Глава 29 - Будни мусорщика. Коллеги по цеху

    В моей истории остались ещё те, из нашей подозрительной братии, кто заслуживает особого внимания. Имена этих мусорщиков следующие: Китон Грэхем, Альтаир Видаль, Отто Майер и Агнесса Стравинская.
    О Китоне Грэхеме уважаемый читатель уже кое-что знает. Но что ещё известно читателю кроме того, что мусорщик первого класса Грэхем, ранил меня в поединке на арене? И что он лучший нынешний экземпляр корректировочной организации, инициатором которого является магистр Легран?
    Инфанта сдержала слово, и однажды познакомила меня с тем, кто так же как и я, обучался у мастера Ко. Наше знакомство состоялась всё в том же пабе. Китон редко захаживал в это злачное местечко, не более раза в месяц. Но в тот раз он появился в баре, и я сразу же заприметил его. Я толкнул свою напарницу, она отвлеклась от сосредоточенного распития коктейля, и помахала рукой Грэхему.
    Высокий мужчина с небольшой бородкой и усами кивнул нам, подошёл к барной стойке, заказал себе выпивку, а затем, со стаканом в руке, проследовал к нашему столику. Признаюсь, я с нетерпением ждал первой встречи с ним. Как он будет себя вести? Как будет со мной разговаривать? Наверняка, смертельная обида и желание поквитаться со мной сидит в нём? Ведь до меня у него не было поражений в поединках на арене. К тому же, Китон не грязнокровка, а следопыт, из которого с большими трудами Лукреция Легран сотворила превосходного мусорщика. Возможно это, как не крути, оставило свой след?
    Грэхем присел возле Инфанты, оказавшись напротив меня. Некоторое время он осматривал меня. Я же, не смутившись, уверенно смотрел в его карие глаза. Затем он проговорил:
    - Что ж, я рад тому, что нам представилась возможность знакомства в неформальной обстановке. – И он протянул мне руку. – Китон Грэхем.
    Я тоже назвал себя, и пожал ему руку.
    - У твоего напарника крепкое рукопожатие, Инфанта. – Улыбнулся мусорщик Грэхем. – Как тебе с ним работается? Не подрались ещё?
    - Бывало разное. – Бросила рыжеволосая, переглянувшись со мной.
    - Так-так, кажется я что-то слышал про выбитые зубы от Каина. – Посмеиваясь проговорил Китон.
    - Ничего ты не слышал. – Огрызнулась моя напарница.
    Грэхем издал короткий смешок и отпил со своего стакана. Признаюсь, мне был несколько непонятен его добродушный тон. Возможно, он был намеренно наигран? Ведь из-за воротника рубашки я заметил шрамы, которые, судя по всему, принадлежали моим зубам. Я ожидал холодного вызывающего обхождения, и даже готов был к драке. Поэтому держался настороже.
    - Так лучше видно? – Китон немного отодвинул воротник, и я увидел борозды шрамов на его шее и плече. – Отличная работа, Ноэль. Схватка с ликаном для меня впервые. В следующий раз я буду знать, что вашему брату лучше сразу отсекать голову. – Двусмысленным тоном проговорил он, глядя на меня.
    - Я не стремился становиться твоим врагом, но я и не собирался умирать. – Отвечал я.
    - Не вижу смысла считать кого бы то ни было врагом на арене. Если волею судьбы ты стал участником боёв в клетке, значит высшие силы ордена испытывают свой инструмент на прочность. В тот момент моя прочность оказалось сомнительной, ведь я недооценил тебя. Ты неплохо себя проявил, а я вынес для себя урок из нашего поединка. Выпьем же за это. – Китон поднял свой стакан вверх и протянул его вперёд. 
    Я чуть помедлил, но затем поднял свой стакан. Звонко ударившись, мы выпили. Инфанта с интересом поглядывала на меня и на Грэхема. 
    - Мне знаком твой стиль боя. Правда он ещё несовершенен, однако я определённо наблюдал его ранее. Кто тебя обучал?
    - Ко Джун Вей. – Отвечал я.
    - Вот как, мой старый учитель всё ещё в строю. – Оживился мусорщик Грэхем. – Ты нарочно об этом ничего не говорила? – спросил Китон, посматривая на мою напарницу.
    Рыжеволосая хитро подмигнула.
    - Ты тоже учился у мастера Ко? – в свою очередь удивился я.
    - Это было чуть более сорока лет назад, в городе Левоча в Словакии. Знания Джун Вея хорошо послужили определённым интересам ордена. Он обучал ещё нескольких мусорщиков до меня, так сказать, под заказ членов совета.
    - Так значит мастер Ко – дамфер?
