Рофазкул. Главы 4, 5, 6

4 Заштопай меня, друг!

        По окончании пузырения и фонтанирования кубисяне успокаивались, а оаззы, напротив, очень даже оживлялись. Они стаями облепляли склоны Руаровых холмов и терпеливо ждали, когда всё закончится. Зачем спрашивается? А вот зачем. По завершении звуко, свето и цвето представления, кубисяне отрывали почти все свои струны. Оаззы подхватывали оторванные нити и начинали из них плести вокруг Тетрима новые многоярусные ниды. В них они, уютно устроившись, взращивали новое поколение. Подросшие оаззики вскоре покидали ниды и их уже могли занять кубисяне. 

      О! Чтобы обжить нид, сделать его своим, кубисянин очень старался. Сначала он всеми хоботками продувал пространство, очищая его от следов оаззов. Затем для укрепления стен нид обмазывался стекловидным желе, которое кубисянин изливал из своих хоботков. Отверстия оставлялись для входов и окон. Стены становились прочными и блестящими. Следующим этапом плелись и развешивались спальные сетки. В самых освещённых местах хозяин нида помещал кусочки руара, добытого в Руаровых холмах. Эти кусочки заботливо обдувались хоботками, поливались, обогревались и выращивались до нужного размера. Желательно, чтобы кубисянин видел себя в руар целиком, в полный рост. Иначе, как же правильно свернуть своё тулово в красивую спираль?
Обязательно необходимо было натаскать в нид золотого и платинового песка, насыпать его кучками на разных ярусах. Песок, а также куски изумрудов, рубинов и сапфиров кубисянин собирал на речных отмелях за холмами и в пещерах, носил этот материал в новое жилище в складках тулова и в хоботках. Нелёгкая работёнка! Зато потом он мог сколько угодно заниматься выдуванием из песка и выкладывание из камней затейливых орнаментов. К этим занятиям особенно приучали маленьких кубисят. В общем- то всё просто: сплетёшь плотную сеточку из спелого изля, обмажешь желе и пока оно не затвердело, посыпаешь золотым да платиновым песочком. Ну и десяточек другой изумрудов, сапфиров узорно влепишь. Симпатично получается, если научиться. Часто устраивались выставки таких плиток. И самыми красивыми из них выкладывались площади и улицы Тетрима. Как сверкал он и переливался в лунных лучах!

      Однажды какому-то жителю пришла идея украшать золотом и камнями не только город, но и себя. Но обычай носить на хоботках защипы, усыпанные платиной и золотом с изумрудами не прижился. Такое дурновкусие - лепить на себя чужеродные объекты. У некоторых кубисян, особенно чувствительных к красоте, при виде таких «украшений» на хоботках сограждан происходило непроизвольное извержение желеобразной массы из хоботков!
То ли дело узорная штопка на тулове! Так естественно и гармонично! После пузырения, на оболочке кубисянина оставались дыры. И вот оставшимися струнами их художественно штопали. Чем больше на тулове таких штопок, чем они искусней, тем больше симпатий и поглаживаний вызываешь у соплеменников. Каждому ведь хочется к красоте прикоснуться!
Ясное дело, почкователи штопали друг друга, уютно устроившись в своём ниде. А вот остальным надо было подумать о хороших приятелях. Не каждому доверишь штопать себя! Сущая беда тем, кто не обзавёлся талантливым другом: штопай себя сам! Сколько не крутись перед руаром, где –нибудь да испортишь узор. И будут над тобой похрюкивать в хоботок.
   Вот почему Пуркиль так дорожил знакомством с Тристлем. Именно Тристль штопал его после последнего пузырения. Да как изумительно заштопал! Не каждый почкователь так сумеет. Нет, Пуркиль обязательно должен отговорить Тристля покинуть Тетрим! По крайней мере, надо всё же посоветоваться с самым Главным. Да в Тетриме была иерархия, были главные уважаемые кубисяне. Строй в Тетриме можно было назвать артократией. Городской жизнью руководили кубисяне с самым развитым чувством гармонии, геометрии и красоты. Они же кубисяне, а не стадо диких арбыров.
Пуркиль смотрел на Тристля. Тот продолжал снежить.
- Эй! Ты совсем похолодел! Я к тебе так торопился, на оаззах летел!
Тристль чуть пошевелился. Весть о том, что Пукиль поймал сразу четырёх оаззов, ему понравилсь, ведь именно он научил Пуркилях их ловить.
- Вот я тоже на них улечу из Тетрима, - просипел он.
Пуркиль, сам того не ожидая от себя, двинул приятелю хоботком в квадрик.




