Глава 22. Живой мир

Больно… Как же больно!
Я вспомнила день моей аварии. На мгновение показалось, что я снова в палате и отец где-то рядом.
Я ошибалась.
С трудом открыв глаза, я попыталась посмотреть, где же я. В треснутом обзорном стекле виднелось поле с зеленой травой.
По лбу что-то стекало. Пытаясь вытереть рукой это «что-то», я запачкала свой рукав в собственной крови.
Как же болит голова!
Слева от меня очнулся Димитрий. Его волосы были взлохмачены, а правая рука застряла между рулем и монитором. Последний погас, видимо вышел из строя.
Димитрий с трудом вытащил руку и попытался освободиться от ремней безопасности. Он нажимал кнопку – и ничего не происходило. В итоге он просто вылез из них в одной футболке. Куртка застряла между ремнями и осталась в кресле.
Тем временем я попыталась освободиться от захвата ремней. У меня кнопка работала, я легко освободилась. Я попыталась встать с кресла и чуть не упала на рабочие мониторы. Димитрий меня вовремя поймал. «Голиаф 3.0» вошел носом в поле с травой, отчего наклонился вперед.
- У тебя лоб рассечен… - сказал Димитрий мне.
- Сильно?
- Непонятно пока. Нужен Амадей, он осмотрит.
Мы помогли высвободиться Адаму и Вику из кресел, затем открыли выход из корабля с помощью панели управления – она все еще работала.
Выход открылся, а вот трап не спустился. Видимо, «Голиаф 3.0» сильно пострадал.
В пассажирском салоне стояла тишина. Большинство жителей Горы находились в сознании. Некоторые получили ссадины, царапины и ушибы. Лишь за счет того, что все были пристегнуты, удалось избежать смертельной опасности.
К сожалению, в этой поездке выжили не все.
Когда я пыталась вытащить из пассажирского кресла Макса, кто-то завыл. Знаете, как ревет медведь в лесу? Вот что-то похожее, только тише.
Оказалось, такие звуки издавал Эду. Он сидел в самом последнем ряду и содрогался от ужаса. Димитрий, Адам, Вик – кинулись к нему, окружили и встали, не шевелясь.
- Что случилось? – спросила я.
Мне никто не ответил. Лишь Мо, сидящая ближе всех к Эду, видимо что-то разглядела и забилась в истерике. Мари прижалась к ней и заплакала.
Я ушла от Макса и направилась к агентам.
Я не знала, что я увижу. Сердце мне подсказывало, что это будет что-то плохое.
Я подошла к Адаму и протиснулась между ним и Виком.
Эду сидел в кресле и горько плакал. Знаете, Эду – самый позитивный среди нас и если он плачет, это не может не пугать. На вид с ним все было в порядке, только вот левая щека, плечо и часть шеи были в крови. Я не могла понять, он ранен или нет.
Потом я посмотрела на Миру. Она сидела рядом с Эду возле иллюминатора. Последний сильно треснул и кое-где виднелись дыры. Осколки стекла из иллюминатора мы позже нашли на полу салона, один даже возле Макса, но самый крупный осколок попал Мире прямо в шею и повредил сонную артерию. Ее тело было все в крови, голова запрокинута назад, а глаза открыты. Они словно стеклянные, застыли. Мира была мертва.
Оказалось, что Эду не был ранен. К его щеке, шее и плечам прилипла кровь Миры Темной.
Первым от оцепенения очнулся Адам. Он помог Эду освободиться от ремней и велел пересесть подальше. Затем он приблизился к Мире и аккуратно взял ее лицо в свои ладони. Его пальцы задрожали, он разрыдался и закрыл ей глаза.
Я развернулась и направилась к выходу с корабля.
Скорее, отсюда куда-нибудь!
Я вышла в поле. Трава доходила до середины голени. Я просто стояла и смотрела на пейзаж: чистое небо, ясный день, где-то журчит ручеек и вдали виднеются какие-то деревья.
Эту тишину нарушил голос Димитрия. Он выкрикнул имя его любимой девушки:
- ЕВА!
Крик был настолько громкий, что прокатилось эхо.
Я не выдержала и стала пинать и топтать траву от злости.
За что? Почему? Почему она мертва? Мира-Ева, почему именно тебя забрала Смерть?
Ты этого не заслужила. Нет, нет…
Почему не умерла я? По-моему, на этом корабле Смерть должна была забрать меня – я как раз подхожу и не буду жалеть ни о чем. В конце концов мне не нужен ни дом, ни семья. Мне ничего не нужно, я ничего не хочу от этой жизни. Почему же тогда я не умерла?
Почему умерла прекрасная девушка, которая планировала новую жизнь в этом месте? Она же еще не купила свое розовое платье, отчего ее так рано от нас забрали?
В этот момент я ненавидела целый мир. Ненавидела себя. Ненавидела ракету, из-за которой корабль потерял управление.
Я упала в стоптанную траву и заплакала. Я больше не могу терять людей, которых я люблю! Жизнь ужасно несправедлива.
Вот бы сейчас уснуть и забыть про все это.
Я сжала кулон в ладони. Подарок Миры. Я сжала его так сильно, что порезалась. Я почувствовала жжение в пальцах, но мне уже было все равно.
В своих рыданиях я не услышала, что ко мне подошла Вита. Она присела возле меня, взяла за руку и стала гладить по голове.
- Тише девочка, не плачь. Все пройдет.
