10 Кто твой друг, Мири?.. С Еремеевой

Эмме Шакпи не спалось: терзал страх – да и трудно остаться спокойным, после того, как натворил то, что она. Радость от удачной проделки недолго грела душу. Кондрат и Нестор остались в стороне, сделали своё грязное дело и скрылись. Их могут подозревать, обвинять, но доказательств нет, да и побоятся связываться с хулиганами как воспитанники, так и воспитатели, они же способны буквально на всё, что угодно.

Эмма не сомневалась, что теперь все обрушатся на единственную явную злодейку: ту, что смеялась, видя реакцию жертвы. Девочка корила себя за глупость, зачем явилась на праздник? Ну, не увидела бы момента своего триумфа, зато и не попалась на горячем. А Алану заявила бы потом, что побоялась прийти, опасаясь неадекватной реакции других детей.

Теперь хоть сбегай из приюта – замучают. Уж как умеют мстить детишки, знала не понаслышке. Ныне настала её очередь выгребать из тарелок и стаканов всякую пакость, проверять стулья перед тем, как сесть, безуспешно искать украденные учебники, тетрадки и иные вещи.

Неожиданно откуда-то, подул холодный ветер, заставив девочку поёжиться, скрипнула дверь, открылась.
 Эмма повернулась резко и увидела Мири, парящую в своём инвалидном кресле над полом.
–Что, как… – волосы Эммы от ужаса встали дыбом.
–Ну, ты же называла меня ведьмой, – Чейз вздохнула, – вот и исполнилось твоё предсказание.

Эмме тут же пришли на ум слова попечителя. Он разговаривал с ней жёстко, как ни с кем из воспитанников. Особенно врезались и укоренились в сознании слова: «Нельзя говорить гадости вслух, бросая их в пространство. Это может сбыться и вернётся к тебе бумерангом».

Неужели сейчас это и произошло? А ведь недаром народная мудрость гласит: слово серебро, а молчание–золото. Эту пословицу любила повторять мадам Раиса Ропер. Эмма всегда посмеивалась в душе, когда слышала это изречение из её уст. Так выходит, взрослые правы?

Мири смотрела, насупив брови и нахмурив лоб:
–Тебе теперь пора ответить за свои злодеяния. Почувствую мою боль!

Пол под кроватью ябеды засветился, появилась какая-то дыра, и она с воплем полетела вниз. К счастью, в норе не было темно, наоборот, разливался мягкий свет, плавали розовые и голубые пузыри. В них виднелось отражение, несколько искажённое.
«Как в кривом зеркале»,– мелькнула мысль.

 Сколько продолжалось падение, не понятно. Но вот появился новый портал – миновала и его. Началось приземление, и ноги коснулись мягкой, поросшей травой, земли, но от страха девочка упала.

Полежав немного, пришла в себя, потом встала на негнущиеся нижние конечности, покрутила головой. Оказалась она на полянке в необычном лесу, Можно сказать сказочном. (И откуда пришло это знание?) Листья на ветвях фиолетовые и голубые, кора стволов жёлтая. Средь ветвей пели невидимые птицы.

 Послышалось шуршание, и из кустов показалось странное создание, похожее на ёжика, только зелёное, с оранжевыми иголочками, на кончиках которых имелись маленькие синие шарики.
«Ой, да это же Одуч, старый добрый друг!»

 На глазах Эммы появились слёзы: она вспомнила жизнь в приёмной семье. После продолжительных молебнов девочку отводили в её скромную комнату. Уснуть она не могла, надеясь, что придёт мама или отец и расскажут сказку, как та воспитательница в последнем приюте.

 Но, не дождавшись, девочка начинала сама придумывать истории, в которых постоянно фигурировало чудо: волшебным образом мама становилась нежной и заботливой, а отец играл с ней в игры и приносил сладости.

Изо дня в день одно и то же надоело, и Эмма стала создавать свой волшебный мир, где жил необычный ёж, по имени Одуч (чудо, если прочесть справа налево, такому тоже научила воспитательница). Он сопровождал девочку в путешествиях, рассказывая о своей стране. Её он называл волшебница Аммэ. Одуч и Аммэ играли, веселились и шалили, но никого не обижали, старались помочь всем, кому была нужна поддержка.

