Урок физкультуры

Андрей ТАРАСОВ
УРОК ФИЗКУЛЬТУРЫ
Рассказ

В коридоре дрались два первоклассника. Девочки болели за маленького. Учитель физкультуры привычно растащил их и крикнул в класс: «Строиться! В две шеренги становись!» Он был, как всегда, в полинявших синих штанах, стоптанных тапках и зеленой офицерской рубашке.

Они посыпались в коридор, и у него привычно замельтешило в глазах. Так их было много. «Кому я сказал – в две шеренги!» - крикнул он сурово, но им все было мало. Тут все  и началось.

Жуков, выходя из класса, дал Дремину подножку. Жуков делает это мастерски. Он большой специалист по подножкам и во всех первых классах ему нет равных. Он подцепил Дремина так, что Дремин кинулся головой вперед и сильно ударил ею в спину Щекочихиной. Щекочихина толкнула Петрова, Петров – Юмагулова. На Юмагулове импульс заглох, но Юмагулов – самый вспыльчивый. Он развернулся и дал Петрову по уху. Учитель  физкультуры ухватил этот момент и пошел на Юмагулова. Юмагулов отступал до стены, но дальше было некуда. «Юмагулов! – закричал учитель физкультуры страшным голосом. – Кто тебе разрешал драться в строю? Шагом марш за родителями!» Петров для пущей убедительности подвывал, закрыв ухо ладонью. Жуков хихикал.

- Кто сейчас же не встанет в строй, тот пойдет за родителями! – безнадежным голосом оповестил учитель физкультуры. И едва создалось что-то напоминающее строй, торопливо скомандовал: - Равняйсь!

Савченко стукнул в бок Петрова, потому что он был другом Юмагулова и мстил за него. Петров запищал. Учитель физкультуры стал на него разворачиваться, как танк на пулеметное гнездо. «А он криво стоит!» -  оправдал свои действия Савченко горячей помощью учителю и снова дал в бок Петрову, для выпрямления. Петров перебежал в другую шеренгу.

- Смирно!

Бочаров, одетый в розовенькую тельняшку и пестренькие трусики с ромашками, затанцевал шейк, потому что на него смотрела Савицкая.
- Напра…во!

Бочаров продолжал танцевать. Родионов, Дремин, Жуков, Щекочихина, Водолазкин, Беленькая, Коровин повернулись направо. Ушаков, Петров, Смирнова, Переудин, Шишлонов, Крыга и другие – налево. Савицкая не повернулась никуда, она смотрела, как Бочаров танцует шейк. Пыжиков повернулся назад и стремглав бросился в класс. Он вспомнил, что оставил прямо на парте новенькую коробку со счетными палочками, и там же, в классе, пасутся освобожденные от физкультуры Зарубин и Подкаура. Пыжиков  решил спрятать палочки и портфель, чтобы освобожденные не позарились на них.

- Шагом… - начал учитель физкультуры, но снова отвлекся. – Шишлонов! Куда повернулся! Где правая рука? Правая, говорю! Ты что, недоразвитый?
Шишлонов опустил левую руку и поднял правую. В ней оказалась сдобная булка из школьного буфета. «Кру…гом!» - скомандовал ему учитель физкультуры. Все повернулись кругом. Бочаров тоже повернулся, танцуя шейк, не повернулась только Савицкая, потому что она смотрела, как Бочаров танцует.

Учитель физкультуры сдался. «Все повернулись ко мне!» – крикнул он. Бочаров повернулся танцуя, а Савицкая никуда не повернулась. Она смотрела, как Бочаров танцует. «Шагом марш!» – тоскливо сказал учитель физкультуры.

Все пошли, только Пыжиков снова побежал в класс. Ему показалось, что он оставил на парте свою новую шариковую ручку. Купленную отцом за 35 копеек. И это пошатнет нравственные устои Зарубина и Подкауры.

Жуков на ходу дал Пыжикову подножку, от которой тот с грохотом открыл класс головой. Когда Жуков хихикает после удачно совершенной подножки, то видно, что он замечательно щербат, и у таких щербатых на земле одно-единственное предназначение на земле: давать подножки и радостно после этого хихикать.
На дворе сияло солнышко и было гораздо теплее, чем во тьме цементного коридора. По всем лицам пробежал солнечный зайчик удовольствия. Бочаров затанцевал быстрее. Савицкая уже почти улыбнулась ему. «Разобраться по парам!» – крикнул учитель физкультуры.

Прибежал запыхавшийся Пыжиков. Он был так полон подозрениями, что собрал все пожитки и принес на физкультуру портфель, встав с ним в строй, как со своей парой. Но и этого ему показалось мало. Толкнув в плечо стоящего впереди Дремина, он горячо зашептал ему на ухо, что тот напрасно оставил на парте прекрасную пластмассовую линейку, ибо Зарубин и Подкаура такого момента ни за что не упустят. Дремин дрогнул. Он с завистью посмотрел на портфель в руках у Пыжикова, тоскуя о безопасности своего. Но как смыться за ним? Случай ему представился. Учитель физкультуры стал кричать на Ушакова, которому, конечно, дал подножку Жуков, и Дремин нырнул сквозь штакетник со спортплощадки.
Когда он радостно пер назад ранец со своими сокровищами, Пыжиков уже перешел обрабатывать Шишлонова.

