Цена Праведного Слова 8. Тетрадь третья

Тетрадь третья.
Здравствуй, племя молодое…

                Не стоит прогибаться под изменчивый мир…

                Но… В России надобно жить долго.

                «Новая идея, как и новая религия,
                редко внедряется путём постепенного убеждения
                и обращения противников.
                Редко бывает, что Савл становится Павлом.
                В действительности дело происходит так,
                что оппоненты постепенно вымирают,
                а растущее поколение с самого начала
                осваивается с новой идеей»
                Макс Планк

    Повесть эта живёт не только на напечатанных страницах. Я пока не могу с ней расстаться. Пока? Чувство незавершённости - не такое и плохое чувство. Значит, жизнь продолжается.


"24.11.90. 7-00 г. Псков.
   Дорогие мои, Наташенька, Катечка, Олечка и Витечка, Здравствуйте!
   Пишу вам письмо целую неделю. Но, как сяду за бумагу, так слова куда-то и деваются.
   На неделе что-то приустал немного,  хотя подвигов не совершил. Вчера (пятница) сбегал в баню, поужинал, завалился спать. Вам бы мои заботы. Аж обидно, что не могу ничем помочь. Организм нуждается в физическом труде, а мне его дома даже и не выдумать. Бегать «заголившись» уже не интересно. Хотя и полезно, но возраст уже немного не тот. Зарядка, конечно, дело святое. А вот вечером нет ничего лучше топора или лопаты.
   Сегодня на огород не едем. Маме – Бабушке день рождения. Дядя Коля дежурит в отделе, но часам к двум договорились собраться.  Напишу письмо, сбегаю на кладбище, поставлю очередную звёздочку на папину могилку – это уже седьмая за год. Попробую купить хлеб – опять немного перебои, сделаю приборку и буду готовить подарки от вас.
   Метёлки я связал, три штуки. По одной на каждое семейство. Они не очень толстые. Но даже в магазине такие, редко, но бывают, стоят рубль пятьдесят. Правда, сейчас деньги превратились во что-то похожее на анекдот. (Веник перед употреблением замачивается на 2-3 часа в горячей солёной воде. От этого он становится гибким, прочным и не ломается. – Услышал только что в «Пионерской Зорьке»). Варенье тоже откроем, особенно, банку с фирменными абрикосами. А вот вино не во что налить, бутылок нет. Но это не страшно. Мне одному ведь и не хочется. Ни варенья, ни колбасы, про вино и слов нет. Копчёная колбаса лежит у меня в морозилке. Тоже надо не забыть.

     В понедельник я встретился с поэтом Игорем Григорьевым. Он земляк моего папы. А я учился (в институте) вместе с Ваней Ивановым. Он тоже пишет стихи. Он меня и привёл. Сидели целый вечер. Написал очерк в заводскую газету. Газета готовится к девяносто пятилетию завода. Напечатают – пришлю вам отчёт. Игорь Григорьев рассказал о довоенной жизни (и своей и) моей семьи. Оказывается, это были на всю деревню Ситовичи две небедные семьи. Гришин хутор – это дед и отец Игоря Григорьева, и дом -  пятистенок Васьки Овчинникова (моего прадеда) – первый в деревне, обшитый тёсом, покрашенный в жёлтый цвет. И забор, не из частокола, а тоже тесовый. Тёс – тёсаная доска. Ивановы – это фамилия, а Овчинниковы – это по таланту – Кожемяки. Когда пришла из района разнарядка на раскулачивание, то первые оказались две кандидатуры. Но совет бедняков – комбед решил не высылать «подкулачников», бывших в гражданскую красными командирами, а только ополовинить их имущество. Долго обсуждали, эксплуатирует или нет Васька Овчинников младший своих старших детей. Самый старший был ваш дедушка – мой папа. Ему в то время было лет двенадцать. А всего бабушка родила одиннадцать детей, всех до войны. Я помню: Папу - Василий, дядю Володю (Кириши), дядю Ваню (Порхов), дядю Митю (Сосновый Бор), дядю Колю (Колпино), тётю Сашу (Кировоград, Укр.), тётю Машу (Ленинград). Все они уже после войны создали семьи, семь семей, и родили детей, и уже внуки пошли. Остальных после войны не было в живых. И уже никто не расскажет, кто умер в детстве. Знаю только, что один брат, младше папы, но постарше дяди Володи, погиб на фронте. Звали его дядей Колей.
   Поэту сейчас 67 лет. Он не помнит моего папу. Младше его был на три года, по тем временам это целое поколение. Зато хорошо помнит деда, ему перед войной было столько, сколько мне сейчас, и мы почти одинаковые, и ростом и лицом похожи очень. Говорит, что Овчинниковских было очень много. А взрослыми становились, как штаны одевали – это лет с семи. В школе они почти все за год оканчивали по 2 класса. Так и ваш дедушка, мой папа, хоть и кончил семь классов, учился всего четыре или пять лет. А потом с четырнадцати лет стал работать счетоводом в колхозе.

