Знакомство

Снег искрился и хрустел под ногами. Было необычное ощущение смотреть на этот белоснежный простор. такого белого чуда в городе не увидишь, тем более, в крупном мегаполисе, таком как Москва. Его ослепительная белизна была живой, дышащей, она переливалась радугой немыслимых оттенков в зависимости от освещения. И что за диво было просто ходить по снегу, слушать его шорох и хруст, видеть игру солнечного света на нём, отражающуюся сотнями цветных радуг в каждой звёздной снежинке! Любоваться белоснежными, дивными по своей красоте, просторами и никуда не торопиться. Я бы гуляла и гуляла, но мороз уже через час прогнал меня домой. Прибежав к себе в комнату, я тут же уселась за мольберт, чтобы нарисовать впечатления сегодняшнего утра. Я поставила его против окна и открыла свои краски. В дверь постучали…
  Я повернула голову на тихий скрип. Медленно и осторожно, будто крадучись, ко мне из коридора вошла женщина, на вид ей было лет за пятьдесят. Она смотрелась свежо и моложаво. Белокурые короткие волосы были закручены в мелкие колечки. На лице сияла радостная улыбка, а ямочки на щеках придавали ей детское выражение. Она была невысокого роста, худенькая, одета по домашнему в старенький спортивный костюмчик, уже изрядно полинявший.
- Можно к вам? – весёлым голосом спросила она.
- Да, конечно! – ответила я и поднялась ей навстречу.
  Меня немного смутил этот неожиданный визит.
- Мы с вами соседи, вот, пришла познакомиться. А то уже пятый день пошел, как вы здесь, а сидите взаперти. То ли боитесь нас тут, то ли стесняетесь? А мы не кусаемся!
  Я рассмеялась.
- Нет-нет! Это я так долго привыкаю. Новое место, новые люди. Всё незнакомое. Потом, как-то меня тут приняли настороженно. К мужу уже привыкли, а я пока белая ворона.
- Ну, их в природе не много, - моя соседка прошла через комнату и села на уголок кресла. – Меня зовут Валя, мы с семьей живем в 508 комнате. Точнее, их у нас две. Две такие милые смежные комнатушки. А вы, как тут устроились? Не тесно кажется после Москвы?
  Я поняла, соседка пришла на разведку, не выдержало любопытство местного населения.
- Нет. Потом я в Москве уже давно не живу. Мы с Генрихом последнее время жили во Владимирской области.
- Да, он говорил. Всё волновался по поводу того, что вам придётся бросить любимую работу, если приедете сюда. Но, видно, напрасно? Вы ведь, не жалеете, а иначе бы остались дома? Верно?
  Я кивнула. А, она любит задавать вопросы! Что ж, может сперва я и думала, о чем-то таком, но все равно никогда не ставила свою профессию во главу угла.  Работа работой, хотя она интересная и так тяжело налаженная, но семья – это святое! А мужу, как никогда, сейчас нужна поддержка, я это чувствовала. Он очень тяжело всегда переносил разлуку с домом, ему казалось, что он отчаянно одинок. И я понимала его чувства. Тем более при таком раскладе его натуры, надо быть рядом.
  Валя огляделась и глаза наткнулись на мой мольберт.
- Рисуешь? Хотя, что я спрашиваю, ты же учитель ИЗО. Ну-ка, ну-ка!
  Она подошла к письменному столу, на котором были разложены мои недавние зарисовки и эскизы местных достопримечательностей.
- Очень оригинально! – заметила она.
- Что вы?! Вовсе нет. И цвет неправильно подобран. Здесь вообще нужен монохром.
- Оленька, я в этом ничего не понимаю. Но рисунки мне нравятся своей композицией. Так всё у вас на месте уравновешано. Мы, вот, недавно с мужем ходили на выставку художников Серебряковых, мужа и жены, они ученики самого Глазунова, и столько впечатлений осталось, ну просто девать некуда! А поговорить об этом не с кем. Здешняя публики слишком приземлённая.