- Шишлонов! – сказал он таинственно. – Это ты хлеб с колбасой на парте оставил?
- Я! – гордо сказал толстый Шишлонов.

- А кому?

- А себе, - невозмутимость Шишлонова превосходила его же недогадливость. - Я уже два съел. Наелся. А этот съем после физкультуры.

- Ничего ты не съешь! – еще загадочней зашептал ему Пыжиков. – Ведь там Зарубин и Подкаура! Понимаешь?

- Ну и что? – поднял брови простодушный и доверчивый Шишлонов.

- Как что! – закатил глаза Пижиков. – Он прямо на парте! А там Зарубин и Подкаура!

Шишлонова наконец осенило. Он так взволновался, что к толстым щекам прилила кровь. Он воочию увидел свой бутерброд, беспомощно лежащий на парте, увидел алчные руки Зарубина и Подкауры, срывающие с него целлофановую обертку…

- Я долго буду ждать порядка?! – привычно грянул учитель физкультуры, когда Коровин треснул по шее Петрова, которому, конечно, Жуков дал подножку. Жуков уже в четвертый раз перебежал из шеренги в шеренгу. Петрову ужасно хочется, чтобы учитель физкультуры заметил это. Тогда щербатому подножнику не поздоровится, Петров уже это предвкушает. Но учитель физкультуры смотрит куда угодно, только не на Жукова. Петрова возмущает эта несправедливость. Он чувствует, что у него рука сама тянется вверх, чтобы, соблюдая все правила обращения к учителю, сделать заявление, трепещущее у него на сердце. Но к счастью, в этот первый коварный раз его еще держит страх, что после ему будут мстить не только Савченко и Юмагулов, но и Жуков. И мало кто потом возьмет его сторону… Это спасительный страх еще удерживает руку Петрова. Надолго ли его хватит и найдется ли в дальнейшем нечто, так же удерживающее эту руку? Знать пока не дано.

Учитель физкультуры решился скомандовать: «Правый ряд – три шага вперед!» Он не увидел, что уже пятый его спортсмен крадется со спортплощадки через палисадничек к школе спасать свои ценности от подозрительных Зарубина и Подкауры. Зарубин и Подкаура, кстати, ничего такого не подозревая, самозабвенно бросаются друг в друга тряпкой, насквозь пропитанной мелом. У них своя физкультура. Каждый очень старается попасть приятелю прямо в физиономию, но меткости не хватает. Об этом говорят меловые пятна не только на носах, щеках, лбах, но и на курточках, штанишках, партах, половицах, глобусе, портрете Мичурина и прочем. Волосы у Зарубина с Подкаурой поседели, но глаза радостно блестят.

Между тем правый ряд их товарищей, не освобожденных от урока физкультуры, отмерил три шага вперед. При этом правофланговый Родионов так постарался, что самый маленький Килькин был вынужден ступить семь раз, чтобы догнать эту шеренгу. На месте остался только Бочаров, потому что он танцевал шейк для Савицкой. Он уже немного утомился и пропустил команду. Но работал, в общем, резво и вполне мог рассчитывать на улыбку Савицкой.

Учитель физкультуры изумленно вскричал: «Бочаров!» Бочаров, не сбавляя ритма, продвинулся на свое место. Ромашки на его трусиках так и прыгали. Савицкая поощряюще улыбнулась. Шишлонов зашелестел целлофаном, вожделенно обнажая свой сдобный и питательный бутерброд. Они с бутербродом не дождались конца физкультуры.

- Внимание! – крикнул учитель. Каждому предстояло что есть силы добежать до белой черты на асфальте и стремглав кинуться обратно, опередив при  этом товарища из другой шеренги. Все стали готовиться, подтягивать трусики и подталкивать стоящих впереди. От этого произошло некоторое нежелательное шевеление шеренг, и учитель физкультуры тоже исполнил свой  долг, безысходно крикнув: «Долго я буду ждать порядка?!» Но поняв тщетность этого ожидания, дунул в свисток.

Побежали Родионов с Терехиным. Родионов проявил свое обычное старание будущего работящего мастерового. Он бежал от начала до конца ровно и настойчиво. Терехин понадеялся на финишный рывок и первую половину дистанцию семенил с ленцой. Потом рванул, как будет авралить всю дальнейшую жизнь в ночь перед экзаменом или в последней декаде, но Родионова, конечно, не догнал.

