Калитка

 НЕПРИМЕТНЫЙ на фоне больших домов, тихий дворик с крохотной избушкой посередине жил своей жизнью и радовался, что не стоит на нём гараж и нет техники, моторы которой постоянно урчат, выхлопные трубы дымят, а потому покой наступает редко.

Состарившийся за долгие годы своей жизни, дворик очень нуждался в тишине, и его всё устраивало. Высокая берёза бескорыстно укрывала от непогоды почти треть земли; в дождь, буран и ветер стучалась она ветками в небольшое оконце преданно стоявшей рядом избушки, словно приглашая во двор хозяев, а то и сама просилась вовнутрь.

У трёх оконцев были свои любимые минуты и времена года. Зимой они охотно подставляли стёкла Деду Морозу, и тот азартно и мастерски разрисовывал их диковинными морозными кружевами. Весной радовались оконца большому и тёплому солнцу, ловили его лучи и пропускали в оттаивавшую после зимнего сна пустующую избушку, чтоб поскорее отогреть. Летние забавы оконцев сводились к тому, чтобы спрятаться в тени старой берёзы и под кронами молодых, набирающих силу, яблонь. Одному оконцу никак не получалось дотянуться до сада, и оно дразнило два других тем, что своими глазками отражало заходящее за горизонт солнце; с улицы стёкла казались огненными пятнами, будоражили фантазию. Осенью же стёкла отражали под окнами цветущие поздние цветы и оттого казались они фотографиями в рамках.

Со всех четырёх сторон, как издавна в деревне повелось, окружён дворик изгородью, от ветхости ставшей неказистой. Уж и не вспомнить теперь, в каком году изгородь родилась; известно лишь, что молодым да красивым был её хозяин, с романтической душой; умел жизнь вдохнуть он в свою работу. Калитка получилась у него не вычурная, простенькая, но хозяин такой её и задумал; она очень гордилась собой, и на то имела полное право. Кто бы ни проходил в избушку, всех калитка впускала-выпускала, всех в лицо знала.

МНОГОЕ КАЛИТКА ПОМНИЛА, в памяти берегла: скромную свадьбу хозяина и то, как за детьми, когда те были маленькими, присматривала, не открывалась, чтоб не выбежали на дорогу. Не скрипела, чтоб родителей не разбудить, когда жених хозяйскую дочку поздней ночью до избушки провожал. Трепетно держала на своих плечах пиджак жениха тёплыми летними вечерами и, не дыша, слушала шёпот влюблённых. За сыном хозяйским, чтоб не выдать его позднее возвращение, закрывалась тихонько калитка, радуясь весёлому настроению парня, и потом наблюдала, как тот долго сидел на скромных деревянных ступеньках крылечек.

ГОДЫ МЕЖ ТЕМ текли своей чередой… Выпорхнули в самостоятельную жизнь и остались в городе сначала хозяйская дочка, а потом и её брат; состарились хозяева, и вместе с ними потихонечку копила болезни избушка.

Не молодела и изгородь; чинил её хозяин, как мог, однако же на новую денег не хватало. Всё чаще калитка подставляла своё плечо хозяину, когда тот, уже занемогший, выходил подышать свежим воздухом да с прохожими перекинуться парочкой слов. Вслушивалась калитка в биение сердца хозяина и грустила: слабеет, тает день ото дня человек. Торопливо открывалась она врачу, чтоб успел он оказать срочную помощь хозяину, и не закрывалась, пока «скорая» не отъедет.
Время от времени хозяйку в магазин калитка выпускала и встречала по возвращению, а больше у неё и дел не осталось. Почтальона всякий раз во двор приглашала, но тот редко письма приносил; на разговоры времени не оставалось, и он торопливо проходил мимо. И опять оставалась калитка наедине со своими мыслями. Грустно ей становилось без движения; привыкла она к порядку и людям, и занятие своё – впускать-выпускать хозяев и гостей – любила. Казалось калитке, что без неё просто потеряются люди…

С болью закрылась калитка в последний раз за хозяином, а потом и за хозяйкой, и осталась одна-одинёшенька. До берёзки ей было не дотянуться; столбы подгнили в земле и стали коситься на калитку, поддерживали её нехотя, скорее, по обязанности, чем по дружбе; общались нехотя. Шарниры расшатались, и однажды калитку так перекосило, что не могла она пошевелиться.

ЗАХИРЕЛ ДВОРИК без хозяйского догляду; вмиг сорняки заполонили территорию, избушка едва улицу могла разглядеть сквозь них, чтобы знать, происходит ли там что-нибудь. С каждым днём стоявшие на земле без фундамента сенки силы теряли, покосились; под грузом долгих лет мхом крыша поросла. А там очередь и до окошек дошла: будто в размерах они уменьшились, подслеповатыми стали, безрадостными. Тогда-то и дошёл до калитки смысл некогда сказанных хозяином слов о том, что природа не терпит пустоты.
Дни с неделями чередовались; люди мимо проходили, совсем не обращая внимания на заброшенный дворик и тем более калитку, и та совсем почти веру в чудо потеряла. Ещё какое-то время могла бы она продержаться, прислонившись к столбу с шарнирами, но не хотелось ей бесславного конца.