   Игорь Григорьев. Его отец был грамотным мужиком. В 1916 году он при помощи заезжего землемера даже написал книжку о жизни Порховской деревни. Так как семнадцатилетний Игорь неплохо знал немецкий, в начале войны его взяли в спецшколу, где подучили немецкому. А потом он оказался переводчиком в немецкой комендатуре и организовал подпольную группу. Но это тоже отдельный рассказ. Только, в отличие от большинства, они не были раскрыты, не пойманы, не расстреляны. И им разрешили рассказывать о себе только год назад. (Отступая, немцы вывезли архивы свои, и они попали к англичанам и американцам.) А так они всю жизнь после войны жили «прощёнными полицаями». И только сейчас, когда из тридцати осталось в живых только одиннадцать, рассекретили документы и им вручили ордена и назначили пенсии как разведчикам и ветеранам войны (450 руб.). Но все они и так не жалуются на свою жизнь. Несмотря на раны, бедность, почти все они смогли выучиться и считают, что жизнь прошла не зря.

    Не знаю, может вам это и не очень интересно. Но сразу отвечаю на вопрос «И зачем это тебе надо?» Катечка! В ванной висит прадедушкин мундир почётного шахтёра. Появится времечко, почистите и приведите его в порядок. Маме очень тяжело в делах. А вместе вы справитесь. Я убеждён, что забота о прошлом, об истории своей, даёт чувство любви. А это и есть сила, которая позволяет, несмотря на трудности, жить крепко, дружно и счастливо. Ибо, всякое дерево сохнет на слабых корнях. Вспомните про привитые груши. Хорошая крона, но всё время болеют. И не бойтесь никаких внешних осложнений. Всё мы переживём. Все болезни, травмы, беды, в конечном счёте, результат наших ошибок. Поэтому, пусть и не всё в наших руках, надо стараться избегать хотя бы того дурного, на что сами можем повлиять. Только аккуратнее и спокойнее.
   Хоть и медленно, но жизнь поворачивается в лучшую (не более лёгкую – наоборот), но более разумную сторону. Года три – четыре  предстоят действительно очень сложные.
   Мне звонят по обмену. Вчера предложили Феодосию. Но это уж очень далеко от нас. Может, что и подвернётся.  Из Крыма должны сейчас уезжать старые люди, у которых с корешками трудно. Правда, у них у всех внутренняя борьба. Ведь жить то им очень неплохо, а гонит их только страх и тоска, часто придуманные. Сложно всё это очень.
   Будем пока надеяться.
   Вот уже и восемь часов. Когда пишется, я даже отдыхаю. Как будто с вами перед телевизором сижу. Но надо и заканчивать.
   Перевод первый, 300 руб., со штампом «Алименты», я вам послал. Посмотрим, сколько он будет идти, и как вам его обменяют на купоны. Кушайте больше травы и не давайте гнить фруктам. Веселее старайтесь жить. Я вас очень люблю.  Побегу.
муж грозный и пап, Володя".


Из дневников
   01.11.90.  Домогаюсь до Вани Иванова. Свидание с поэтом Игорем Григорьевым. Состоится? Земляк отца. Из родной деревни Ситовичи.
                Игорь Григорьев, 1923. т.65390, Рижский, 57, 37.
«Стезя, Жить будем, Уйти в Зарю, Дорогая цена, Русский урок, Вьюга».
   08.01.91.   Заводская малотиражка «Энергия» (1000 экз. раз в неделю). Напечатали мой очерк «В доме поэта».
   12.01.91.   Утро. «На берегах Великой» передача по радио. Лев Маляков и Игорь Григорьев. «Мы Пскопские» Ведёт Виктор Карпов. Представляет «Испытание» - книгу о псковских чекистах. 
   26.01.91. У Игоря Григорьева с Ваней: «Ребята! Вы как будто мешком трахнутые, стебонутые, пришибленные. Никакой уверенности в себе».

   Октябрь 1998. Вечер в доме офицеров. 75 лет. Ведут Шульц и Маляков.
    Выступление В.К. Кириллова.
Валентин Краснопевцев: «Здесь 90% лжи».
    Ложь и хвала без меры - на руку врагам.

