Фроська Полиолог 9

Глава 9
Станица Алексеевская



Фроське снится сон:
Будто сидит она на завалинке, в праздничном сарафане, возле доброй, украшенной петухами хаты и лузгает себе, семечки. А хата та, на пригорке стоит, и потому, ширь вокруг неоглядная, от которой душа разворачивается и счастьем, где-то внутри щекочет. Солнышко ее ласково греет, тучки в небе кувыркаются, птички щебечут, умиротворение наводят. В общем, природа, так и поет, так и шепчет, к любви зовет.

Вдруг, видит она, из-за угла Никита выходит. С гармошкой под мышкой, кудрявый чуб из-под фуражки с лаковым козырьком торчит, а сам, в красной шелковой подпоясанной рубахе, плисовых штанах и хромовых, со скрипом, сапожках.

- Ты что же, и на гармошке умеешь? – спрашивает его Фроська.

- Ради тебя, душа моя, выучился, - отвечает он, и смотрит на нее своими черными глазищами, эдак, масляно, словно она праздничный блин на сковородке.

- Так я, что же, люба тебе? – снова спрашивает его Ефросинья, краснея, и смущенно потупив глаза в землю.

- Люба, не люба. Срочно просыпайся и поднимай свою задницу! - отвечает, ей вдруг, Никита, женским голосом.

Подняла Фроська голову и опешила. Перед ней, уже не ее дрюлечка стоит, а какая-то незнакомая женщина, в возрасте.

- Нет, вы только посмотрите на нее! Разбатонилась тут, как похотливая кошка на печи и сны про любовь смотрит, – опять, закричала на нее незнакомка, сердитым голосом..- Просыпайся, говорю! Срочно!

Взглянула на нее девушка внимательно и видит, что у той, на лице, вроде даже морщины видны, хоть и выглядит она, на первый взгляд, молодо, и в модные наряды вырядилась. Волосы у нее короткие, а фигура, прическа и лицо, как у артистки синематографа - Веры Малиновской.

Хотела, было, Ефросинья, уже, проснуться, да слова незнакомки, ее задели.

- И чего это ты старуха, в моем сне, вдруг, командуешь? – ядовито спросила она, обиженная тем, что так грубо был прерван ее прекрасный сон.

- Старуха?! Ах ты дрянь, такая! – возмутилась женщина, и тут же, преобразившись в Веру Холодную, с грозно сдвинутыми бровями и сверкающими глазами, сняла с ноги туфлю и запустила ее во Фроську.

Та, больно ударив девушку по щеке, заставила ее проснуться. Вскочив, Ефросинья, с ошалевшими глазами осмотрелась по сторонам. Но вокруг было тихо.

- Ты чего прыгаешь? - спросила ее тетя Луша, открыв глаза вместе с девушкой.

- Да сон мне снился, про любовь, - машинально ответила Фроська.

- И что же там была за любовь, если ты, подпрыгнула, как ошпаренная? - поинтересовалась Лукерья, потягиваясь.

Ефросинье, пришлось рассказать всю историю. Как только женщина услышала про туфлю, она, сразу же сосредоточилась и стала серьезной.

- Собирайся! Быстро! Они уже здесь, - коротко, скомандовала она, упаковывая вещи.

- Да кто здесь-то? – шепотом, спросила девушка, быстро спускаясь к реке.

- Люмы, такая же команда, как и наша, но желающая забрать себе то, что мы с тобой везем, - ответила ей Лукерья, яростно выгребая на середину реки. - До темноты, они будут действовать чужими руками, но все равно, жестко. Так что, сейчас, все очень серьезно. Не оплошай!

Какое-то время, пока солнце озаряло небо закатным заревом, они плыли спокойно и Фроська, уже было решила, что тетя Луша зря всполошилась. Но как только они миновали хутор Титовский и отошли от него на пару верст, их остановили.

- Эй, убогие! А ну-ка, гребите сюда, пока пулю не схлопотали! - послышался голос с левого, пологого здесь, берега и на него, выехал небольшой отряд казаков на лошадях.

Лукерья, с испугу, уронила весло в реку и, потянувшись за ним, незаметно опустила узелок в воду. Поймав весло, она, неуклюже загребла к берегу.