- А, что вам у них понравилось? – спросила я, вспомнив и своё посещение их же выставки, только в Мытищах.
- Понравилось то, что всё там на холстах, как живое смотрится. Но в то же время, придя домой, я задумалась. А надо ли всё так живо на холсте передавать? Может наоборот нужно сохранить некую условность образа, чтобы передать атмосферу действия, а ведь её в их живых полотнах, почти нет.
  Я улыбнулась, ведь мнение Вали по этому поводу полностью совпало с моим.
- Да, я того же мнения. Но, ведь каждый художник волен выбирать сам свой стиль и почерк. Значит им, так удобнее себя выразить, а кому-то этого мало, они выражают себя через художественный образ, заключенный в метафору. Но нам привычней классика, открытый сюжет для восприятия. Хотя, впрочем, зрительские координаты тоже разные. Но вот, к примеру, рисовать предмет ради предмета, хоть он и выглядит живо и по-настоящему, я считаю ни к чему. Он же не выражает никакой сути.
- Да, но натюрморт тоже бессюжетен, а в искусстве необходим.
- Это верно, но смотря какой натюрморт! Если такой, как Врубелевская «Сирень», от которой невозможно глаз оторвать, которая мокрая и ароматная, как в саду – это одно. А если это старый сапог рядом с самоваром? И ученики на выставке спрашивают: «А для чего он нарисован?», то тогда здесь и напрашивается мой предыдущий вывод, никакой сути.
- Да, пожалуй так и есть.
  Валя подошла к окну, чуть отодвинула штору и посмотрела на улицу.
- Вид у вас открывается хороший, живописный, я бы сказала, и сторона солнечная. А у нас весь день темно. Я то ничего, а вот моя кошка совсем заскучала. Зимой солнце в это время до нас совсем не доходит.
- Кошка у вас, а у меня дома их трое осталось и собака Дэни. И я тоже по ним скучаю.
- С кем они у вас там?
- С мамой и подругой Катей.
- Ну, что же, ведь не одни и присмотр есть. А я вот, как на целый день уйду, да если муж ещё на дежурстве, так Пуня сходит с ума. Ужас, как не любит сидеть одна!
  Валя на меня с лукавством взглянула.
- Знаете, когда ваш Генрих после дежурства дома своими переводами занимался, он иногда присматривал за Пуней, я её сюда к нему приводила. И тут я специально пришла к вам удочки забросить. Может и вы не откажетесь иногда с ней посидеть? Ведь вы, пока на работе не заняты?
- Нет, пока не занята, - и я пожала плечами, - а, что это за кошка?
- Пойдемте, познакомлю! Хотите, а то может, я навязываюсь? – и Валя решительно направилась к двери.
- Что вы! Конечно, познакомьте!
  Я накинула сверху кофту-размахайку и вышла вслед за соседкой в коридор.
Идя за её спиной, я не чувствовала подвоха. Мы прошли мимо кухни, где две женщины стирали бельё в большом тазу, а одна пожилая тётка несла с плиты в комнату большую кастрюлю супа. Она на ходу подмигнула Валентине, уступив нам дорогу, а мы проследовали к крайней двери справа от кухни . Валя щёлкнула замком и толкнула от себя ручку.
  Мы вошли в так называемую темную половину. В своей большой восемнадцатиметровой комнате супруги отгородили прихожую. Поставили поперёк шкаф в метре от входа и повесили занавеску на рейку, которая соединяла этот шкаф со стеной. Получился маленький коридорчик с вешалкой и тумбочкой у входа. Я отметила про себя это удобство, когда вошла. Вот и нам надо так отгородиться шкафом от двери. Валя отдёрнула занавеску и прошла в комнату, увлекая меня за собой. Да, тут и впрямь было темновато. Я сперва не сразу всё и разглядела.
- А вот и Пуня! – кивнула соседка вперёд и показала глазами на диван, что стоял в левом углу у окна.