   13.09.01. «Били уже после войны. На спине шрамы не от немецких пуль, а от русских вил…
   Думали - неживой. Но выкарабкался. Ленинградский госпиталь, потом долечивался. После госпиталя уехал в Кострому».
   И встреча с доктором Амелиным. Лично осматривал, освидетельствовал: "Огнестрел и осколочные ни с чем не спутаешь".

    Мать И. Григорьева… Мария Васильевна. Второй раз замуж вышла ещё до войны (Кингисепп). Отчим - главный синоптик Северного Флота. Отношения отчима с пасынком не сложились, сбежал с Лёвой в Плюссу. Школу он оканчивал в Плюссе, живя с отцом и братом младшим.  Но в институт после войны отчим поступить помогал.

   12.10.01. О событиях 1976. Куранов Юрий. Из Костромы. Еврееват и честолюбив.  Григорьев уже не председатель. Председатель Лев Колесников. После разборки в писательской организации у Льва Колесникова обширный инсульт. Жив до сих пор. Сан Саныч «бережёт» его. От других? Или и правда, «живой труп»? Бологов, разыграв «треугольник», расчистил себе путь. Анонимки писал Бологов? - не доказано. В Плюссу возил Куранов? Всё это со слов В.К. Кириллова.  Председателем стал Бологов. Куранов уехал в Полисто, на озёра, потом и совсем из Пскова.

   Середина 95 года. Выходит книга «Люди нашего города» Е. Нечаева. Третий Псковский роман писателя о послевоенном строительстве - восстановлении города и строительстве Псковмаша. (Я прочитал роман в 1998.) Много знакомых мне по жизни людей. Издаться хочет и Игорь Григорьев. Типография. Валентина Алексеева и Владимир Клевцов. Эпизод с бумагой. Калькуляция. Для разных людей и цены разные. Писательская организация закупила 20 тонн бумаги. Прошло в отчетах всего три тонны. Остаток затихарили. Бумагу украл Бологов? Он совладелец магазина, где-то в Новгороде?  - не доказано.  С. Молева и М. Устинов. Издательство «Отчина». Соучастники? Вольные или невольные?

    Бологов «Слепые крылья мельницы» Если ты бандита Макса и назвал Рексом - это не значит, что тебя не найдут. Лев Маляков: «Что может написать человек без биографии?»

    Появляется Родченкова. Григорьев вместо книжки Молевой на деньги Гриши издаёт Родченкову. Вот тебе и «Чужая любовь». И, «Витя, фуй не стоит». Молева возникла и попёрла на И. Григорьева. Искромсала его последнюю поэму, как редактор. Как-никак - она третья жена и «законная мачеха» Гришки. Имеет право на кусок.

    Врачи обещают Григорьеву ещё три года жизни и работы.
    Конец 95. Годовщина писательской организации. Светлана Молева, вся из себя, в красном и ярком и Григорьев рядом. Реплика из зала:
 - А почему у нас так долго не слышно самой лучшей поэтессы Северо-Запада Руси Светланы Молевой?
    Игорь Григорьев, до этого бывший много лет в глухой завязке, выпил. И не одну. После этого - запой.
    Здоровье уже не для таких «подвигов».
    Гриша: - Мы его повезём в Питер.
     Марья Васильевна умерла 13 января. 15 января в Ленинграде Игорь Григорьев узнал о смерти матери:
-    Везите меня домой, в Псков. -
     На следующий день поэта не стало.

     Быть может, Гриша и правильно решил, похоронив Поэта в Юкках.
                Мне делать нечего в дому,
                Во Пскове нелюбезном стало…

   06.02.02. Вторая тетрадь повести рождается под девизом «сомнения и поиски». Я заложник своей темы. Семя сомнения в меня Бологов всё-таки засадил. Неужели я легковерный идиот? У Достоевского князь Мышкин «Идиот» - звучит не так и плохо.
   Пётр – Кифа. Камень. Трижды отрёкшийся. Савл - Павел. Фома Неверующий. Но и Иуду не вырвать из общего ряда истории. Так что, будем терпеливо работать и ждать. Если есть вопросы, то время даст и ответы.

   Немногим мои поиски нескучны и интересны. Правильно сказала дочь - медик: «Папа, если ты думаешь, что создаёшь бестселлер, то глубоко заблуждаешься. Тебя поймут, от силы человек триста на весь Псков. Да и людям, по крайней мере, большинству из них, надо если лекарство, то сладкое, если медицина, пусть обманная, но названная панацеей, если новости, то приятные».

