Ты когда вкрутишь лампочку в коридоре

Ты когда вкрутишь лампочку в коридоре?

- «Ты когда вкрутишь лампочку в коридоре? Уже пять дней, как обещал» - спросила у меня жена. Это и было пусковым механизмом. Как будто бикфордов шнур подожгли…Я понял, что надо действовать незамедлительно. Сказал ей, сейчас, схожу прогуляюсь, подышу свежим воздухом и вкручу…Я даже дверь от квартире не запер. Оставил ключи на тумбочке…Пока шел к метро, решил, что всё, с меня хватит. Порвал и выбросил паспорт. Порезал банковские карточки, удалил все приложения и контакты из мобильного телефона.

- Зачем?

- Чтоб наверняка, доктор…Чтобы никто не опознал …

- А потом?

- Потом я спустился в метро. Подкараулил поезд и прыгнул на рельсы. Хорошо, что новенький, «Москва» был. У него стекло лобовое из пластика сделано и аэродинамика хорошая. Меня и отшвырнуло на платформу…Очнулся через неделю в реанимации…Весь в трубках. Вот вчера к вам привезли из пятнашки, где меня собирали. Видимо из-за того, что тамошний психиатр увидел мои слезы и принял сентиментальность за депрессию. А я ведь от радости плакал. Что жив остался…

Он ненадолго замолчал. То ли собираясь с мыслями, то ли давая мне паузу разглядеть его тело. Пять кривых рубцов на лбу, два на щеке, один от трахеостомы на шее у худощавого молодого человека с модно выбритыми висками и хохолком на шее. Из-под простыни выглядывали штыри грубого металла, фиксирующего кости таза. Левой рукой он умело управлялся с мочеприемником. Друзья купили противопролежневый матрас, который бесшумно качал воздух. На тумбочке лежат детские шарики, которые он надувает четыре раза в день.

- Сейчас я понимаю, что все жизненные стрессы можно пережить, перебороть и что ничто не стоит суицида.

- Расскажите мне о себе.

- Да особо и рассказывать нечего. Всё, как у всех. Семь лет назад вернулся из армии. Служил в ВВ, краповый берет носил. Природу люблю с детства. Работаю лесничим, от зарплаты до зарплаты, держу двух кавказцев. Пиво по выходным, курю в меру, наркотики не пробовал, немного боксом увлекался…

- Дети есть у вас?

- Нет. Если бы были, знал, ради кого живу. Но теперь я в завязке. Пелена спала. Шесть месяцев как будто колпак на голову надели. Ничего не радовало, на работу из-под палки ходил. Да и всё окружение воспринимал, как в замедленном черно-белом кино.

- А сейчас?

- Сейчас, доктор, я  – локомотив! Мне травматолог говорит, что ходить не буду, и каталка мне гарантирована, а я не верю. Всё ведь в нашей жизни от настроя зависит. Вот и соседей по палате я убеждаю: не унывайте, ребята! Трое нас здесь собралось, которые в этой жизни остались пригодными. Значит, нужны мы ещё для чего-то здесь…

Его соседи, наверное, нас слышали, но молчали и делали вид, что читали журналы. Сосед слева три недели назад прыгнул с пятнадцати метров, так как «некто» заблокировал его мобильный телефон, поменял пароли в соцсетях и на компьютере, отравил воду на даче и помешал его сестре в сделке по продаже квартиры. Сосед справа в течение недели: вешался, но веревка оборвалась, глотал таблетки, но не рассчитал дозы и под конец прыгнул под поезд метро, но из-за воздушной волны отделался царапинами, а попав в психбольницу,  садясь на стул, сломал шейку бедра и лежит в ожидании импланта.
   
- Чем вам больше всего хочется, Алексей? – спросил я перед уходом.

- Паспорт надо восстановить. А то больничный открыть не могут. А мне ведь штраф полиция насчитала – сто тысяч…за порчу имущества метро…

- А в целом?

- Сделать то, чего не успел в этой жизни…