 Как же давно это было! Эмма выросла, ожесточилась, забыла свои добрые детские фантазии. И вот они вновь с ней. Такие реальные. Выходит, всё, что нафантазировал, когда-нибудь может стать явью?
 – Привет, Адебя! – произнёс вдруг зверёк.

«Ябеда»,– перевела Эмма. – «Почему? Разве Одуч забыл её сказочное имя?»
Хотела девочка возразить и напомнить, но покраснела: выходит, ёжик знает о том, какой она стала? Девочка помотала головой: как это произошло? Почему она стала такой злой? Зачем стала доносчицей?

Тут же пришло оправдание: она была мала и хотела выжить, хотела любви и заботы. Но, если честно, разве получила их? Даже те, кому она рассказывала о шалостях и проделках своих товарищей не любили её.

Сказочный персонаж нетерпеливо поглядывал на девочку:
–Что-то ты сегодня заспалась, милая моя Адебя, вставай, у нас ещё куча дел!
Одуч говорил так, точно они расстались вчера. Если так, то почему назвал этим противным именем?
– Вернуть прежнее имя трудно, но можно, – сказал ёжик, точно услышал её мысли. Эмма решила не настаивать, а вести себя так, словно и правда они были вместе всё то время, что прошло со дня их последней встречи.
–И какую проделку задумал сегодня? – спросила, хитро улыбнувшись.
–Да не до проделок ныне, – малыш поморщился, – ты знаешь, что Анидаж задумала? Запретила жителям леса посещать её сад под угрозой тюремного заключения в холодном подвале. Всё бы ничего, но там растут сладкие ишурги, а как ты знаешь, маленькие ишимы могут питаться только ими. Не поможем, и эти бедняжки умрут от голода, и лишь мы с тобой достаточно храбры, умны и находчивы, чтобы выручить.

«Ну, конечно», – улыбнулась Эмма. –«Нашу злую колдунью звали Жадина». Девочка имела немало недостатков, но никогда не была жадной. Она постоянно припрятывала котлетки и кусочки мясо для пушистой кошечки. Эта плутовка никак не хотела поселиться в приюте, но от лакомства не отказывалась. Эмма пыталась подкармливать и Аркана, но он не брал еду из её рук, точно понимал, что именно Эмма устраивает пакости Миранде.

–Попробуем уговорить Анидаж поделиться? – уточнила Эмма.
– А то ты не знаешь, что это невозможно, – ёжик фыркнул, – три делегации посылали – бесполезно. Мы этой же ночью потихоньку проберёмся к поместью, перелезем через ограду, наберём вкусняшек и обратно. Только не забудь, что Анидаж могущественная колдунья. Она защитила своё имущество особыми чарами. Все твои пороки умножатся многократно. Коли труслива – убежишь, визжа от ужаса; воровата – не сможешь остановиться, пока не соберёшь все фрукты и овощи, на что уйдёт вся ночь, и попадёшься; ленива – станешь двигаться необычайно медленно и провалишь задание и т.п. Единственное, что способно помочь – сила воли: преодолеешь себя, откажешься от грехов и лишь тогда справишься. Анидаж не посмеет тронуть или обвинить того, кто окажется достаточно добродетельным, чтобы победить колдовство.

–Но брать чужое нельзя, – засомневалась девочка.
–Скажите, какие мы невинные, – фыркнул Ёжик. –Даже и ради жизни невинных существ?
Эмма покраснела: как она может рассуждать на такие темы, если после её доносов многих ребят наказывали?
«Но они же виноваты были!»– успокаивала свою совесть Адебя.
Одуч вздохнул:
 –Ладно, пойдём, навестим ишымов. Если и после этого не изменишь мнение, отправлюсь на дело один.

Тут же перед ними раскинулась длинная дорога через лес. А лес был изумительно красив: разливался непередаваемый запах, перелетали птицы с яркими пёрышками, туда-сюда носились милые зверюшки, на ходу приветствовали маленькую путешественницу и её спутника, помахивая кто хвостами, кто ушками.

 Впереди показалось высокое дерево, на каждой его веточке располагалось по нескольку красивых гнёзд
, сплетённых из палочек, украшенных листиками, пёрышками, шерстинками, камешками.
Эмма подошла, осторожно взяла нижнюю ветку, нагнула и увидела в плетеных домиках крошечных животных – пушистых шариков всех цветов радуги с большими ушками, глазками и длинными хвостиками с кисточками на концах. Крохи с громким писком выбрались наружу, пробежали по рукам и плечам гостьи, принялись тереться о её щёчки, целовать.

