А что, если...

Постой! Не пробегай мимо, маленький опоссум. Понимаю, что ты обескуражен жалким видом некогда великолепного творения человеческих рук.

Присядь, задержись, послушай мою историю. Полную ярких событий историю старого склепа.

Кхе…Кхе… Первого моего обитателя звали Альберто. Славный вояка был. Полукровка - мексиканец он сбежал от хозяина и подался добровольцем «вышибать дух из надутых Конфедератов».

Вернулся в родные края героем и при деньгах. Бурную яркую жизнь прожил – детишек нарожал штук восемь, всех обеспечил.

Благодарные отпрыски и отгрохали усопшему предку роскошную усыпальницу – с расчетом, что затем и сами будут покоится меж этих тенистых деревьев.

Да вот только на беду страсть семейная к авантюрам в крови их горячей спутала все планы.

Отправились они всей шумной толпою на туманный остров, что Британией называется… Дай Бог памяти, году в 1912 это было…

А там в славном Саутгемптоне один из особо одаренных и продвинутых внучков предложил:

- А не навестить ли нам, братья и сестры знаменитый город Нью-Йорк? Вот смотрите, как раз кораблик отправляется – солидный и надежный, судя по размерам…

Да вот только, славный мой опоссум, айсберг – то понадежней оказался…

Так и прервался подающий надежды задиристый род Санта-Ана.

Спрашиваешь, а как же старушка – супруга веселого вояки? Так от нее я и узнал сию душераздирающую историю.

Уж как она рыдала на моих ступенях, все причитала, что теперь одна совсем. Не выдержал дух Альберто слез горячо любимой супруги – пробудился утешить ее.


Та очень обрадовалась. Да так, что сердце от радости из груди выпрыгнуло… Хм, буквально.

Померла, в общем, тут же на пороге.

С тех пор слава дурная о нас с хозяином пошла. Стороной все обходить стали. Пообветшал я. Первые лет семьдесят трудолюбивый Альберто держался еще, а лет шесть как совсем сдал – перестал прибираться, паутину развел.

Да и умом тронулся от одиночества. Даже со мной перестал беседовать. Бормотал только, что чует бесславный конец. Переживал, что без него пропаду.

И ведь как в воду глядел! Заявились два долговязых идиота в потертых джинсах. Дверь выломали, саркофаг раскурочили. Спалили кости бедняги Альберто и даже не поморщились.


Почти три года провел я в безмолвии. И вот, казалось бы, фортуна улыбнулась мне - привела на мой порог весьма приличного персонажа.

Стиля в одежде он, конечно, весьма своеобразного придерживался. Зато телевизор притащил, а на прошлое Рождество даже елку…

Пил, правда, много. А уж курил столько, что мраморный мой потолок закоптился. 

Зато как напьется, все стихи читал. О прекрасной Принцессе с золотыми волосами… Так проникновенно, что все окрестные собаки подвывали. Да ты и сам помнишь, наверное… Видел я как ты при звуках его голоса, мертвым у моей южной стены прикинулся.

И так волшебно он об этой красавице вещал, что я прямо загорелся с ней познакомится. Черт дернул, не иначе! Не зря говорят, бойтесь своих желаний – они имеют свойство сбываться.

Как видишь, знакомство прошло весьма бурно. Белобрысая фурия привела за собой разъяренного полтергейста… Надо отдать должное, справилась она с ним довольно быстро… Вот только мои надежные стены, потолок, шикарные барельефы с фамильным гербом Санта-Ана - все это разрушено, исковеркано, поругано…

Поэт – мой обездоленный друг – скитается теперь неприкаянно. Хотя и убивается слезно по какому-то шотландцу лет двадцати пяти, не злится ведь, огромной души человек, на эту неуклюжую пигалицу. Любит, бедолага, ее.

Приходил вчера в ночи, всплакнул на моих руинах. Обещал, что позаботится - приложит все силы, чтобы «жемчужина» Мемориального Кладбища и дальше радовала глаза людские.

И я верю ему, мой маленький опоссум! Ведь честные голубые глаза и благородное сердце поэта не могут лгать.