  Я глянула туда и от неожиданности опешила, пытаясь понять, вижу ли я это по-настоящему, или же в темноте произошёл обман зрения. На диване, поджав под себя лапы и повернув голову в нашу сторону, сидела жёлтая львица. Она видимо была в полудрёме. Глаза её были смежены в щелочки и она тихонько посапывала, равномерно двигая ноздрями.
- Мамочка! – вырвался у меня непроизвольный крик и я стала пятиться назад, к выходу.
  Валя повернулась ко мне и, не скрывая удивления своего на мой испуг, расхохоталась.
- Я же говорю, что мы не кусаемся и никого ещё не съели, нам уже семь лет и мы умеем себя хорошо вести.
  Я смотрела во все глаза на диван в любой момент готовая броситься вон из этого жилища. Меня обуял дикий животный страх. А вдруг она сейчас прыгнет на меня, о ужас!

- Ой, я боюсь, можно мне уйти? – тронула я Валю за плечо.
- Так у вас ведь, тоже три кошки дома, - невозмутимо парировала она.
- Так тоже кошки, а это что?!
- Тоже кошка, только большая. Подойди к ней, познакомься, потрогай её за лапку.
- Ой-ой! Мамочки! – я прижала руки к груди.
  Валя попыталась взять меня за локоть, но я отпрянула в сторону и выскочила в коридор за занавеску. Соседка проследовала за мной.
- Ты зря боишься, - настаивала она.
- Может и зря, но я лучше уйду.
  Я вышла в общий коридор. Оглядевшись, я никак не могла понять, как же это допустили местные жильцы, чтобы с ними по соседству, да ещё а общежитии, поселилось такое чудовище?
  Валентина всё ещё пыталась меня успокоить.
- Мы живём тут уже пятый год, привезли её сюда уже взрослой кошкой. Львёнка муж подобрал, когда работал на аттракционах в 50 км отсюда. Там в разъездном зоопарке окотилась львица, дальше всё, как у Чаплиной. Историю про Кинули, знаешь?
  Я кивнула.
- Так вот, было всё тоже самое, только мы не отдали своё детище в зоопарк, когда оно выросло, не смогли с ней расстаться, а она с нами. А при переезде сюда, военный комендант, а он очень хорошо знал моего мужа, поселил нас здесь в двух комнатах сразу из-за львицы. И никто ни на минуту не сомневался, что всё будет в порядке.

  Успокоиться в тот день, я не могла ещё долго и, когда с работы в девятом часу вечера пришёл Генрих, я посмотрела на него с укором.
- Ты, что же не сказал мне, про такое весёленькое соседство? А? – спросила я.
  Он в ответ лишь улыбнулся, видимо с ходу поняв, о чём идет речь.
- Молчишь? А я сегодня чуть не поседела, войдя к этой вашей Пуне.
- И ты сразу решила, что она людоед!
- При чём здесь это? Но надо же было, как-то заранее рассказать, а то, как снег на голову.
  Генрих подошел, обнял меня за плечо и нежно поцеловал за ухом, зарывшись лицом в мои волосы.
- Ага, стыдно, спрятался! – съязвила я.
  Он незаметно кивнул, но я почувствовала это его движение.
- Ну ладно, ну, прости, а? – он продолжал держать меня за плечи и ласкать мои волосы.
  Я попыталась высвободиться и повернуться к нему лицом. Он немного ослабил руки и мне, наконец, удалось увидеть его глаза и хитрое выражение лица. Тут мне, отчего-то, стало весело.
- Знаешь, я теперь и вовсе никуда отсюда из комнаты не выйду. Вот буду тут сидеть целыми днями и всё! – сквозь смех, сказала я.
- А в душ и всё остальное?
- Ты будешь провожать.
  Он тоже расхохотался.
  Потом мы молча пили чай и каждый думал о своём. Муж, о том, что произошло у него на работе за день, вспоминал, анализировал, строил планы своего непростого разговора с начальством, как он мне потом признался, а я всё вспоминала и вспоминала это странное сегодняшнее знакомство с семьёй Травкиных и их большим хищным питомцем. Но завтра будет новый день, а значит и новые заботы, так пусть они будут полезными, а день удачным и светлым!