    - Само собой, только он привилегированный дамфер. Его знания и способности чрезвычайно интересовали орден, но он наотрез отказался принять обращение. Согласился он только на питьё крови, притом, что кровь ему выделялась от старейших кукловодов синдиката, дабы её сила максимально продлила жизнь Джун Вея. И всегда принадлежала разным представителям старшей крови, дабы не могла вызвать сбоя мыслительной деятельности у филиппинца, как у зависимых людишек от крови их хозяина. Трудно поверить в то, что орден пошёл на такие условия ради жалкого человечишки.
    - Мастер Ко не жалкий человечишка. – Серьёзно произнёс я.
    - Конечно нет, иначе подобного особого отношения он бы не заслужил. – Ухмыляясь проговорил Грэхем, наблюдая мою реакцию.
    Китон спросил кое-что у Инфанты, та ему ответила. Каждый отпил со своего стакана. Мы немного помолчали.
    - Так сколько же ему лет? – спросил я, возобновляя беседу.
    - Когда он обучал меня, ему было где-то около пятидесяти. Сейчас ему должно быть под девяносто.
    - И как долго организм человека может прожить на крови декара?
    - Зависит от качества крови. Чем старше декар и сильнее его кровь, тем дольше протянет ферг. В среднем до ста двадцати - ста пятидесяти лет.
    - Что ты знаешь о мастере Ко? – продолжал выспрашивать я.
    - Когда-то он был настоятелем в буддийском монастыре на Филиппинах. Не знаю, была ли у него семья. Мне известно только что отец его был бедным рыбаком, а мать плела сети на продажу. – Отвечал мусорщик Грэхем, прихлёбывая со стакана. – А что, он тебе ничего не рассказывал о себе?
    - Не рассказывал. Меня, впрочем, он тоже не расспрашивал. Что я вынес от мастера Ко, так это развёрнутую историю жизни Инь-Цзы, в суме с толстым сборником его цитат. – Отвечал я.
    - Типично для него. – Ухмыльнулся Китон. – Джун Вей не любил разговоров не несущих в себе поучительной морали. Сколько же ты учился у него?
    - Чуть больше двух лет.
    - Всего-то?! Неудивительно что твой стиль боя со стороны смотрится таким неуклюжим и сыроватым. Моему старому учителю нужно было подольше потрудиться над тобой. – Засмеялся Грэхем, поглаживая тонкие усики.
    - Сколько же ты у него учился? – спросил я, недовольно наблюдая за тем, как самодовольный мусорщик скалит зубы, обнажая небольшие вытянутые клыки.
    - Моё учение длилось восемь лет, пока я однажды не превзошёл Джун Вея. Я думаю, ты не упустил из вида его стеклянный глаз?
    Я кивнул.
    - В один из тренировочных боёв, моё лезвие оказалось быстрее его, и ослепило его левый глаз. Тогда мой старый учитель решил что моя подготовка закончена, ведь ученик стал лучше учителя. – Отвечал Грэхем. Затем он положил руки на стол, и, наклонившись вперёд через стол, подвинулся ко мне. – Почему же Джун Вей недоучил тебя? Неужели ты не оправдал его ожиданий?
    Я несколько секунд пожирал его глазами, понимая что он намеренно провоцирует меня. Затем я перевёл взгляд на Инфанту, она, поёжившись, отрицательно покачала головой. Я нащупал на поясе рукоять ножа. В мгновение ока я достал его, и вонзил в стол возле пальцев наглого мусорщика. Столики вокруг нас заволновались, предвкушая хорошую драку. Моя напарница поднялась, и внушительно проговорила бармену, что всё хорошо.
    Мусорщик с тонкими усиками хладнокровно осматривал нож, на рукояти которого имелись иероглифы.
    - Это нож Джун Вея? – наконец спросил он.
    - Да.
    - Так значит… ты убил его?
    - Да.
    - Каким образом?
    - Так закончилось моё обучение.
    Китон Грэхем ещё около минуты внимательно смотрел на нож, затем перевёл взгляд на меня и рассмеялся.
    - Вот как, стало быть мой старый учитель тоже недооценил тебя. – Смеясь проговорил Китон.
    - Возможно.
    - Я могу посмотреть?
    Я кивнул.
    Грэхем не спеша вынул нож со стола, осмотрел его в обеих рука, а потом вернул мне.   
    - Когда-то я не мог угнаться за лезвием этого ножа. – Проговорил он. – Выпьем же за успокоение души Ко Джун Вея.
    - За мастера Ко. – Заключил я.
    Инфанта поддержала нас, и мы втроём выпили, осушив стаканы. Далее русло беседы перетекло в сторону действующей политики синдиката, и ближайших планов на операции корректировочной организации.
    Я никогда не работал в паре с мусорщиков Грэхемом. Однако пересекаясь с ним на крупных делах, я с умеренным неудовольствием отмечал его профессионализм и безупречное выполнение работы. 