- Тю… Так это же баба и девчонка, - удивился кто-то из отряда. - Смотри, какие чумазые. Беженки знать.

- Разговоры! Мать вашу… - прикрикнул на них командир.

Когда женщины вышли на берег, их окружили спешившиеся казаки с ружьями. Всего их было семь человек, вместе с командиром, оставшимся сидеть в седле.

- Обыскать и расстрелять, - коротко приказал командир.

- Да ты погоди, родной! Что же ты сразу стрелять? Ишь, скорострел, какой, - заискивающе глядя на казаков, затараторила Лукерья, развязывая платок. – Может, мы еще пригодимся зачем, коли у вас еще не все отсохло. А вы нас, токо хлебушком покормите, а уж мы расстараемся.

Казаки, сдержанно загоготали, а один из них, стал обыскивать Лукерью.

- А обыскать, это можно. Это не грех, бабу полапать, коли, на что другое не способны, - продолжала она, страстно прижимаясь к обыскивающему ее казаку грудью, и очередной раз, вводя остолбеневшую Фроську, в ступор. – Токо, ты меня тщательнее обыскивай. На твою любовь, с первого взгляда, я не рассчитываю. Понимаю, время суток и зрение, уже не то. Тут только щупать надо.

- Может их по-тихому порубать? А командир? - предложил один из казаков, маленького роста, доставая из ножен шашку. – Что шуметь? А то, река рядом, далеко слышно будет.

- Добре! – согласился тот.

- Подожди командир. Мы баб уже месяц не видели, опростилися все. А эта, ты вишь, какая краля ласковая. Да и девчонка молодая, свеженькая, - тихими голосами, возроптали казаки.

- Ну, хорошо! А потом порубать, - похотливо ухмыльнулся тот, натягивая поводья, что бы удержать переступающего ногами коня, на месте.

- Да нешто, вы баб, токо шашками рубать можете? Возьмите нас, лучше, с собой! Мы вам такой канкан, с выходом из-за печки, покажем, что вам и не снилася, - заюлила тетя Луша.

- Хватит скулить баба! Сказал командир порубать, значит, так тому и быть, - снова вылез низенький казак, крутя свое смертоносное оружие в руках.

- А ты, че шашкой машешь? Что машешь? Али штаны пустые? – язвительно заметила Лукерья, низкорослому казаку, уже вкладывающему оружие в ножны, и незаметно подавая крайне взволнованной Ефросинье знак, действовать по ситуации. – Да, ты глянь на себя. Какой из тебя, недомерка, рубака? Ты, бабу не то что зарубить, а и ткнуть-то, толком, не сможешь. Ни шашкой, ни чем другим!

Отряд, уже открыто, зашелся хохотом.

- Ах, ты сука! – моментально взвился низенький казак, и ткнул в Лукерью блеснувшим клинком.

Она, резко ушла в сторону, подставляя под удар того, кто ее лапал и, перехватив руку с шашкой правой рукой, левой, ударила низкорослого казака по гортани, ломая ее. После чего, выдернув его клинок, из мертвого тела обыскивающего ее казака, несколькими быстрыми движениями, заколола еще двух вояк.

Фроська же, в это время, воспользовавшись тем, что сосредоточившиеся на тете Луше казаки, не обращают на нее внимания, выхватив нож, заученным движением, сверху вниз, ударила им ближайшего противника, стоящего к ней спиной. А потом, увидев, что командир отряда, достает пистолет, подскочила к другому казаку, целившему из винтовки в Лукерью, толкнула его оружие в сторону, резанув по горлу, и, заканчивая размашистое движение, метнула нож во всадника.

Все произошло настолько быстро, что Ефросинья, не успела даже осознать свои движения. Ее тело, проделало это все на автомате. Но теперь, глядя на изрезанные и еще дергающиеся тела, видя и чувствуя запах крови, она, ощутила головокружение и тошноту, неумолимой волной, подкатывающую к горлу.

Отбежав к кустам, Фроська нагнулась, упираясь рукой в стоящее рядом дерево, и забилась в судорожных рвотных позывах.