НАВЕРНОЕ, все мысли хорошие когда-то силу обретают; становятся кому-то нужными; случился поворот и в судьбе калитки. Однажды ближе к вечеру, весной, когда лёд с реки сошёл, и теплые дни наступили, ватага ребятишек гурьбою мимо проходила, и немного отставший парнишка заметил грустно покосившуюся калитку. Он-то и предложил взять её на речку, чтобы, поплавать, как на плоту. Друзья поспорили немного, надо ли чужую ограду доламывать, а потом решили, что она и без них уже службу избушке не служит, и унесли калитку на речку.

Место они выбрали скоро – заводь у берега спокойная, до быстрого течения далеко, а если ненароком доведётся опрокинуться, дно совсем близко, не даст утонуть. Для надёжности скрепила ребятня ветхую калитку гибкими ветками и опустила на воду. Не по силам той оказалось троих ребятишек выдержать, пришлось самого маленького путешественника на берегу оставить. Обидевшись, стал он кидать в речку камешки, стараясь обрызгать друзей; они же весело смеялись, шутили.

Впервые за несколько месяцев калитка вновь почувствовала себя нужной, пусть и незнакомым ребятишкам; послушно плавала, наслаждаясь холодной весенней водой. Полюбились ей отражавшиеся весёлые большие белые облака на фоне неба голубого, и захотелось ей хоть как-то подняться ближе и к небу, и к облакам, и к солнышку. Но не знала она пока, как над деревней воспарить и дворик свой с высоты увидеть.
С привычного места на дворике видела калитка только соседский двор через дорогу, большой и просторный, с оградой железной и красиво коваными воротцами. Но те знаться не хотели, стояли гордо, в разговоры не вступали, закрывались плотно и с характерным железным звуком, заслышав который калитка всякий раз испуганно вздрагивала. Новый дом напротив казался дворцом, был шумным от постоянных гостей и большого количества автомобилей. Калитка чувствовала себя неловко перед посторонними людьми, тяготилась своего безысходного положения. Несколько раз её едва не сбивали водители, но жаловаться было некому.
А здесь, на речке, в небольшом лесочке, был интересный мир, полный необычных звуков; увидела калитка брызги в солнечных лучах, услышала плеск воды, пленивший её. Она обрадовалась, когда наигравшаяся детвора разбежалась, оставив её ночевать на берегу. Сполна насладилась калитка и волшебным солнечным закатом, и звёздами в бескрайнем бархатном небе, и даже подслушала сидевшую на скамеечке неподалёку влюблённую парочку.

В прекрасном настроении встретила калитка утро, но спустя пару часов затосковала она по родному дворику; захотелось ей занять привычное место у крылечек старенькой одинокой избушки.

НЕИЗВЕСТНО, как бы дело обернулось, да вскоре проходил мимо калитки давнишний друг её хозяина, узнал, принёс к избушке, на скорую руку пристроил на прежнее место, проволокой прикрутил, чтоб не упала. Стал знакомым звонить, предлагать под сад-огород участок купить.

Приходили незнакомые люди, измеряли, писали бумаги, и хоть и не без усилий, но калитка то и дело открывалась-закрывалась; к ней вернулось прежнее, уже подзабытое состояние. Потом появились немолодые мужчина с женщиной, принялись порядок наводить: чистили, скребли, вывозили мусор и сорняки, а там и за ремонт сараев принялись. К осени прохожие не узнавали возрождённый дворик, дивились, насколько он, оказывается, уютный и славный. Только изгородь, говорили, очень уж ветхая и несовременная, заменить бы надо.

Радовалась калитка разговорам и боялась одновременно, не зная, как поступит с ней новый хозяин. А тот не торопился менять изгородь, лишь слегка подлатал кленовыми колышками, столбики железными трубами укрепил, калитку подровнял, прибил на новые шарниры, да и строительством бани занялся.

Банька получилась, что надо; маленькая, она пришлась ко двору и хозяевам, и калитке. Ещё через пару дней, наблюдая за коловшим чурки хозяином, калитка вдруг обрадовалась: надо ей сгореть в топке, и тогда поднимется она дымком к небу ближе и увидит с высоты любимый ею дворик.
 
…Перед самым Новым годом слухи по деревне ходили, будто субботним вечером видели люди, как струившийся из той баньки дымок собрался над двориком, обретя очертание калитки, да и поднялся к небу, покачался так секунду-другую и растворился в темноте. Красиво из деревни калитки ушла, в баньке оставив частицу тепла.