Сивый мерин

      Он  пришел в редакцию Вовочкой, дорос до Владимира Александровича и ушел  Вовкой.

  Один из самых ярких и парадоксальных, на мой взгляд,   журналистов, человек-оркестр, невероятно работоспособный, он  мог один заполнить своими  материалами целый номер.

       Небольшого роста,  ладно скроенный,  юркий, такой  непоседа,  живчик,  Вовочка как нельзя лучше подходил для работы в отделе информации, так как  умудрялся  узнавать о событии раньше, чем оно свершалась.
       Работал с  азартом охотника  ,  стремясь  во что бы то ни стало опередить конкурентов. Для непосвященных создавалось  впечатление, будто он сам  эти  события  и готовил, ибо  уже  сегодня мог сказать  о том, что будет завтра и даже через неделю. Прямо Нострадамус  местного разлива.
       Но мистики здесь никакой не было, а  всего лишь   годами  накопленный опыт: наработанные связи и  источники информации, которыми он  мастерски  пользовался,  берег и тщательно скрывал, как  шеф-повар скрывает рецепт своего фирменного блюда.

       Он  любил  в приватных разговорах   анонсировать события, демонстрируя   тем самым свою исключительную осведомленность . Поначалу  его «предсказаниям» не  очень-то верили , но  Вовик, как опытный шулер, поставил дело на поток, сумев извлечь  выгоду из еще неопубликованной информации: он   предлагал заключить пари  и, как правило, выигрывал.
       Спорить  предпочитал на пиво, с закуской  естественно. Несмотря на свои небольшие габариты,  выпить и съесть за чужой счет Вовочка мог не  просто много, а очень много. Поэтому проигрывать ему становилось  накладно.
       Но он  был   изобретателен и  каждый день старался найти любой повод  для того, чтобы бесплатно пообедать или поужинать,  искусно плетя  паутину  для  очередного спора, в которую  кто-нибудь,  да попадался.  Это  стало  для него сначала  хобби, а потом уже  и образом жизни.
       Вовик  заходил   в  соседний  кабинет, «на минуточку, потрепаться», с равнодушным видом забрасывал свою  «закидушку» и  …  ловко подсекал добычу.
       Если «улова» не было, он  срочно искал  место, где  бы поесть на халяву: пресс-конференцию, выставку,   «круглый стол», которыe   непременно    завершались  «шведским столом»   или,  хотя бы,  кофе-брейк.

      Не берусь утверждать, но предположу, что  именно  там он  и  перезнакомился со многими иностранными корреспондентами, аккредитованными в стране, которые стали привлекать   общительного  репортера  к сотрудничеству.
      Это была хорошая  профессиональная школа,  он окончил  ее с отличием, проявив  упорство и  недюжинные  способности.

      Очень скоро   наш коллега начинает писать уже для крупнейших  зарубежных  СМИ  и  даже аккредитуется как собкор некоторых из них.
    Так  Вовочка  превратился в Володю, а потом и во Владимира Александровича, стал  вхож  в высокие кабинеты. Многие  государственные мужи  теперь здоровались  с ним за руку, его имя было на слуху.
     Но  при  такой популярности  он  не ушел  из областной газеты, в которой  вырос и размеры которой явно перерос, посчитав  видимо, что  это  будет выгоднее:  не надо платить за аренду  помещения для  корпункта. Ну, и  дополнительная  копеечка не помешает, деньги ведь лишними не бывают.