- Ну, как мы видим, ножи ты метать научилась, - спокойно заметила тетя Луша, разглядывая убитого командира отряда висящего одной ногой в стремени. Из правой его глазницы, торчала рукоять ножа.

Девушку, взглянувшую на него, снова накрыла тошнотворная волна.

А когда, она немного пришла в себя и оглянулась, отыскивая взглядом Лукерью, то у ней, просто отвалилась челюсть. Потому как та, абсолютно голая, с привязанным к поясу узелком, что-то делала у лодки.

- Ну что, отошла чуток? А еще спящих, резать хотела, - заметила Лукерья и отстранилась, поворачиваясь.

- И, слава богу, что не сделала этого! - горячо воскликнула Фроська, резко вздрогнув от неожиданности. Так как, в сумерках, в их лодке, разглядела какую-то женщину, держащую весло.

- Не бойся, это я из чакана, чучело связала, и одела его в свое платье, что бы компанию тебе составило. А к рукам палку привязала, будто оно гребет, - усмехнулась тетя Луша. – Заодно и твой нож почистила от крови. Ты же не хочешь, что бы он, был в ней испачкан?

Ефрсинья, только отрицательно помотала головой.

- А теперь, слушай меня внимательно, - произнесла Лукерья, вставая перед девушкой и беря ее за плечи. – Сейчас, я дам тебе некий препарат, который ты положишь под язык и будешь рассасывать. Он, поможет тебе быстрее добраться до твоей станицы.

- А ты? – испуганно спросила Фроська.

- За меня не беспокойся, я пойду своим путем. Тебе же, необходимо отвлечь тех, кто идет за нами. Справишься?

- Постараюсь.

- Хорошо. После того, как положишь препарат под язык, сознание твое будет плыть. Поэтому, постоянно напоминай себе, что когда подойдешь к впадению Бузулука в Хопер, тебе надо будет идти в правое русло, по Бузулуку.

- Да знаю я это, - отмахнулась Ефросинья.

- Еще раз напоминаю, сознание будет не совсем обычное и придется прилагать усилие, что бы это вспомнить, - повторила женщина, постукивая по руке девушки. - А дальше, уже будет проще – греби до самого конца. Мимо Алексеевской не проскочишь.

- Поняла.

- А теперь, самое важное. Ты, поплывешь не в лодке, а перед ней, таща ее на буксире, - внимательно посмотрев на девушку, сказала тетя Луша. - Поэтому, плыви не саженками, а по- лягушачьи, – так, меньше шума будет.

- Так я же, не доплыву, ни куда. Я и без лодки-то, против течения Хопра, не очень хорошо плаваю, - удивилась девушка.

- С препаратом, доплывешь. А в лодке, тебя просто подстрелят, - пояснила женщина. – Снимай одежду и вот, возьми, - протянула она, что-то в темноте.

- Так это же, пуговица, - удивилась девушка, раздеваясь.

- Это для других пуговица. А ты, положи это под язык, как я тебе сказала, и сразу поймешь, что это не так, - терпеливо пояснила тетя Луша, делая такое же чучело из платья Ефросиньи.

- А где мне потом искать тебя? Где мы встретимся? – спросила девушка растерянно.

- Я, сама найду тебя, не беспокойся. Да, и вот еще что, посмотри сюда, - показала Лукерья под скамейку, на носу лодки. - Я тут, забрала у убитых гранаты. Целый ящик с собой везли. Если вдруг, кто-то захочет тебя перенять на реке, забрасывай их гранатами. Поняла?

- Угу, - промычала Ефросинья, привыкая к мысли, что ей, придется действовать самостоятельно.

- Ну, все. Прощай, душенька, прощай девонька, - произнесла ласково Лукерья, после того, как все было готово.

Она, помогла Фроське завязать веревку от лодки на поясе, поцеловала в лоб и исчезла в темноте.




- Эй, девонька, не проснулась еще? - услышала Ефросинья сквозь дрему, пробудившись от собственного стона.

В теле, была страшная слабость, как после долгой болезни и его, все ломило так, будто по нему, прошлись батогами. Повернувшись в постели, Фроська, непроизвольно, опять застонала. Открыв глаза, она подождала немного, пока комната перестанет вращаться и, собрав силы, слегка приподнялась, опираясь спиной на подушку.