    Следующим о ком я желаю поведать читателю является Отто Майер. Отто – мусорщик магистра Вагнера. Из всех представителей корректировочной организации, чьих инициаторов я знал, Отто наиболее походил на своего наставника. Мусорщик Майер представлял собой двухметрового верзилу, скандинавской наружности, носил светло-русую бороду, и выбривал волосы на висках и затылке. Под нахмуренными объёмными бровями, проступал открытый взгляд мягких голубых глаз. Отто слыл доброжелательным здоровяком за общим столом в баре, и неистовым ужасающим медведем в схватке. Я лично видел, как при зачистке группировки бунтующих против синдиката грязнокровок, он голыми руками убил восьмерых. Причём одного из них, довольно крепкого, мусорщик Майер, в буквальном смысле, разорвал напополам.
    А познакомился я с ним таким образом. В “Пещере Каина” пьяный дебош был, так сказать, колоритным антуражем, и происходил с завидной регулярностью. Но однажды в бар явилась компания подозрительных декаров грязной крови. Косо поглядывая на нас, они подошли к барной стойке и спросили у хозяина, являются ли те двое мусорщиками. Хозяин отвечал утвердительно. Тогда эта ватага достала биты и ножи, и преступила к выяснению отношений. В заведении находились мы с Инфантой, а в противоположном углу от нас бородатый здоровяк, которым оказался Отто.
    Лихие парни заприметили только меня и мою напарницу, и с воплями – “убьём проклятых мусорщиков!”, приготовились к драке. Но тут из тёмного угла поднялась внушительная фигура Отто Майера, которого весьма обидели неосторожные высказывания удалых ребят. Драка закончилась быстро. Тела пятерых нападавших хозяин потом вынес на чёрных ход, откуда их уже забрали те кто положено. Оставшиеся двое успели дать дёру. Троих из этих пяти убил Отто, по одному я и Инфанта. Причём двоих здоровяк-мусорщик взял за шкирки и просто стукнул лбами, от чего проломил им черепа.
    Отто не был ловок и подвижен, в противовес этому он был могуч и грозен. С ним я встречался только на крупных делах, в которых участвовало до семи-восьми корректировщиков. На них он выступал тяжёлой артиллерией магистра Вагнера.
    По отношению ко мне бородатый здоровяк повёл сразу же себя по-дружески и благосклонно, словно старший брат. Позже Инфанта сказал мне по секрету, что Отто понравилось как я отделал Грэхема. Моя рыжеволосая напарница чаще пересекалась с ним, и мусорщик Майер всегда спрашивал её: “как там поживает твой напарник-волчонок?”
    Ещё один мусорщик первого класса, чьим инициатором является Харольд Вагнер, была Агнесса Стравинская. Агнесса была миниатюрной худощавой шатенкой ниже среднего роста. Её лёгкая комплекция позволяла ей выписывать изящные акробатические приёмы, которые она выполняла на заданиях как заправский циркач. Будь то двойное или тройное сальто, колесо или прыжок от стены. При этом она имела чрезвычайно развитый глазомер, её пули всегда попадали в цель. Даже во время своих трюков, огонь она вела всё также прицельно. Управлялась она с двумя небольшими короткими пистолетами. С сотни метров она с лихвой отстреливала врагам мочки ушей. Соревнуясь с ней на стрельбище, я ни разу не выбивал яблочка столько раз как она.
    Внешность Агнесса имела приятную, её миловидное овальное лицо обладало большими карими глазами, маленьким слегка вздёрнутым носом, тонкими губами и ямочками на щеках. Стриглась она коротко, по-мальчишески, жесткие волосы её на макушке всегда стояли ёжиком. Выражение лица менялось часто и неожиданно, то она было по взрослому задумчиво и углубленно в себя, то вдруг светилось детской наивностью и восторгом. Выглядела она достаточно моложаво, по человеческим меркам на 22-23 года.
    Одевалась Агнесса специфически как для нашей работы. Вечерние платья и сарафаны она сочетала со спортивной обувью и высокими сапожками на низкой устойчивой подошве. Подобный стиль одежды добавлял ей ещё более сходства с цирковой акробаткой. Ведь в то время как она пробегала по стене или делала кувырки в воздухе прыгая с крыши, её вечерние наряды развивались, создавая эффект театрального представления.
    Агнесса любила классическую музыку и кино. В ней я обрёл собрата-киномана, который наблюдал рождение и развитие кино с самого начала. (Агмус отказывался воспринимать кинематограф отдельной ветвью искусства. Моя напарница считала просмотр кино глупостью и бесполезной тратой времени. Мистер Ллойд относился к кинематографу как к одному из инструментов системы. Поэтому обсудить свои впечатления от просмотренного недавно фильма, мне было не с кем. ) Ей было что-то около ста десяти-ста двадцати лет. О её увлечениях я узнал совершенно случайно, встретив её в одном из клубов авторского кино на премьере фильма Ларса Фон Триера “Антихрист”. Несколько раз мы переглянулись, а после фильма прошлись по улице делясь впечатлениями от просмотра. После этого время от времени мы пересекались в тире, и, разрядив в мишени несколько десятков обойм, прогуливались по ночному Лондону обсуждая режиссеров, актёров, проблемы и идеи кинематографа. 
