Выставка офортов Гойи и Пикассо Коррида

Пасадилья со смертью
В Ставропольском музее изобразительных искусств открылась выставка 130-ти подлинных офортов Гойи и Пикассо «Коррида. Песок и кровь». Это фантастические по экспрессии, силе воздействия, сюжетам и, конечно же, технике исполнения графические работы двух великих испанцев. Оба были с детства покорены боями с быками, как, впрочем, и все испанцы, у которых в крови коррида. И это совсем не случайно. В офортах Гойи многие работы имеют пространные подписи, среди них часто можно встретить упоминание о маврах. Например, такую на офорте Гойя «С 1750 года быков стали дразнить по-другому: пары коротких пик (бандерильи) втыкали животному в затылок. Мавры втыкали бандерильи не попарно, а только одну, они называли их гарпунами».  В другой надписи снова упоминаются мавры: «Мавры дразнили быка на арене бурнусом», и т.д. Дело в том, что бой быков древнейшая забава, известная еще с минойских времен, она сохранилась в древнегреческом мифе о Тезее, победившем получеловека-полубыка. Сакральный смысл этого действа – в победе над страхом, над животным началом, над злом. На Иберийском полуострове это языческое поклонение быку тоже связано с ритуальным обрядом его убийства. А во времена мавританского владычества бычьи бои приобрели еще и смысл национального освобождения. Случилось это в Х1 в. при Сиде Воителе, который стал героем знаменитой «Песни о Сиде», а коррида превратилась в символ освободительной борьбы. Кроме того, это была и борьба против исламизации испанцев, ведь мавры завоевав Испанию в 711 году, раздробив ее, насаждали магометанство. Сид и был тем, кто выдвинул идею тавромахии как символа объединения испанцев, победы добра над злом с лозунгом «Так хочет Бог!» То есть торжества христианства над маврами и исламом. Этот девиз был вышит на боевых знаменах, с ним шли на смерть. Покровителями корриды стали Георгий Победоносец и сама Богородица. Освященная покровительством двух самых почитаемых христианских святых коррида за много веков тоже стала своего рода религией народа. Этому способствовало и то, что бои с быками стали проводить во время христианских праздников. Произошло как бы наложение одного на другое и в сознании народа они стали неотделимы. Отсюда и такая популярность корриды. Матадор на белом коне как символ света и добра, христианства, борется с черным быком – символом зла, тьмой, исламом. Так бой с быком приобрел мистический смысл, который не утрачен до сих пор. Бой с быком для тореро служение. И не случайно, что они совершали перед боем паломничества к Богородице Макарена в Севилье или Фатимской Пресвятой Деве в Португалии. Эта традиция сохранена и в наши дни, одна из известных тореро Лидия Артманова рассказала как-то в одном из своих интервью, что прошла 75 км до фатимского храма, стерев ноги в кровь. Кстати, она же объяснила, почему испанцам не жалко убивать быков на арене: «Быков мне не жаль. Это дьяволы во плоти! Бойцовский, или испанский, бык ничего общего с привычными быками и коровами не имеет. Это агрессивные, жаждущие крови животные. Они убивают себе подобных и добивают ослабевших от ран сородичей, а телята нередко забивают своих братьев и сестёр. Самые опасные «бойцы» весят около полутоны, разгоняются до 30 км в час и могут перевернуть самосвал, а высота их прыжка — 2 метра. Они сражаются лишь раз в жизни: испанцы убивают их сразу на арене, а португальцы отправляют на бойню. Лучших оставляют для племенного разведения».
Инквизиция тоже поддерживала проведение корриды. В Мадриде на самой большой, королевской площади Пласа-Майор, проводили как аутодафе, так и бои с быками. Суды инквизиции с сожжением еретиков и коррида собирали огромное количество зрителей, на них присутствовали аристократы и королевская семья – на одном и том же месте: на балконах близлежащих домов. И страх перед инквизицией, когда любого, даже знатного человека, могли обвить в ереси, снимался корридой, где человек бился с быком – воплощением зла, на равных. Тореро и бык воплощали характер испанца, их бой учил умению побеждать в сложных жизненных ситуациях. Это была своего рода психологическая разрядка, освобождение от страха, беспокойства, злобы, досады и других негативных чувств. Страх – это нерешительность. А любое колебание на арене может стать фатальным. Впрочем, как и в жизни: костры, виселицы, пытки в застенках инквизиции не способствовали пастушеско-буколистическим пристрастиям испанцев. Прекрасно все это объяснил когда-то Нагибин в «Науке дальних странствий»: «При такой закалке испанцу нужен был огонь, страсть, кровь, игры со смертью… он получил фламенко и хоту, деревенские драки на ножах, где зрители делают ставки, и корриду!» Зато после победы человека, наступало ликование и спокойствие. Недаром же испанцев считают самой доброжелательной нацией в мире, расслабленной и ни о чем не беспокоящейся.
Это восприятие корриды испанцами надо знать, чтобы понимать восхищение боями с быками не только Гойя и Пикассо, но и поэтов и писателей, в том числе и иностранных. Один из поклонников корриды был Хэмингуэй, который во многих рассказах описал ее и даже посвятил тореро роман «Смерть после полудня» (1932). Коррида проникла в испанские танцы. Один из них – сложнейший пасадобль, символический танец смерти, в котором все фигуры изображают движения тореро на арене: «атаку», «удар мулеты», «сюрпляс» (переступание с ноги на ногу), «экар» (уклонение), «плащ», «веронику» (движение плаща вокруг тела тореадора) и др. Даме отводится второстепенная роль, как и зрителям на арене… Зная все это, зрители, пришедшие смотреть офорты Гойи и Пикассо о корриде, не станут ужасаться и говорить о кровожадности как черте испанского характера. А такие суждения можно было услышать на презентации выставки в Ставропольском музее. Ничего общего с реальностью они не имеют.