- Да ты лежи, лежи, болезная, а я сейчас фельдшера и командира позову, - засуетилась, находившаяся в комнате,невысокая плотная казачка, в ситцевом платье и белой косынке.

Девушка огляделась. Время дня, уже, явно, приближалось к вечеру. Комната, в которой она находилась, была небольшая, но с высокими потолками, окнами и двустворчатой дверью. В ней, стоял кожаный диван, письменный стол, шкаф и несколько стульев. На всю стену висел кумачовый плакат растяжка : «Да здравствуют коммунистические советы», а под ним, обычный, бумажный, видимо еще с гражданской: «Жертвуйте на книгу солдату». Фроська, лежала на диване, укрытая, солдатским же, одеялом.

- Да я же в Алексеевке! В бывшей, поповской школе. В кабинете, – удивилась она, разглядев пейзаж за окном.

Где-то за стеной, видимо в дальнем классе, сердито звучали низкие мужские голоса.

- Сейчас придут. А ты вот, пока,чайку попей. Сахару нет, но я немного медку раздобыла, - заворковала опять женщина, заходя с чайником и чашкой.

Она, помогла Ефросинье, почему-то одетой в свое и тети Лушино платье, издырявленные как решето, поудобнее сесть на диване, подоткнув подушку, а сама разместилась рядом, на стуле, разглядывая девушку.

- Вот ведь беда! Смотри ты, как тебе досталась. Ведь, прямо лица нет, - причитала казачка, пока Фроська, пила чай. А он, вместе с медом, горячей сладкой волной проникал внутрь тела, окончательно пробуждая его, прогревая все внутренности и проясняя гудящую голову.

- А ты, чья же будешь? Вроде как, что-то, знакома мне, - спросила женщина, внимательно вглядываясь в лицо Фроськи.

- Да, местная я, Алексеевская, Щербакова Фроська, - ответила Ефросинья так, как советовала ей Лукерья.

- Это уж, не те ли Щербаковы, что родня Зотовым будут? На песках еще, напротив Елизаровых, круглый дом на углу стоял?

-Угу. А почему стоял? А сейчас, не стоит, что ли? – насторожилась Ефросинья.

- Да сгорел дом, уже года два, как. А твои, всей семьей, в хутор Фроловский подались. Там, вроде как, родня у вас?

- Подождите. Как всей семьей? Отец тоже с ними?

- А куды же он денется? – удивилась казачка. - Как наши, с четырнадцатого полка, возвернулись в станицу с фронта, так он, все с семьей.

У Фроськи, от тоски по родным, защемило сердце. Как давно она их не видела, и не упомнишь уже. Все ее братья и сестры наверно выросли, вытянулись. А кто-то из них, почти совсем взрослый. Да и по отцу, очень сильно соскучилась, недаром, его любимицей была.

Ее переживания, перебил звук открывшейся двери и в комнату, быстрым шагом, ворвался рыжий казак, с щеткой усов, которого, она видела во сне. Ефросинья, даже вздрогнула всем телом. Он, был в казачьей форме, но на голове его, красовалась кожаная фуражка. Вместе с ним, в комнату вошел невысокий щупленький мужичок в бородке, с саквояжем и молодой казак.

- Это фельдшер и видимо, ординарец, - догадалась Ефросинья.

- Очухалась! Молодец! - бодро заявил командир. – А мы вот, на тебя посмотреть пришли.

- Что она вам, лошадь, какая нибудь, что бы на нее смотреть? – сердито забурчала казачка. – Пришли спрашивать, так спрашивайте.

- Местная? - спросил ее командир, разглядывая.

- Угу - пробурчала Фроська.

- Да наша она, Федора Щербакова дочка, старшая. Та, которую еще купчихе, года четыре назад продали. Ну? - снова вмешалась в разговор женщина.

- Тут, дело вот какое, девонька, - начал, с ходу, командир, пододвигая к дивану свободный стул и присаживаясь. – Этой ночью, часовые, стоящие со стороны кладбища, доложили мне о стрельбе и взрывах гранат, где-то, ниже по Бузулуку. Я, соответственно, выслал разъезд на разведку. Они вернулись с докладом, что со стороны Хопра, по берегу, к нам движется отряд белоказаков. При этом, они нещадно палят по реке, явно, кого-то обстреливая.