    Однажды я спросил о её фамилии. Она ответила что её фамилия настоящая, и что русский композитор Игорь Стравинский приходиться ей двоюродным братом. Агнессу забрали от семьи в пятилетнем возрасте, и следующие семь лет она провела на острове Ян-Майен. После чего Харольд Вагнер отсортировал её, там же прошла её инициация и обращение.   
    В заведениях типа “Пещеры Каина” миниатюрный мусорщик не появлялась, поэтому видел я её не так часто, как, возможно, хотел. Агнесса мне нравилась. Несколько раз я даже хотел позвать её на свидание. Но боязнь близости во мне только укоренилась. К тому же, я не мог заключить о её положительном отношении ко мне, мы обсуждали кинематограф, да и только. Она была вежлива со мной при встрече, но на официальных мероприятиях всегда лишь слегка кивала мне. Инфанта не любила её, считала её позёром и “самолюбивой маленькой дешёвкой”, как она выразилась о ней однажды, на основе чего рыжеволосая совершила подобное умозаключение, было не ясно. Но разве нужна причина для того, чтобы одна женщина недолюбливала другую женщину? Когда я как-то раз попытался расспросить мою напарницу про Агнессу, она скорчила кислую мину и спросила: “Не говори мне, блохастый, что ты запал на эту циркачку?” Я промолчал и прекратил дальнейшие расспросы.
    Последним, о ком я считаю должным упомянуть в этой главе, является мусорщик магистра Дюмонта – Альтаир Видаль. Во внешности этого корректировщика было мало примечательного. Он был среднего роста, худощав, имел русые волосы собранные в хвост и гладко выбритую физиономию. Сама же физиономия имела невзрачные несколько смазанные европейские черты, в которых всё было умеренно (лоб, глаза, нос, губы), но в то же время всё это как-то вместе не гармонировало, словно каждая часть этого лица попала на своё место случайным образом. Улыбка редко появлялась на этом лице, и более походила на судорогу, как будто её обладателя схватил жуткий спазм. Чем могло выделяться лицо мусорщика Видаля, так это глубоко посаженными глазами разного цвета. Радужная оболочка правого глаза была тёмной, почти чёрной, левого же – жёлто-зеленого оттенка. Взгляд его был пристальным, несколько зловещим.
    Фигура и походка его могла казаться неловкой, однако во время боя от неловкости не оставалось и следа. Альтаир Видаль сражался словно играясь, забавляясь с противником. Он всегда был на шаг быстрее своей жертвы, всегда умел как-то изощрённо раскроить череп о колено, сломать челюсть или позвоночник локтём. При этом он умел подкрадываться и таиться как никто другой. Во время выполнения задания, мусорщик Франсуа Дюмонта вёл себя словно тень, появляясь из тёмных углов для расправы над врагом, и снова исчезая в никуда. Подобные умения синдикат высоко ценил, и доверял ему особые задания. Однако Альтаир был плохим командным игроком, и несколько раз по его вине на задании гибли его коллеги-мусорщики, что снискало ему недоброжелателей в ордене.
    Чувство юмора у него отсутствовало напрочь, или было понятно лишь ему одному. Что, впрочем, не мешало мусорщику Видалю часто появляться в баре, и просиживать часы в компании коллег по цеху. Обычно он слушал речи других, попивая коктейль и вставляя незначительные замечания. Когда кто-то шутил, Альтаир с усилием выдавливал из себя свою судорожную улыбку, но всем было очевидно, что юмора он не понял. Иногда он мог неожиданно расхохотаться, прям таки до слёз, совершенно пресной шутке. Смеялся он отрывисто, словно поскрипывая.
    У незнакомых лиц мусорщик Видаль вызывал некоторую неприязнь, в компании же коллег его странности были привычны, не все вели себя с ним по-дружески, однако все уважали его за качественно исполняемую работу. Я, конечно, имел предубеждение против него, так как его наставник продолжал обращаться со мной намеренно заносчиво. И в первые пару лет после знакомства, я всегда ожидал некоего подвоха или подлости, со стороны корректировщика магистра Дюмонта. Однако ничего такого не происходило. Встретившись где-то или пересёкшись на задании, мы обменивались приветствиями, и не более. Поэтому со временем моя настороженность поутихла, но переросла в умеренную бдительность, которую постепенно приобретают все обитатели мира интриг, крови и смерти.