5 Опять Тристль

       Пуркиль испугался. Но неожиданно Тристль как-то удовлетворённо хрюкнул и перестал сыпать снежинки. Тогда Пуркиль уже нарочно заехал ему хоботком между квадриков. Ого! Это что-то новенькое! Тристль начал теплеть. Неужели ему понравилось, что его дубасят?!
- Ты меня здорово удивил! – Прогудел Тристль, как бы отвечая на недоумение друга.- Кто бы мог подумать, что ты можешь поднять хобот на старшего!?
- Так ты передумаешь? Ты не станешь пьетром? – Пуркиль настаивал на своём.
Тристль сполз с сети, довольно быстро собрал себя в спираль, убрал кучу снега, которую он наснежил.
- Ты, подумай, ведь это будет уже восьмое твоё пузырение, и ты сможешь искать себе почкователя, свою пару! – Пуркиль решил выдать самый весомый аргумент.
- Ха! Ты правда думаешь, что самое необходимое для Кубиса – это почковать отпрысков и ныть на арбыре в его честь!?- гудел Тристль всё больше нагреваясь. Он уже был практически нормального цвета. - А мне кажется, что этого как раз недостаточно. Почему количество творческих пузырений у кубисян становится всё меньше, и они всё беднее? Может, что-то не так на нашей планете?
- Так ты всё же хочешь свернуться в точку?
- Нет! Спасибо, что двинул мне по макушке! Я понял, что делать. Я пойду за грань, о которой ты ноешь каждое утро, я заберусь на вершину Кубиса, о которой ноют все, но никто так и не забрался туда.
- Ты точно стрёхнулся! – тут настала очередь синеть Пуркиля. Его даже затрясло.- Туда НИКТО не доходил!!!
- Скрижали гласят, что раз в тысячу лун находится такой герой.
- Такой стрёхнутый, который пропадает неизвестно где!
- Это потому, что он один! А мы пойдём вдвоём, нет - вчетвером. Точно!- Тристль воодушевился настолько, что в ниде стало жарко.
А Пуркилю стало … стало страшно. Он восьмым чувством понял, что среди этих четверых уготовано место и ему!
- Ты пойдёшь со мной, - Тристль не спрашивал, а именно утверждал.- Третьего я тоже знаю. Проблема будет лишь с четвёртым, вернее с четвёртой. Она и будет вершина нашего тетраэдра в Великом Походе за Грань.
- Какого тетраэдра? Что ты мелешь?
- Ну, пойми. Один –это всего лишь точка, двое - две точки, это линия, три точки –это плоскость, а четвёрка –это уже объём, пространство, в котором может появиться что-то новое!

   Пуркиль был, как во сне, плохо понимал приятеля, но в его словах была какая-то притягательная правда. Тристль, конечно почувствовал состояние Пуркиля и решил его как-то успокоить.
- Хочешь, я тебе наиграю мою новую полифони? - предложил Тристль
Пуркиль вяло махнул хоботком.
Тристль вытянул на разную длину большинство своих хоботков и начал извлекать из них прекрасные звуки. Пуркиль прямо увидел эти переливающиеся, кружащиеся, дивные узоры звуков. А ещё он заметил, что сквозь пол нечто просочилось в виде ворсистого коврика и стало перекатывать свой разноцветный ворс в такт музыке. Пукрилю стало не по себе.
Когда музыка затихла, он спросил Тристля: «Что это?»
- Сам не знаю. Оно стало появляться, как только я начинаю играть. Мне абсолютно не мешает. Сейчас само уберётся.
- А мне как-то жутко. Оно не довольно, что я здесь.
- Чепуха! Пойдём к моему почкователю. Он один из нашего тетраэдра.
- Ты хотел сказать, пойдём к почкователям?
- Нет. Он у меня один.
- ЧТО?!!!!! – Пуркиль от удивления чуть не потерял свою форму.- Это всё равно, что сказать, что может быть только два глаза, а снег - белый!?
- Не мели чепухи! Пошкрябались!