     Его  таланта хватало  на всех: и на  зарубежные издания, и на  родную  газету.
     Правда, для нее   он  теперь писал «одной левой», уделяя не больше часа в день, перестал ездить в командировки, установил  сам для себя свободный график. Но  у кого повернется язык сделать замечание  человеку, который берет интервью у    президента страны.
     Так что в течение одного дня  Владимир Александрович умудрялся проживать две жизни: с утра он в своих информациях, заметках, статьях  писал об успехах  государства, в котором жил, а после обеда  строчил, как правило, прямо противоположное, но уже  для зарубежных изданий.
     И то, и другое делал талантливо и легко, за что его  ценили  как отечественные, так и импортные читатели и издатели.
     В одном была  разница: материалы, предназначенные для внутреннего  рынка,  он   публиковал под    псевдонимами, а свою фамилию   приберегал исключительно  для  корреспонденций, идущих «на экспорт»…

      Впрочем, отличия были  не только в этом.
      С азартом охотника за новостями  Владимир теперь работал   лишь  на заграницу,  а для  родной газеты  он  довольствовался  ролью   «падальщика», используя и препарируя   информацию, заимствованную в других изданиях.
      Справедливости  ради надо  заметить, что делал он это  виртуозно – плагиат, переработанный   рукой  профессионала, выглядел  ничуть  не хуже, а порой даже лучше, чем  первоисточник. Читателю об этом знать было необязательно, а  в  редакции  газеты  ценили  способность  сотрудника  быстро  закрывать бреши в полосе.
      В доброе старое время за подобное «творчество» ему бы указали  на дверь, но  наступили  другие времена.

      При таком раскладе  Владимир   был обречен стать , как бы это помягче  выразиться,  эдаким    Мюнхгаузеном. Но, в отличии от своего литературного прототипа, делал  все  он без вдохновения, без высоких целей, а примитивно, как-то по-детски  неумело: врал и краснел  при этом.
      Очки на кончик носа сползут, глаза вытаращит,  а сам будто только что из парной. Особенность его организма такая: становится  красный, как вареный рак, когда  привирает. И что интересно - если  начнет, то  уже не может остановиться, его несет. Болезнь  это какая-то, наверное!
      Читателям-то  не  сразу  было  видно, бумага же не  краснеет. А  мы, кто  ежедневно ходили  с ним  по одному коридору, сидели  вместе на  планерках, травили  байки в минуты  отдыха, такую  картину наблюдали  даже невооруженным глазом.
       И поводы какие-то  находил он для  своего  вранья   мелкие, несолидные.

       Ну, к  примеру, опоздает на дежурство по номеру  и  со слезами на глазах рассказывает, что «ограбили – продукты, купленные на  последние  деньги, отобрали. Есть нечего, жить не на  что, даже на дорогу денег нет, пешком шел».
       А сам - весь розовый, как  молочный  поросенок, коньяком отрыгивает.

       Или, пропадет на несколько дней, а  потом  явится в редакцию какой-то жалкий, скукоженый и  сиплым  голосом  с придыханием  скажет в свое оправдание, что «лежал    при смерти, некому было кружку воды подать». 
       Но мы  и без макового цвета его  лица знаем -  врет как сивый  мерин, потому  что   только  вчера на всю страну  по  телевизору  в новостях  был  сюжет об  открытии международного теннисного турнира  и  нашего  Вову   там  крупным планом показали, он изо всех сил "болел".

       Даже удивительно: насколько талантливый  репортер  был, а все время  попадался на мелкой лжи, как какой-то прыщавый пацан.

     Выглядел он, правда, всегда моложаво, следил за собой, одевался  по моде, пользовался дорогим  парфюмом -  старался  предстать эдаким   мачо.
     Но, если честно, до  мачо  малость  не  дотягивал: то ли ростом не вышел, то ли суетливым был очень.
     Он и сам  в глубине души это, наверное, понимал, но  смириться не мог  и  с годами все чаще старался компенсировать  сей «недостаток»    скабрезными историями из своей личной жизни, вдаваясь в такие интимные подробности, что  даже видавших виды мужиков  с души воротило. Краснел, правда, сам  при этом, врал значит...

     Никто даже не успел заметить , как    из солидного Владимира Александровича  превратился   он  в  Вовку.
      А ведь ему за шестьдесят уже было.