- Мы, устроили у кладбища засаду, и после небольшого боя, взяли в плен четырех человек. Но это было не трудно, так как, нападавших, было всего, семь бойцов. И они, не были казаками, хоть и одеты в нашу форму. Но, после боя, когда уже начало светать, осмотрев берега реки, до самого Хопра, мы нашли еще десятка полтора убитых. Они, были изранены гранатами и потом, добиты из винтовок. Видимо, своими. А чуть позже, стало еще интересней. Уже в самой реке, было обнаружено, около трех десятков погибшихбандитов и семь разбитых лодок, - приблизив свое лицо к Фроськиному, загадочным голосом, произнес командир. – И это, только те, кого мы нашли. Все они, были убиты гранатами, либо в куски изорваны, то ли когтями, то ли ножами.

- И что? - слабым, больным голосом, спросила Ефросинья, чувствуя подкатывающуюся тошноту.

- А то, что того, кто это сделал, мы так и не обнаружили. А это, должно быть, не мене полусотни человек, плывущих на лодках или плотах, против течения, - сделал заключение говоривший.

- Но зато, мы нашли тебя, спящей в долбленке, у моста. И борта твоей лодки, были так измочалены пулями, как будто их кто-то жевал. Кроме того, в ней еще, был пустой ящик из-под гранат. А на тебе, надето два платья и оба, как решето, в дырках от пуль и осколков, - посмотрев внимательно Фроське в глаза и на ее одежду, многозначительно произнес командир.

- Так может, спросить у этих, ну которых вы в плен взяли? – совершенно равнодушно ответила Ефросинья, еще не окончательно придя в себя и борясь с тошнотой.

- Допрашивали мы их. Но они, полностью невменяемые. Все говорят одно и тоже, и несут бред о каком-то, злом водяном духе и двух черных женщинах, что приносят смерть, - снова, многозначительно взглянув на Фроськино платье, произнес командир.- Вот, мы и решили, с тобою побалакать. Ты же на речке была, видала, может, кого.

- А что я то? - сделав над собой усилие и придав своему голосу жалобный тон, заныла Ефросинья, тотчас же, придумав свою историю. – Я с другого конца, вниз по течению плыла, сюда, в станицу. Как стемнело, купаться полезла. А тут слышу, какие-то мужики на моем берегу ходят. Ну, я, как была, нагишом, на другой берег переплыла и рысью припустила, до самого моста. Они же, с оружием были. Не в станицу же мне, голой бежать. А там смотрю, лодка стоит и в ней платья чьи-то. Ну, я их одела, так как замёрзла что-то и заснула, от усталости. Потому, как, болею я.

- Не тифом, случайно? – строго спросил командир.

-Не-е… Слабость какая-то, и голова кружится, - простонала Фроська.

- И чего пристали к девчушке? Ить, ясно же, она сама этих басурман испугалася, - опять забурчала недовольно казачка. – Дайте отдохнуть дитю, а то вон как болеет, кожа, да кости и лица прямо нет.

- Платья в лодке лежали, говоришь? Тогда, надо местных опросить, насчет чужих женщин в наших краях, - не обращая внимания на слова пожилой женщины, продолжал командир. - Ну, да ладно. Ты поправляйся. Мы с тобой, попозже еще погутарим. А пока, пусть тебя фельдшер осмотрит.

Мужичок в бородке, подошел к Фроське, достал докторскую трубочку, прямо, сквозь одежду послушал легкие, заглянул в рот и глаза, и сделал вывод: «Тут, в общем-то, и без анализов понятно, – сильное истощение организма. Очень долго не доедала, а в последние дни, видимо, вообще ничего не ела. Передвигаться самостоятельно, в данный момент не сможет».

- А я знаю, что это было, командир, - вдруг, неожиданно, произнес ординарец.– Это был оборотень. Они завсегда по ночам оборачиваются. Вот она, может и оборачивалась.