Знаете, можно быть очень злым человеком, вредить другим, ненавидеть, завидовать, но, если ты маленькая девочка, то не запищать от восторга, когда по тебе бегают очаровательные милые добрые пушистики, что точно не укусят, максимум коготками оцарапают и то нечаянно – невозможно в принципе.

 И Эмма поддалась очарованию, более того, ей казалось, что знает и любит этих малышей целую вечность! Да она всегда жила в сказочном лесу, а приют… то лишь страшный сон, мучающий ненастными ночами. И как все видения скоро забудется. И уж точно допустить, чтобы крохи умерли с голоду немыслимо. Грех, он таковым считается, когда ты берёшь без спросу чужое ради собственного блага, а борясь с несправедливостью, отбирая у злого врага то, что должно принадлежать всем, уподобляешься благородному герою Робин Гуду!
–Я накормлю вас или умру, – шёпотом поклялась девочка.

Время тянулось страшно медленно, как ни старался Одуч развлечь подружку весёлыми шутками, забавными играми, всё одно волнение не давало расслабиться. Наконец, солнце сжалилось над «разбойниками» и медленно скрылось за деревьями, пришла пора идти на охоту.
Эмма как-то и не заметила, что в этом мире её ноги стали здоровыми, воспринимала всё, как должное. Вскоре деревья расступились, и перед парочкой явились тёмная громада стены, что казалась высокой и неприступной.
 Девочка сунула руку в дорожную сумку, вытащила моток верёвки, быстро завязала затяжную петлю, накинула её на квадратный столбик, возвышавшийся над преградой, посадила напарника на плечо и с ловкостью обезьяны полезла вверх, после перекинула канатик, скользнула вниз.

Очутились друзья в саду, который был так велик, что казался бескрайним. Ишурги оказались невысокими деревцами с круглой кроной, листья слабо светились. Эмма сделала шаг и вдруг поняла, что с ней творится неладное. Больше всего захотелось крикнуть, позвать на помощь местных стражей. Она едва-едва сдерживала порыв, в голове мутилось. Бедняжка зажала рот, замычала, развернулась, готовая бежать прочь, но злая магия была куда сильнее, зубы впились в ладони, заставив отдёрнуть их, и доносчица завопила во всю силу своих лёгких:
 –Анидаж!!! Скорее сюда, Одуч ваши фрукты ворует!

Тотчас же вспыхнуло чёрное пламя, и явилась женщина, необычайно похожая на Ираиду Пасс, только в старинном чёрном платье и жутковатой диадемой на голове, с оголённым человеческим черепом впереди. По обеим сторонам от неё высились азарии саймы в чёрных рыцарских доспехах. Стражи тут же кинулись к ёжику и схватили его.

– Нет – нет – нет, – Адебя начала отступать, пока не упёрлась спиной в стену.
– Мо-ло-дец! Одно удовольствие смотреть на такую правильную девочку, – копия Пасс несколько раз хлопнула в ладоши. – Так и не смогла пойти против своей гнилой природы. Теперь, благодаря тебе, Одуч проведёт остаток жизни в подвале, а ишимы умрут от голода. И не надо так кривить лицо, признайся, нравится собственное могущество, эта власть над другими, когда можно держать язык за зубами и позволить неосторожным, доверившим свои секреты, жить и веселиться дальше или погубить их, отправив прямо в ад? Ты ведь почти богиня в тот миг, когда доносишь, не так ли?

Эмма побледнела, как полотно, ибо осознала, НАСКОЛЬКО права злая волшебница. Только, хочет ли она быть ТАКОЙ?! Теперь девочка вспомнила свою жизнь в приюте с первого и до последнего момента, но ныне она смотрела на тех, кого предала, другими глазами. Ведь у несчастных тоже были друзья, которым очень больно видеть страдания наказанных, когда они не в силах помочь.
Одуч был так мил, веселил, играл, любил её искренне и хотел лишь восстановить справедливость. Как можно было погубить этого безобидного малыша и… всех остальных?!
–У ябед нет друзей, только потенциальные, настоящие и будущие жертвы! Она – карающие орудия правосудия. Ха-ха-ха!!! – Анидаж будто подсмотрела мысли Шакпи. – Как удачно всё вышло! Это же новый шаг в твоей карьере, детка: ёжик окажется в тюрьме, умрут невинные, а ты вырастешь и превратишься в монстра куда более жуткого, чем я.