    «…Все они (псковские писатели) в большей или меньшей степени относились друг к другу ревниво и не очень доброжелательно». - Вера Мухортова. Но это свойственно почти всем творческим людям. Без «куража», без «пупизма», без творческой «ревности» так трудно поверить в себя.
   Только Гений, ощущая в себе нечто от Бога, Бог - абсолют, не надо ни с чем сравнивать, не заражён ревностью к ближнему: «…и лесть и клевету приемли равнодушно, и не оспаривай глупца», - Но как это трудно. Натура земная чаще ищет, мечется, сравнивает, сомневается, мучается ревностью. Оттого и…

   13.02.02. В 2 часа ночи. Дела плохи. Мои. Но я не могу не носиться с «ЦПС». Вот и вчера весь вечер, вместо того, чтобы что-то делать по хозяйству, просматривал книжку Валерия Мухина «Звучание свирели». Интересен мой «оппонент» по «курсиву» и «Лире». "Любовь, любви, о любви", но как-то не убеждает. Любви-то и не чувствуется. Какая-то пустота. Настоящего чувства, любви в стихах и не видно. Сам себя убеждает? «Мы землю попашем, попишем стихи…» Графомания. Впрочем, может, я к нему несправедлив? Каждому - своё.
   Мысли какие-то, не вдохновляют…

    Кириллов, Василий Кириллович, отставной капитан КГБ, совсем не полковник, как написал в своей книге Алексей Полишкаров. Проблемы с сыном. Алкоголизм. Сына лечили, отца спаивали? «Делали историю»? Иногда и приукрашивали. Книги о героях, и интересные книги, родине были нужны.
   12.10.02. Из старых времён. Лев Маляков и Игорь Григорьев. Поддав (Игорь ещё пока не в завязке), сидят в прихожей на сундуке. Обсуждают подробности похода - разведки в Псков.
- Может, в немецкую форму переоденемся? – Говорит Лев.
- Не поверят, лет то тебе сколько было? Четырнадцать?
   Многое может быть придумано, приукрашено в биографиях моих героев. Но чтобы всё? «Гений и злодейство несовместимы».
   Моим «местным» героям до гениальности, конечно же, далеко. Но и написанное, хотя бы Львом Маляковым требовало немалых усилий. И таланта. «Страдальцы». Звучит вполне искренне. Проработано глубоко. Украдено? Кто-то и так говорит. Но я видел, как работает Лев Иванович. Продуктивен. Сам. Это уже слишком похоже на ситуацию с Шолоховским «Тихим Доном». Заимствовать можно сюжетную линию, эпизод, идею, метод. Так делали многие литераторы. Это не зазорно. Но украсть произведение? Нет. Во всех романах проглядывается автор, его язык, его характер. Так что, здесь явный перебор и сплетни «доброжелателей». Уместно вспомнить Пушкина: «Толпа в мерзости своей…» Впрочем «мерзость толпы» - это почти всегда результат хорошо организованной кампании одного или кучки негодяев.

04.06.2003.   Как всегда, «пробегая мимо», считай, уже по привычке, открыл дверь кабинета № 13. За столом незнакомая женщина.
-     Виктор Иванович приболел, и попросил посидеть за него.
    Так я познакомился с Верой Николаевной Мухортовой.
    Она рассказывает о давней журналистской поездке в Плюссу. Список имён. Встреча с довоенной учительницей  Игоря Григорьева.
-   Они - Плюсские Молодогвардейцы. Только многим, в отличие от Краснодонцев, им повезло: всё-таки остались в живых.
   Поговорили и о проблемах, о жизни в целом и центра МИРВЧ (Международный Институт Резервных Возможностей Человека) в частности.
-     Вера Николаевна? Почему у Вас все чуть ли не гении. Только хорошее? Но в жизни есть и плохое. Человек без недостатков, как яблочко без червоточины, если дустом не присыпано. Не лучше ли и правильнее будет целостная картина. Надо «отделять компот от мух». А может и отставить стакан с мухами в сторону.
- Пусть этим занимается тот, у кого на это есть силы. Видеть и разбирать плохое в людях -  это очень тяжкий крест, и он не по мне… 

 26.10.03 «Серебряная лира» у Шульца. Владимир Альфредович не забыл о юбилее поэта. В этом году Игорю Николаевичу исполнилось бы восемьдесят. В полном зале сидим «на троих»: Виктор, я, между нами симпатичная молоденькая девчушка. Корреспондента телевидения, редакции новостей подсадила к Виктору Ларина Федотова. Подсев на свободное место поближе к Виктору Ивановичу, я оказался соседом журналистки. Оператор снимает. Тележурналист будет готовить передачу о юбилейном вечере Игоря Григорьева. Пользуясь случаем, я всучил девушке папку с ранней редакцией и материалами повести.
          Передача состоялась. Забежал на Обл.ТВ. Ольга Олеговна Новикова вернула мне прочитанную повесть.  Но я, передавая ей папку с распечаткой, совсем и забыл о старом напутствии к читателям. Негаданно, нежданно, получил ещё один, «незапланированный» отзыв. Впрочем, отзыв ли? Скорее письмо от молодого, растущего единомышленника:

                «О военном времени, о чьей-то судьбе всегда тяжело слушать, а читать ещё тяжелее.
   Постоянно в сознании возникают картины, связанные с определёнными эпизодами в тексте. Эти картины, как слайды на уроке истории, находятся в постоянном движении и не контролируются (сознанием). А это значит, что произведение осуществляет своё основное предназначение, оно заставляет читателя мыслить (думать).
   Ясность мыслей, образов зависят от авторского мастерства. Простота, а значит и доступность в понимании сути произведения - вот основа писательского слога. И это есть в Вашем произведении. Хочется читать и перечитывать, узнавать о дальнейших событиях, появляется желание стать одним из участников истории.
   В произведении соединилось всё - личное, история, воспоминания о поэте. Эти линии искусно (- это слово мне так хотелось бы выбросить. Авт.) переплетаются и образуют гармоническое единство.
   Как было интересно читать о поэте мне совсем неизвестном. Чем больше читаю, узнаю об Игоре Григорьеве, тем яснее понимаю, что только ему я смогла бы доверить своё творчество. Ведь начинающий поэт нуждается в учителе, в умелом руководителе, духовно близком наставнике.
   История об Игоре Григорьеве очень удачно вписывается в общий контекст. Я прекрасно понимаю Ваше желание писать об Игоре Григорьеве. Есть в нашей жизни люди, которые нравятся нам, а есть те, которые очень нравятся. Вот о последних нельзя не писать, а тем более нельзя не думать.
   Побывав на вечере, посвящённом памяти Игоря Григорьева, прочитав Ваше произведение, я окунулась в давно забытый мир творческих людей. И вдруг я поняла, что должна продолжать писать стихи, должна творить, может это громко сказано, но сочинять для себя я должна. Жить ради памяти, как у А.(Андрея) Платонова. Ведь истинно: поэт не может не сочинять.
   Я не воспринимаю Ваше произведение как отдельные части, я его осмысливаю целиком. А переплетение жанров и смешение стилей делает творение сочным и словесно богатым.
                С уважением. Ольга Новикова, г. Псков, 2003 г.»

     Кажется,  Ольга и ответила на вопрос «Кому это надо?»   На этом и закончить бы нашу повесть…
               
                «Зерно, если упадёт в землю и погибнет,
                даст новую жизнь…»

14.09.04. Накануне, поздно вечером позвонила супруга Виктора Ивановича Васильева.
     В одиннадцать утра его будут отпевать в храме Александра Невского.
     Вот уже несколько месяцев, как Виктор Иванович совсем отошёл от дел. После последнего инсульта он так и не смог восстановиться. В кабинете больше не сидел.
   Несколько раз я забегал к нему на дачу. Посидим минутки три, и дальше побежал. Как-то, уже по осени, догнал его в лесу, по пути на родник. Присели.
-     Володя, чувствую, достала она меня.
      Да и то, сколько выпито было. И чего…
      Но семнадцать лет абсолютно трезвой жизни.
      Много   это, или мало? -
 Я молчу. Выглядит Виктор Иванович не очень. Одутловат, заторможен. Семнадцать лет. Это немало. Но шестьдесят пять - это немного.

    Вырвался с работы. Гроб Виктора Ивановича крайний в ряду. За компанию с ним будут отпевать ещё троих старушек. У гроба жена, дочь, человек пять родственников, одни женщины. Попозже подошли Ларина Федотова, Серафима Федоровна Прохорова и Эмилия  Николаевна Лужкова - верные болельщики псковской поэзии. Галина Константиновна с Верой Николаевной Мухортовой от Гришиного центра. Купили венок. Считай, единственный. Из молодых никого. Скорее всего, жена Виктора больше никому и не звонила.
Позднее, я узнал, что Виктор Иванович сам не хотел «лишних людей» - такова была его воля.
    Вот так, тихо ушёл «последний герой» и свидетель моей повести.
               


Рецензии
Что ж поделаешь, это - жизнь. Короток век человека, увы... В Армии три года казались очень длинными, а сейчас - пролетают со свистом! А дни, вот, вроде, только встал, а уже вечер... Р.Р.

Роман Рассветов   22.09.2018 13:51     Заявить о нарушении
Роберт, Спасибо!

Василий Овчинников   22.09.2018 14:31   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.