- Мели Емеля – твоя неделя. Ты чего это, на девчонку наговариваешь? Ирод, малахольный! – накинулась на него казачка.

- Действительно, Степан Борисович, – это, уже никуда не годиться, - поддержал ее фельдшер.

- Все, уходим, - отдал приказ командир. – А вы, Авдотья Сергеевна, накормите больную, как следует. И, подыщите девушке приличную одежду. А эти платья, мы изымем, как вещественные доказательства.

- Ну, все, ушли, наконец, - облегченно вздохнула женщина. – Ты отдыхай Фросенька, а я, пойду, тебе борщеца сварю, да парного молочка принесу. Оно, быстро тебя на ноги поставит.

Когда казачка ушла, Ефросинья, попыталась вспомнить события прошедшей ночи, после того, как она распрощалась с тетей Лушей. Но, в голове, ни каких воспоминаний об этом не было. Зато, нахлынули те, где она была в таком же беспомощном состоянии, как и сейчас.




Ей в лицо, дул сильный ветер. Он трепал волосы, резал глаза и не давал вздохнуть.

- Что за ерунда! Откуда здесь ветер? – подумала Фроська и открыла глаза, чувствуя необычную тяжесть на сердце и слабость в теле.

Над ней, приблизив свое лицо, низко склонился камердинер и тихонько дул, взъерошивая её волосы. Анна, массировала ей уши и шею, а остальные, стояли вокруг, глядя на них.

- Очнулась душенька, - услышала Ефросинья голос мадам Софи.

Кто-то, приподнял ее за подмышки, что бы поставить на ноги. Но ее тело, было абсолютно безвольным и болталось, как у тряпичной куклы.

- Давай! - услышала она голос Василия, и на нее, обрушился плотный поток холодной воды. Это Софья Никаноровна, вылила на нее ведро воды.

Дворник, повернул ее в другую сторону, и следующее ведро воды, вылила на нее Анна, потом Засипатыч, потом снова горничная и закончила водную процедуру, опять Софи.

- Зачем вы меня поливаете? Я вам что, тыква? - пробормотала Фроська, с трудом шевеля губами.

Все вокруг засмеялись, а Софья Никаноровна предупредила: «Ты, лучше не болтай, душенька. В данном состоянии, это для тебя вредно».

- Мы, смываем твой страх. Чувствуешь? – ответил ей камердинер. – Если его не смыть, ты умрёшь.

- А если не смыть те выделения, что ты размазала по себе и по полу, - то умрем мы. Но уже, от удушья, - добавил Василий, под общий хохот.

Девушка, прислушалась к себе и поняла, что так и есть, дышать было почти нечем, но та тяжесть, что невыносимым комком лежала у нее на сердце, после обливания, куда-то исчезла. Женщины, перенесли Ефросинью в ванную, раздели и тщательно вымыли. После чего, налили полную ванну ледяной воды и, оставив в ней девушку, удалились.

Немного посидев и почувствовав, что с нее достаточно, Фроська, преодолевая головокружение, с трудом поднялась, на дрожащих ногах, пытаясь вылезти из ванны. Но, в это время, зашла горничная и, несмотря на небольшой рост, завернув Ефросинью в большое махровое полотенце, спокойно отнесла на руках в спальню.

Там, она надела на девушку шерстяные носки, укрыла теплым одеялом, и дала какого-то травяного настоя, с малиновым вареньем.

Трое суток, Фроське не давали говорить и вставать с постели. Зато, целый день, все, кроме Никиты и Клавдии, которых не было и ранее, когда ее нашли, навещали ее по очереди и угощали, чем нибудь вкусным. А на ночь, она обязательно пила горячий шоколад.

На четвертое утро, она, уже самостоятельно, смогла встать и, накинув халат, выйти из спальни в поисках Софи. Вся компания, чаевничала на кухне. Среди них, сидел довольно неопрятный человек, с сальной черной бородой и такими же, длинными волосами.

- Познакомься душенька, это Жорж. Он, пришел к нам на чашку чая, - представила человека Софья Никаноровна.

Ефросинья, внимательно посмотрела на него, понимая, что это свой человек. Иначе, камердинер и гувернантка с дворником, не сидели бы вместе с хозяйкой, за одним столом. У него, были какие-то шальные, пропитанные больным безумием, черные глаза.

