Военка

 Глухо пукнул подствольник из-за ближайшего валуна. Захотелось сказать, крикнуть что-то грозное и обидное, но в сознании только вспыхнуло красное пятно и всё потухло. Сколько прошло, час, два, вечность? Голова начала звенеть, как после похмелья.
- Эй, эй, эй…не помирай! – кто-то тормошил осторожно.
- Летёха соседский… живой… потащили, оставлять нельзя.
- Держися, тут недалёка. Не кипиши, твои вышли уже…

 1983 год, апрель, где-то под Новосибирском. Холодная ночь, которая неожиданно разорвалась криками дневальных и топотом сапог по казарме, звяканьем шторок пирамид в оружейке, глухим напряжённым молчанием. Выстроились на плацу.
- Равняйсь, смирно. Товарищи курсанты, сегодня ночью Китай без объявления войны вероломно нарушил государственную границу Советского Союза. Нашей части, согласно боевого расписания, необходимо выдвинуться в запасной район, рассредоточиться до получения боевой задачи. Нале во, бегом шагом марш.
- Сука, неужели война. Выспаться не дали.
- А я вообще только лёг, только сменился.
- Бегооом марш!
 Шутка о нападении соседнего Китая имела в устах ротного командира успех, но была воспринята несколько двойственно, особенно спросонья. Рота совершила марш бросок на расстоянии в пять километров, рассредоточилась, боевые машины подошли чуть позднее. Общевойсковые учения СибВО набирали обороты. Курсанты, уже обтёршиеся в военке, окапывались по всем правилам военного искусства. Затем начались разведрейды, дневные и ночные, пешим порядком и на дозорных машинах, с полным применением всех материальных средств и боеприпасов. Растерянность той первой ночи ушла. Никто не мог тогда подумать, что война – очень обыденное дело. Точно также тяжело и пыльно от высохшей травы и боязнь потерять пилотку, а то старшина заставит всем взводом растянуться в цепь и искать. Клацание затвора автомата сильнее режет по ушам, чем выстрел, а сбитые козлоники от щебенки, когда окапываешь себя и БРДМ, долго не заживают.

 Неожиданная повестка сразу после Нового года, долгая дорога до части, формирование взвода, поезд, степь, горы. Всё казалось знакомым и в жизни, и в окружающем ландшафте, и в этих дурацких военных трудностях. Палатки, отопляемые сначала брикетами, а потом уже чем попало, полевая кухня с подгоревшей кашей, сухпаёк и водка во фляжках, которую приказано не выдавать. Если в расположении части бойцы пьянствовали и пытались своевольничать, то тут изменилось всё разом. Тяжёлая работа, караулы «через день на ремень», краткие рейды. Рейдовали неглубоко, только чтоб не прозевать проникновение «духов» через заслон. Углубившись на территорию, уже ставшую чужой, берегли свою. Когда в Барнауле спешно приказали сменить старое обмундирование на новое п/ш, а кормить стали лучше, сердце ёкнуло. Теперь можно оглянуться назад, из этих гор было видно далеко в прошлое.
 1990 год, где-то в горах Памира. Перевал между горными кручами, пыльная дорога-грунтовка и потрясающий вид с соседних сопок. Даже зимние пейзажи захватывали своими отблесками в лучах восходящего солнца. Казалось, ничто не могло нарушить эту тишину. Памир лежал далеко впереди. Там где-то в долинах жили люди. Люди были бывшими советскими, таджиками, узбеками и русскими. Сводки и каких-то волнениях приходили по телевизору не часто. Чаще по рассказам приезжих на Алтай. Что от кого здесь охранять? Кому нужна эта пыльная дорога, когда недалеко прекрасное шоссе. Но редкие рассказы про Афганистан от ветеранов уже наносили свою ретушь на эту природную идиллию.

