Большом театре. Плавники раскинул в стороны, и, поймав солнце, отразил его как разящий наконечник стрелы. Распуганные мошки не успели ничего понять и стали добычей этой смелой и мощной рыбы.

    Бабочка легким движением крыла оставила свой неизгладимый след в генетической памяти ручья, который давно уж превратился в небольшую речку. Наконец на пути встретился мощный водный поток. Соединившись с ним наш ручей покатился дальше. Вниз, в долину. Но накопленная память жила в каждой капле и передавалась другим крупицам, с которыми приходилось соприкасаться. Одновременно, новые знания получались от подружек соратниц, которые совсем недавно вот так же сорвались с гор из под снежных шапок.

    Зимой в большие морозы, ручейки умирали, превратившись в бело голубой лед. Но знали и верили, что с наступлением весны, вновь понесут свою память в долину к людям. Так было все века, и пусть продолжается вечно.