- Какая миленькая девочка! Как тебя зовут, радость моя, - достаточно фамильярно, обратился к ней Жорж.

- Не стоит Жорж. Тут твои фокусы не пройдут, - предупредила его Софи.

- Мы, еще не достаточно знакомы, что бы Вы, могли решить, являюсь ли я радостью, - холодно ответила Ефросинья и вышла из кухни, прислушиваясь к голосам. Человек, ей, явно не понравился. У него, не было той уверенности во взгляде, которой отличались жильцы этого дома.

- Это точно, - хохотнув, подтвердил Василий, обращаясь к гостю. – Если скажешь что не по ней, то радости будет мало. Можешь лишиться бороды, а то и еще чего, поважнее. Это тебе не придворные кокотки.

- Мне уже все равно, меня, через три дня убьют, - равнодушно ответил гость, - Причем, свалят это, на мальчишку, любящего одеваться бабой, на слюнтяя и на недотепу. Что за невезение! Даже убийц, достойных, подобрать не могут.

- Зато, ты войдешь в историю, как человек, самостоятельно добравшийся до царских покоев, - успокоил его Василий. – Да и смерть тебе, организуют мистическую.

- Хорошо бы. Как я вам уже говорил, «подарок», покинул столицу. А что это значит, не мне вам рассказывать. Настройки, полностью нарушены, страна бурлит и папа, скоро, так или иначе, снимут с роли. А там, начнется хаос, всеобщий грабеж, переходящий в резню, - тревожно, сообщил гость. – У нас есть десятка два работающих стабилизаторов, от зарубежья, но хранители, передали, что уместнее использовать вашего кандидата.

- Все это, нам давно известно. По поиску «подарка», уже ведется определенная работа. А нашего кандидата, мы, подключим на более позднем этапе. После того, как распределятся роли стабилизаторов, и будет ясна судьба именно этого «подарка»… - успела услышать Фроська голос Софи, перед тем, как закрыть дверь в ванную.

- Они, явно, какие-то заговорщики, - решила она. – Ишь, как замысловато говорят, сразу и не разберешь. Что за «подарок», что за «папа»?

Когда она вышла из ванной, гостя уже не было. А вечером, застав Софи одну, Ефросинья, спросила ее о том, что, все-таки, произошло в подвале.

- Господи. Да не чего особенного, - рассмеялась та. – Ты, просто познакомилась еще с двумя членами нашей команды. И они, именно те, о ком мы говорили, то есть, похожи на тебя.

- Эти ужасные, страшные существа, в виде тумана, от которых я чуть не умерла? - поразилась девушка.

- Нет, конечно, там были реальные женщины. Причем, почти самые трезвые из всей нашей команды, если под трезвостью, понимать уровень осознания мира, - пояснила Софья Никаноровна. - А что бы тебе понять, что произошло, нужно зайти с другого конца.

- Ты, наверняка помнишь, что как-то, гуляя с Василием, в сумерках, по Москве, вы увидели нечто странное?

- Да. Я сначала не поняла, что это. Оно, дергалось на обочине, в снегу, - оживилась Фроська. - А когда мы подошли поближе, я увидела, что это, подыхающая черно-белая кошка. Ее передняя часть, видимо, была раздавлена санями, а задняя, судорожно билась об землю, размахивая хвостом.

- И ты, достаточно долго наблюдала это?

- Точно. Я хотела подойти поближе, что бы лучше рассмотреть. Но Василий, удержал меня, сказав, что бы я, не торопилась, и пока постояла на месте, - продолжала увлеченно девушка.

- А через какое-то время, я, даже рассмотрела ее голову и кровь.

- И чем, все кончилось? – поинтересовалась Софи, как будто не знала.

- Я, подошла еще ближе, и поняла, что это, всего-навсего, кем-то выброшенная газета, которую треплет ветер.

- Ну и как ты думаешь? Что это было?

- Что-то связанное с духом? – догадалась Фроська.

- Именно! – воскликнула Софья Никаноровна. - Все, чего касается дух, обретает силу. И эту силу, иногда, может видеть даже обычный человек. А уж как он ее видит, зависит от его собственного уровня осознания и восприятия.