 Весна пришла незаметно и скоро. Снег сдуло с перевалов, растопило в распадках, оставило только в редких затенённых местах. Сухая прошлогодняя травка между камушков напоминала о прошлом лете. Днём солнце согревало, а ночью от этого становилось еще более зябко. Жить постепенно становилось веселее. Где-то далеко иногда слышались звуки машин по утреннему сырому воздуху. Рация передавала общие сообщения, ничего конкретного и значимого. Приказ оставался прежним, крупу и тушёнку подвозили исправно. Боевая учёба шла ни шатко ни валко, личный состав взвода давно втянулся и вспомнил всё, чему учили когда-то. Казалось, время остановилось. Секреты на сопках несли службу, но бдительность падала, усыплённая размеренной жизнью. Никто не доводил до людей, что творится там, внизу, в долинах.
 Вечерний воздух разбудил короткий звук автоматной очереди. Он был неназойливым, как стрекотание летнего кузнечика, розовокрылой кобылки, сухим треском отдался в камнях и затих. Сердце сжала какая-то безжалостная рука нехорошим предчувствием, но рассуждать о превратностях жизни уже было некогда.
- В ружьё! – всё пришло в движение. Казалось, что только этого и ждали этих долгих два месяца. Ждали, но всё-таки были не готовы принять это.
- Отдыхающая смена рассредоточится по периметру согласно боевым расчётам. Бодрствующая выдвигается к секретам. Замкомвзвод со вторым отделением на западный фланг, первое отделение со мной.
 Отработанная тренировками, место для каждого. Капониры и мелкие окопчики с уложенным бруствером из плитняка заняты вовремя. Всё затихло на какой-то миг. Кыть кыть кыть кыть…. – рядом в пыльную землю с вытоптанной травкой вошли незлобно несколько пулек. Это так не страшно, даже забавно. Звук был игрушечный, ненастоящий, сами выстрелы где-то в стороне. Кыть кыть кыть… - и лёгкий присвист чуть выше головы.
- Откуда лупят та!?
- Вон с вершинки. Укрыться за бруствером! Стрелок триста семнадцатого за пулемёт!
- Не дай подойти. Держать на расстоянии.
- Кому не дать то? Не видно никого.
- Да вон вон, со стороны восточного секрета. Пацаны там как же!?
 Очереди все чаще, Краткое мелькание серых фигур между валунами. Лейтенант лез к восточному секрету по осыпающимся камешкам, двое бойцов сзади. Оглянулся.
- Головы прятать, перебежками. Может, успеем. Пацаны наши там.
- Угу.
 Мелькнуло серое за дальним валуном, приложился и короткой очередью высек с него осколки. Как ни странно, после лёгкой отдачи в плече, звука выстрелов стало всё на свои места. В голове прояснилось. Глаза увидели всё ясно. Решения сами приходят в голову.
- Петров, видишь тот валун? Не дай им высунутся. Агапов за мной.
 Лейтенант перекатился чуть ниже и побежал под прикрытие скального козырька. Рядом опять что-то свистнуло, но… Внизу заработал пулемёт с башни БРДМ, вокруг злосчастного валуна поднялась пыль. Согнувшись, добежал до окопа, увидел испуганные глаза одного, плечи под каской другого, который всматривался в облако пыли.
- Живы? Молодцы, что не проспали.
- Та я думал сначала вы идёте, смотрю серые, - нервно хохотнул сержант.
- Лейтенант, ты та чо сам поперся. А как бы тут уже духи?
- Та хрен вас знает, испугался за вас.
 Выслал дозор проверить что там и как, доложил по рации о нападении. Сидел задумавшись о промашке, ведь и не следовало самому лезть под пули. Замок, моложе годами, но послуживший побольше, укоризненно молчал. Потом сходил и принёс котелок каши. Вытащил фляжку, плеснул в две кружки. Водка оказалась безвкусной, как вода, но через минуту тепло разлилось внутри.
- Ну, с крещением. Ладно, все живы, теперь уже врасплох нас не возьмёшь.
- Проверяли, вдруг бы пройти можно.
 Кусок серого хлеба, только позавчера из батальонной пекарни, не хотел глотаться. Во рту было сухо от не проходящего волнения.
- По тебе уже стреляли?
- Да нет. Откуда же. Не был я на войне еще. Надеялся, что и не побуду.
- Пойду проверю бойцов. Необстрелянные наши.
- Да уж. Думал, хорошо, в Афган не забрили, так на тебе.

 Теперь по лагерю продвигались с оглядкой, перебегали между вкопанными машинами сутулясь. Оборудованную в ложбинке «столовую» забыли, ели только на местах. Когда из отряда привозили термоса, спешно снимали их с УАЗика, и он укатывал назад. Над блокпостом повисло ожидание чего-то. Через три дня услышали звуки короткого боя со стороны шоссе. И там всё закончилось быстро. Тишина. Расстояние в два десятка километров скрадывалось сырым утренним воздухом и горной перспективой. Всё казалось рядом. А потому, когда пришёл приказ выдвинуться в сторону шоссе, оставив на блок посту одну машину из трёх, это не показалось сложным. Перед рейдом приехал командир роты.
- Тыщ капитан, личный состав третьего разведвзвода в составе трёх машин занимает вверенную позицию. Раненых и больных нет, караулы выставлены по боевому расписанию.
- Вольно. Вот что взводный. Надо прощупать, что там впереди. Откуда они нас щупают, что замышляют. В долине базируются, крутят что-то, лагерь какой-то строят. Может база, а может плацдарм?
 Офицеры ушли в «столовую». Два неказистых столика с скамейками под прикрытием сопки были почти родными, но вдруг оказавшимися беззащитными, теперь стали командным пунктом. Разложенная карта была знакомой, но с какими-то новыми кружочками и дугами. Видать в отряде целый военсовет в Филях проходил. Дорожка шла вкривь и через короткий промежуток приближалась к строчке шоссе. Затем опять в сторону убегала, в лощину к речке. Там был обозначен маленький посёлок.
- За себя оставишь сержанта Приходьку, он толковый. В рейд сам. Слышал такое изречение – взвод делай как я? Вот и будешь за головного, но под пули не суйтесь. Главное – прощупать и сразу назад.
- Так точно.
- В посёлке по данным авиаразведки осталось совсем мало жителей. Овец не привели из долины, не к добру.
- Хуже, если б были.
- Это точно. По Афгану знаю, там каждый мирный житель ночью не мирный.
 Офицеры закурили. Молчали долго. Воевать не хотелось никому, и напоминание об Афганистане резало душу, наполняло её смутной тревогой. Оставалась малая надежда, что воевать не придётся, крови еще никто не видел, а такие провокации со стрельбой не так уж и редки на этой границе. Замирились же с Афганом, вывели войска. Совсем же недавно, даже повестку стало не страшно получать на переподготовку.