Побежали Ушаков с Водолазкиным, Дремин с Пыжиковым, а когда очередь дошла до Петрова, Жуков, стоящий сзади, совершенно вопреки интересам своей команды, дал ему подножку. Петров полетел кубарем, используя всю силу стартового рывка. Полежав немного, он встал и, придерживая поцарапанную коленку, с тихим воем заковылял к белой черте. До белой черты он думал: «Ну, погоди, беззубый, я тебе как дам!» Но развернувшись от нее и по мере приближения к щербатой ухмылке товарища по команде, терял заряд, в итоге чего просто обогнул Жукова стороной. Жуков, хихикая и радуясь неизвестно чему, так как его команда проигрывала, принял эстафету и помчался. С той стороны уже дошло дело до девочек, но в голову Жукова это огорчающее обстоятельство не вмещалось. С Жуковым в паре бежала Беленькая. Она очень старалась, так как ей лестно было обогнать мальчишку. Ее платьице порхало вовсю, мелькали синенькие трусики, язык высунулся, как флажок. Над отставшим Жуковым улюлюкали и свистели столпившиеся болельщики из других классов, оказавшиеся во дворе не у дел. Жуков заметил это, и его самолюбие заело. Но, к сожалению, поздно и не в ту сторону.

Так как пары смешались, Бочарову выпало счастье бежать с Савицкой. Он пошел, шейкуя, а она не сводила с него глаз, стараясь не забегать вперед и не отставать. Это была самая дружная пара в соревновании. Учитель физкультуры, глядя на нее, лишился дара речи. Так его потрясло это полное равнодушие к первенству, нежелание обгонять, побеждать, рваться к чемпионству и оставлять кого-то позади…

Усиливались шум и визг. Каждый рядок хотел победить, и у каждого рядка были свои болельщики из праздношатающейся второй смены. С Пыжиковым бежал, давясь остатками бутерброда и выпучив глаза, Шишлонов. Как ни странно, толстый Шишлонов обогнал Пыжикова и первым пересек белую полосу. Пыжиков решил иначе: он до полосы не добежал и первым развернулся. Шишлонов, глядя в убегающую пыжиковскую спину, туго соображал, почему так получилось, почему туда он бежал первым, а оттуда последним, хоть и никто его не обгонял. Чудеса!

Килькин, самый маленький в правом ряду, вообще остался один. Хуже не придумаешь – такому маленькому и одинокому бежать через весь двор под насмешки и улюлюканье старшеклассников, краснея ушами. И ради чего? Все равно команда проиграла, старайся - не старайся… Да и в последних забегах уже мало кто добегал до заветной черты, это стало чистой формальностью. Но Килькин бежал молодецки. Он изо всех сил рубил ладонями воздух, зная одно: его дело  - добежать по правилам туда и обратно. Он поборол искушение свернуть на полпути, как это уже сделали почти все, он поборол искушение сбавить ход и поплестись вразвалочку, я, мол, не я и лошадь не моя. Он поборол все искушения и прошел дистанцию честно, как солдат в решающем бою. От начала и до самозабвенного финишного рывка.

Но оценить это было совершенно некому. Учитель физкультуры уже повернулся спиной и ругал Савченко, у которого в руке был зажат бантик Щекочихиной. Родная команда, не слишком переживая поражение, разнимала Коровину и Беленькую, подравшихся из-за отказа дать списать арифметику. Бочаров танцевал шейк. Савицкая смотрела на Бочарова. Шишлонов переваривал спасенный бутерброд. Жуков перебегал из шеренги в шеренгу, охотясь за Родионовым. Петров тянул руку, чтобы, наконец, наябедничать. Никому не нужен был килькинский рывок. Только ему самому, запыхавшемуся и мокрому маленькому солдату Килькину.

Внутри школы грянул звонок. Учитель физкультуры попытался создать строй, чтобы отвести его в класс, но отчаялся и в последний раз издал лихую милицейскую трель: «Разойдись!» Все так и брызнули. Есть все-таки команды, которые они радостно выполняют. Учитель физкультуры пошел заполнять журнал и докладывать классному руководителю Ларисе Петровне, что в ее классе нет никакого порядка.
Это было неверно, потому что есть ПОРЯДОК и есть ПОРЯДОК ВЕЩЕЙ. И если каждый почти что безупречно выполняет свое предназначение в этом мире, то спорить тут бессмысленно.  Разве что, если хочешь, с самим предназначением. Но для этого не хватит не только урока физкультуры, но и самой вечности.

Едва учитель физкультуры скрылся в темном коридоре школьного входа, выполнил свое предназначение и Юмагулов. Он маленьким барсом спрыгнул с невысокой школьной яблони, на которой сидел весь урок, и побежал к своим. Он должен был до начала следующего урока полностью рассчитаться с ябедником Петровым, подведшим его под монастырь, и дать Жукову такую подножку, от которой тот пролетит на четвереньках через весь школьный двор. Тогда, быть может, на Юмагулова посмотрит и Савицкая, которая зря теряет время, глядя с восторгом на дурачка Бочарова, который уже совсем выдохся, но упрямо что-то выделывает коленками и локтями, двигаясь со своими ромашками через школьный двор, залитый насмешливым и теплым сентябрьским солнышком.

+ + +