- Так и в подвале было?

- Да. Все, что ты смогла там воспринять, было только силой этих двух женщин. И эту силу, твой ум, превратил во что-то ужасное, для тебя лично. И ты, вступив с ней в борьбу, чуть было не погибла.

- А сами женщины, разве ничего не делали? Они не хотели меня убить, нападая на меня?

- Да зачем им это надо? Тем более, что ты живешь вместе с нами.

- Но я же, почти умерла?

- Они, в этот момент, находились в состоянии силы и просто, занимались какими-то, своими делами. И когда ты пришла к ним, они, решили, что ты им ровня. Но у тебя, не хватило силы выдержать их пристальное внимание и ты, стала умирать. А заметили они тебя, еще на подходе, но не успели ничего сказать. Ты, так шустро выскочила и уползла, что не дала им и рта раскрыть, - рассмеялась Софи. – Мы же, предупредили тебя, что бы ты, не совалась в подвал.

- Но они, приходили ко мне в виде призраков и пугали меня! – пожаловалась Ефросинья.

- Просто, им было любопытно, кто ты, вот они и сканировали тебя своим вниманием.

- А почему же они, тогда, в подвале сидят, коли такие хорошие? – заинтересовалась Ефросинья.

- К сожалению, у этого типа женщин, как кстати и у тебя, изредка, наступает состояние, которое мы называем «чистой силой». То есть, состоянием, не омраченным никакой связью с разумом. Тогда, они сами - сила. И в это время, что бы не нанести вред окружающим, им, лучше побыть, где нибудь подальше, вдвоем. Но зато в остальное время, связь с разумом, у них, очень сильна. И у нас, например, они ведут все финансовые и деловые переговоры в команде.

- И что же это за тип?

- Есть всего четыре типа женщин, названные по сторонам света. И ты, как впрочем, и они, относишься к западному типу - самому продуманному, логичному и деловому, среди женщин.

- Хорошо. А что же тогда, в этом состоянии, происходит с обычными женщинами, как я?

- Во-первых, не называй себя обычной женщиной, - засмеялась Софи. – Ты, уже, отмечена духом и обычной, ни как не являешься. А во-вторых, с ними, ничего необычного не происходит. Просто, они, как бы слегка, становятся невменяемыми и могут накричать, наговорить, или сделать, что-то такое, о чем потом, будут долго сожалеть.

- Ну, тогда, может, познакомишь меня с теми двумя, что в подвале?

- Думаю, что лучше, это сделать попозже. Сейчас, ты все еще слишком слаба, для того, что бы с ними общаться. Помнишь, что с тобой было, когда ты только появилась в этом доме?

- Да. Я тогда, чуть не спятила, прямо в гостиной.

- И спятила бы, не обладай Засипатыч с Анной, совершенным контролем над собой. Все остальные, к сожалению, таким уровнем дисциплины, еще не обладают, - пояснила Софья Никаноровна.

Из этого разговора, Фроська мало что поняла, кроме того, что есть такая вещь, как сила. И если ты сам, не имеешь достаточной дисциплины, чтобы контролировать свои мысли и эмоции, то эта сила, может выйти тебе боком.




Воспоминания Ефросиньи, прервала стрельба и крики людей, с улицы. Посмотрев за окно, она увидела, что там, все окутано плотным дымом. Неожиданно, раздался звук разбитого стекла, и в комнату, влетел камень, расколотив окно и часть рамы. Помещение, тут же, начало заполняться густыми, сизыми, едкими клубами.

- Видимо, белые напали, и все горит, - всполошилась Фроська.

Она, хотела было, вскочить. Но, попытавшись, поняла, что из-за слабости, не сможет дойти даже до дверей. Спрятаться, тоже было некуда.

Тогда, поплотнее завернувшись в одеяло, девушка скатилась на пол, где было больше шансов выжить при пожаре и, уткнувшись носом в подушку, попыталась дышать через нее. Но все было напрасно. Дым, проникал в легкие и начинал кружить, и без того больную голову.

Вдохнув еще несколько раз, Ефросинья, потеряла сознание.