Серия офортов Ф.Гойи «Тавромахия» (1815-16) создавались в сложное для Испании время, под впечатлениями об оккупации страны Наполеоном и творимыми в то время зверствами. Почти одновременно он закончил серию офортов «Бедствия войны» (1810-14).   Основная масса пластин хранится в Королевской Академии Сан-Фернандо. Эта графика очень отличается от раннего Гойя, праздничность, утонченная живопись Тьеполо, под влиянием которого он находился, сменилась увлечением техникой Веласкеса, Эль Греко, Рембрандта. В картинах доминирует трагизм, резкие контрасты темного и светлого, а в графике – стремительность рисунка пером на пластине, до такой степени, что его шероховатость, царапающая игла на офорте заметна. Этот период был сложным и в личном плане. Гойя стал глохнуть с конца 1790-х, исторические события обострили его болезнь. И он окончательно уединился на своей вилле вблизи Мадрида, которую стали называть «Дом глухого». Тут были созданы знаменитые гравюры «Каприччос», портреты и многие другие произведения. Не прошли для него бесследно и преследования со стороны инквизиции, только чудо спасло его от застенков. Надломила смерть жены, многих друзей и покровителей. И живопись его стала еще более эмоциональной, жесткой, откровенной, стремительной, резко отличавшейся от классического рационализма. Он нашел решение в движении, только оно, по его убеждению, могло прорвать и развеять давящую тьму. Ритм, резкость, порывистость становится темой его «Тавромахии». Его рисунки объемны – чувствуется мастер рисунка, каждый штрих усиливает драматизм сюжетов. Он ведь тщательнейшим образом изучал гравюры Дюрера и Рембрандта. Всего эта серия состоит из 32-х, а некоторые считают, из 43 листов. Они как бы законченный репортаж от возникновения корриды до ее кульминации – гибели тореро. По сути, это документальная хроника с важными для боя быков элементами. Начиная от того, какими пиками пользовались, пеший бой, бой сидя, на столе с завязанными ногами, дразнение быков собаками, неуправляемость зрителей, которые сами нападают на быка, а порой и бык перепрыгивает к зрителям за ограду… Точные надписи помогают зрителям ориентироваться в происходящем и замирать от восторга перед мастерством как самих героев офортов, так и художника, воплотившего это зрелище со скрупулезностью спортивного комментатора. Значительно позже этот документальный репортаж использовали Дега (в балетных и сериях с ипподромов) и Тулуз-Лотрек (из кафе и домов терпимости).   
Что еще интересно, офорты «Тавромахии» и «Пословиц» в 1937 году была переданы СССР от испанских профсоюзов как дар к 20-летию Октябрьской революции. В 1947 году по заказу правительства Испании выполнили последнее издание графики Гойи на бумаге Х1Х в. в прижизненной мастеру технологии. Вот почему на некоторых офортах можно прочесть дату «выполнена в 1947 г.».
Литографии корриды Пикассо не менее интересны. Художник создал эту серию уже в последние годы жизни: в 1959-60-х гг. Получилось два альбома «Торо и торерос», подписи к ним делал его друг и известный тореадор Домингин. У Пикассо появляется новый образ – Христос.  Он становится как бы участником корриды. Художник символически объединяет распятого на кресте Бога с быком, которого как бы приносят в жертву на арене. Эта тема жертвенности появляется в предвоенном офорте «Минотавромахия», здесь Минотавр одновременно и бык, и матадор, который направил шпагу в грудь девочке с букетом цветов. А сбоку над всем этим нависает распятый Христос. Распад мира, фантасмагория и реальность, жестокость и чистота – что победит, еще никто не знает… Кстати, Пикассо знал и любил корриду, отец водил его на представления с 5 лет. Наверное поэтому его рисунки к бою быков так убедительны. В отличие от Гойи они решены как силуэты, летящая, легкая линия словно не прерывается, но все элементы корриды воспроизводятся. Как говаривал сам мастер, на него так повлияли наскальные росписи первобытных художников в Альтамире, открытых в 1880 г., что он взял их за основу своих рисунков: «После Альтамиры все декаданс!»
В серии литографий «Торо и торерос» тоже есть хронология, и это тоже своего рода репортаж с места действия. Но есть и то, что объединяет Пикассо с еще одним великим испанцем - Дали. Он рисует сбоку, сверху, на заднем плане небольшие сценки, которые дополняют психологический портрет матадора, углубляя драматизм и жизненность. Есть в некоторых рисунках и какая-то прозрачная детскость, непосредственность, словно не рукой мастера водил ребенок. И тем не менее, в них легко узнать стадион, арену, красавицу испанку.
Итак, выставка представила гравюры, посвященные Корриде, показала два мира - Гойи и Пикассо. Они не противопоставлены, а дополняют друг друга. Азарт, риск, жизнь и смерть, страсть и свобода – вот главные темы этих 130 офортов и литографий. Но в любом случае, на песке в итоге кровь, вот почему организаторы назвали свою выставку «Песок и кровь». Выставка будет работать до 15 июля, еще есть время ее посмотреть, такое событие бывает очень редко. Организаторами выставки были Ставропольский музей изобразительных искусств и московская компания «Артгид», которая давно сотрудничает с музеем и не в первый раз привозит уникальные коллекции из частных собраний.