Стражи схватили зверька и посадили в клетку. А она оказалась очень маленькой, ни лечь удобно, ни присесть. Даже пошевелиться в ней Одуч не мог, хоть и прижал к спине иголки.
«Прощай, Адебя! Не думал я, что ты станешь такой. Хоть и мог прочесть твои мысли, но надеялся, что сумею возвратить ту крошку, что создавала волшебный мир, где все были веселы и счастливы. Хорошо, что не смогу увидеть, как умирают ишимы. Но ты должна радоваться, ведь тебе нравится смотреть, как мучаются другие».

Перед мысленным взором девочки возникли пушистики: вот они съёживаются, затем их тело начинает ссыхаться, а потом от милого создания остаётся только крошечный скелетик.

–Не-е-ет!!! – истошно завопила Эмма. – Я не хочу быть такой! Не желаю, чтобы кто-то страдал, пожалуйста, не надо! Одуч – единственное существ, которое меня любит. Я не могу потерять его! Это слишком больно! Я клянусь, что больше не стану ни на кого наговаривать, не нужна подобная власть – верните моего ёжика!

Внезапно, окружающий мир потерял своё четкость, развеялся, как туман, и ябеда оказалась опять в своей комнате на кровати, перед ней сидела в кресле Мири.

Так это был сон? Мираж? Или всё взаправду?!
–Ну, каково это, оказаться на месте друзей твоих жертв? – поинтересовалась Чейз.
 –Неужели, я и вправду причиняла им такие страдания? – из глаз доносчицы полились слёзы, – Был у меня один единственный друг, тот, что принимал такой, как есть, и тот сгинул. Сердце разрывается, жить не хочется.
– Если ты сделаешь ПРАВИЛЬНЫЕ выводы, друзья могут и найтись, – мягко возразила Мири. – Мы ещё дети, я умею прощать, могу забыть зло. Думаю, и другие ребята смогут забыть твои проделки. Имеешь возможность обрести двенадцать «Одучей», не столь совершенных, как колючка, но всё же верных и добрых.
–Хочешь сказать, что забудешь мою шуточку с куклой? – посмотрела недоверчиво Эмма.
–Вроде никто не умер из-за этого, – Миранда пожала плечами. – И не могу не признать, разыграли вы меня хорошо. Нет, поначалу едва с ума не сошла, но потом поразмыслила и поняла: есть в этом что-то забавное.
 –Знаешь, я никогда и ни с кем искренне не дружила. Только к Симе почувствовала симпатию, а потом стала ревновать к тебе. Да и относилась к ней потребительски.
–Знаю, тебе нужна была забота, Сима давала это, но ты не пыталась поступить так же, ведь не умела. Думаю, пришла пора учиться этому.
–Научишь?– смущённо прошептала Эмма. – Кажется, это очень приятно и даже весело. Ты станешь моей подругой?
–Конечно, – Мири протянула руки, и девочки обнялись.
–Извини, – потупила глаза Эмма, отодвигаясь. –А что сейчас было? Это по-настоящему?
–По-настоящему, – заверила Миранда. – Только я не ведьма, а …
– … волшебница! –восторженно воскликнула Эмма и смущённо спросила: –А можешь, исцелишь мои ноги и спину?
 – Вообще-то, я такого рода чары не практикую, – теперь пришла пора Мири опустить глаза. – Но, душой клянусь, сделаю всё, что могу, если сохранишь нашу тайну.

Через миг Эмма осталась одна.
«Так это был всё-таки сон?» – на глаза навернулись слёзы. – «У меня появилась совесть? Она меня мучает? Так говорила Юстина, а я не верила».

Слёзы раскаяния и печали сотрясали худенькие плечи долго, пока она не почувствовала, что в бок что-то колет. Протянув руку, обнаружила на постели колючий клубочек, который мирно пристроился возле неё.
«Одуч!» – задохнулась от радости девочка и погрузилась в сон, который был теперь радостным и сладким.

Проснувшись, она поняла, что вновь лежит одна. На глаза вновь навернулись слёзы. Значит, всё-таки сон?!

В шею ткнулся холодный носик, царапнули слегка иголки и ласковый голос произнёс тихо:
 –Я верю тебе, Аммэ! Верю, что ты справишься!