6 Страшная тайна Тристлей

    - Пока идём к ниду По-Тристля, я тебе кое-что поведаю, что бы ты не удивлялся. – Тристль дружески похлопал Пуркиля хоботком.
- По- Тристля?
-Да, я так зову моего почкователя Тристля- старшего для удобства и он не против. Не холодей и не дрожи, я тебе раскрою тайну нашего рода. У меня сейчас один почкователь. Когда-то их было двое, как принято. Но с Тристль –старшей кое-что произошло и она исчезла.
- А! она решила не пузыриться, свернулась в точку и не смогла больше развернуться! Знакомая история.
- Нет! Напротив, она была очень талантлива, необычайно талантлива, она однажды так сильно пузырилась, что когда пузыри лопнули, её просто разорвало!
- РАЗОРВАЛО ОТ ИЗБЫТКА ОБРАЗОВ?!
-Да. Но, слава Кубису, среди всеобщего фонтанирования, мерцания, гудения, этого никто не заметил. Почкователь Тристль- старший собрал её ошмётки, принёс в нид, свил в небольшие спиральки. Посыпал золотым песком и оставил в ниде на память.
- Нет, постой, но все же видят их, твоих почкователей, они бывают у священного Арбыра и в других местах. Я недавно видел твою старшую, ловившую фёмов.
- Когда ты их видел вместе в последний раз?
Пуркиль остановился и уставился перед собой.
- Не помню, я то её встречаю, то его, Тристля-старшего.- Наконец прогудел он.
- То-то! Ты их вместе не видишь, потому, что это всегда один и тот же.
- Как это возможно?- Пуркиль всё еще не мог двинуться с места от недоумения.
- А что тут невозможного: свернулся в левую спираль, поменял окраску и ты уже выглядишь, как она. Все кубисяне играют так в детстве. Забыл?
- Да, но это тренировка, чтобы потом лучше понимать свою половину.
- А По-Тристль это использовал, чтобы его оставили в покое, после такой потери он хотел быть один, он утратил желание почковаться.
Он совершенно спокойно может пойти с нами в Великий Поход. Ему не с кем расставаться.
- Ты говоришь «с нами», как будто я уже согласился. - возразил Пуркиль.
- Ты согласишься, если узнаешь, кого я собираюсь ещё уговорить.
- Кого?
- Шеману.
- Шеману?! Да ты! Да она же! Ты хуже того коврика в твоём ниде!
- Тише-тише, а то у тебя сейчас начнётся внеочередное пузырение!
И я тебя уже не заштопаю, так как пузырь будет пустой! Кроме неуправленных эмоций в тебе сейчас ничего нет. А они порвут все твои оболочки. Надо спокойно сначала уговорить По-Тристля, а потом Шеману. Ты представь, какой у нас будет удивительный, стабильный тетраэдр!
- Ты меня сначала уговори!
- А ты сам не чувствуешь, что ты необыкновенный? Что тебе скоро надоест гонять оаззов, выдувать фигурки из песка и корчиться перед руаром в надежде понравиться соплеменникам?
На самом деле Пуркиль считал себя самым заурядным, но иногда он себя ловил на мысли, что хорошо бы сделать что-то, чтобы понравиться, стать популярным.
- Да, ты прав. Я пойду за грань. Может я пойму, что я необыкновенный кубисянин.