 В дозор двумя разведмашинами выехали утром. Третья машина осталась в центральном капонире, обустроенном рядом с дорогой за маленьким холмиком, складкой местности. Даже такие неровности могли скрыть от верного выстрела. Оба секрета на вершинах по обе стороны остались пустыми.
- На западном посади снайпера, воду ему подносить только ночью. Смотри мне тут!
- Та лааадна, толи впервой.
- Да в первой, первый раз только и обстреляшные мы тута.
 Двигатель ровно заурчал и покатил, за ним второй. Башня первой БРДМ вперёд-налево, второй – вперёд на право. Первая машина резво набрала ход и отдалилась на 50 метров, вторая следовал на этом расстоянии, стараясь соблюдать оговоренную командиром дистанцию. Тренировки личного состава давали свои плоды - в стрельбе и рукопашной, знании местности и погодных условий, зоркости и терпении. На машинах тренировок не проводилось. Водители потели от напряжения, пытаясь вести их ровно, через полчаса командир заметил, что водитель выдыхается. ГАЗ-66 под броней оказался не тем, что казалось, управлять сложнее. Задняя тоже двигалась рвано и, как только встала первая, вторая подлетела почти вплотную. До шоссе по карте оставалось метров пятьсот. Лейтенант спрыгнул с брони размять ноги.
- Первая влево, вторая вправо. Следить за местностью. Машин не покидать.
 Вокруг было тихо. Утренний туман, которого никогда не было на перевале, здесь только расползался. Золотые лучи покрасили горы, высветлили небо. Пахло свежей водой, а на карте ручьёв не указано. Лейтенант пригнувшись поднялся на склон метров пятьдесят и осмотрелся. Пели какие-то местные пичуги, лёгкий ветерок холодил лицо. А вон внизу и ручеек сочится из-под камней. Летом его не будет, видно ледничёк был. Показал жестом водителю выглянувшему из люка – вниз, один. Крышка башенки тут же откинулась, и из неё выскочил боец, на ходу расстёгивая штаны. Из второго БРДМ также. Комвзвод присел на корточки, поставил автомат меж колен прикладом на сухую землю. Как он был рад этому оружию, а не складному АКС-74 У. с этим стволом и прикладистостью можно было попадать в горлышко бутылки, звук тихий, аж звон затвора слышно при очередях. А с короткого не очень то постреляешь по мишеням. Пугануть только, хотя…
 Бойцы по очереди справляли нужду, перекуривали. Тишина расслабляла почему-то. Тонкое журчание ручейка и цвиканье птиц успокаивало. Взводный вспомнил, как отец будил его рано утром, еще до свету, чтоб показать поющих на заре птиц. Если неслышно подобраться к кустам, то можно застать малиновку или овсянку распевающих во всё горлышко с закрытыми глазами. Соловья так ни разу и не встретили, но походы не прекратили. Они прекратились сами, а возобновились много позже, когда отец уже и ходить то не мог без палочки.
-Во «второй» водитель и стрелок в башне, двоим рассредоточиться по сторонам дороги. Экипаж «первой» со мной. Связь по личным рациям, далеко не пойдём. Первая машина вам за прикрытие.
 Комвзвод закинул автомат за плечо, поправил планшетку и мягко зашагал по каменистому склону в сторону шоссе. Приостановился, не оборачиваясь, рукой показал – влево-вправо, третий прикрывает тыл. Бойцы ловко развернулись маленьким дозором. Через несколько минут достигли гребня, с которого должно было видно больше. Взводный обернулся и испытующе оглядел застывших  бойцов. Указал рукой на одного и махнул в сторону гривки. Сам присел, приказывая жестом тоже другим. Снял автомат. Это движение определило всё. Бойцы поняли, что шутки кончились. Ухо уловил какой-то далёкий звук, напоминающий пение трубы, который просочился по клочкам тумана в долине. И тут же увидел лихорадочно жестикулирующего бойца на гривке. Он припал к камням, как к груди матери и бестолково махал правой рукой в сторону долины, скрытой от остальных.

 продолжение в полной версии повести по ссылке внизу авторской страницы