Через несколько часов корабль «Голиаф 3.0» окружила полиция Лорантуса на своих стареньких потрепанных аэромобилях. Среди них не было стражей – только живые люди и все в своем настоящем возрасте. Форма у полицейских была темного шоколадного цвета. Сначала они подошли к нам с оружием и велели поднять руки вверх. Затем видя, что мы не опасны – вызвали три аэробуса (такой общественный вид транспорта в Лорантусе) и на них увезли всех нас в ближайший город - Тритак. Тело Миры повезли на аэромобиле скорой помощи.
Следующую неделю мы все провели в школе города Тритака. Нас было свыше ста человек и местные власти не знали, где еще нас разместить. Допрашивали ежедневно до тех пор, пока не удостоверились, что мы – беженцы и жертвы системы правления Константа. Вот тогда допросы прекратились и с нами начали работать психологи и психотерапевты. Мне диагностировали сильнейший нервный срыв и выписали кучу успокоительных на травах. Они действовали слабее, нежели антидепрессанты, но все же действовали.
Мы решили не говорить о моих приключениях во времени и о белом олене. Вместо этого мы сказали, что в Турписе Мира подружилась со мной и рассказала мне историю жителей Горы, после чего я помогла их вывезти из страны.
Мировые СМИ просто разрывало от новой сенсации. «Министр Безопасности Константа нелегально вывез из страны врагов народа», «Инвалидность под запретом: как на самом деле живет Констант?», «Верона Каменная – убийца, предатель или герой?», «Свежие подробности взрыва на границе Константа с Лорантусом» и т.д.
В Лорантусе после всех разборок я и агенты оказались героями, а в Константе меня объявили предателем Родины и досрочно приговорили к смертной казни. Только приговор в исполнение не привели, Лорантус отказался меня выдавать.
Еще через месяц Мировой Союз Стран Защитников Человечества (МССЗЧ) предложил провести съезд представителей всех мировых государств, чтобы решить вопрос о людях с инвалидностью и их существованию в Константе. Президент МССЗЧ видел решение проблемы только в одном: чтобы в Константе приняли закон о том, что в случае отказа от эвтаназии человека посылают не на зону Дельта, а просто высылают за пределы страны в любое другое государство. Не знаю, чем кончится этот съезд, он будет через три месяца, но Поркиус Кармона уже дал согласие на участие в нем.
А пока нам дали несколько гектаров земли неподалеку от Тритака. Здесь прекрасный вид на горы, есть небольшое озеро и очень хорошая земля. Мы будем здесь строить деревню: у каждого будет небольшой одноэтажный дом на земле. Местные власти привлекли спонсоров и те помогли нам со стройматериалами и рабочей силой. Совсем скоро посреди зеленой равнины появятся деревянные домики. Валентине доверили выбрать название для деревни. Она решила дать ей имя «Гора». Мы все поддержали ее.
Сейчас я, Димитрий и Эду проходим реабилитацию в психоневрологической клинике. Нет, нас не запирают в палатах и не обливают холодной водой. У нас расписание, режим дня, занятия с психологами, уроки творчества. Из всех – мы трое не выдержали нервного перенапряжения и нам нужно восстановление. Так, Димитрий после похорон Миры сел возле ее могилы и просидел целые сутки, пока Вик не унес его. Эду же почти не разговаривает, но врачи над этим работают.
Я хочу верить, что все будет хорошо. На занятиях мне говорят, что я должна возродиться – выйти из кокона сегодняшней Вероны, отпустить все обиды и гнев, примириться с тем, что я не в силах изменить. К сожалению, мне это не удается. Я очень слабый человек и часто опускаю руки. Возможно, однажды я буду радоваться жизни, но не сейчас. Сейчас я боюсь жизни, потому что жить очень больно. Да, я знаю, что жизнь прекрасна, но мои страхи просто затуманили мой взор. Раз в неделю мне снится кошмар: то Йокай убивает меня, то снова умирает Мира или Айван падает с небоскреба. Я просыпаюсь в холодном поту от собственного крика. Надеюсь, однажды мне станут сниться хорошие и добрые сны.
- Нарисуйте то, что сейчас придет Вам в голову, - ласково сказала учитель по рисованию.
Она очень добрая и старается положительно настроить каждого из нас. Наши рисунки потом отправляются врачам-психологам, после чего каждый индивидуально с врачом обсуждает свой рисунок и его взаимосвязь с эмоциональным состоянием.
Я уселась удобнее перед мольбертом и стала делать набросок рисунка на формате А3. Рядом со мной сидел Димитрий. На его затылке появились черные корни волос, от природы он натуральный брюнет. Блонд постепенно сходил и превращался в странный сероватый цвет. Он сильно похудел, под глазами стабильно были темные круги, а щеки впали. Димитрий старательно занимается на занятиях и ест все, что подают в столовой. Я стараюсь как можно чаще с ним разговаривать, чтобы он не замкнулся в себе.
- Что нарисуешь? – спросила я его.
- Еву и Марту посреди цветущего весеннего сада.
Марта – так звали сестру Димитрия, которая умерла от волчанки в возрасте десяти лет. Два дня назад он поведал мне об этом, дополнив рассказ Эду.
- А ты что будешь рисовать? – спросил он.
- Нашу будущую деревню на фоне гор. Видишь этот домик? – я ткнула карандашом в деревянный домик на переднем плане.
- Да.
- Это будет мой домик. На крыльце я нарисую Айвана, он будет сидеть и гладить кошку.
- Не перестарайся с желтым цветом как в тот раз.
Однажды я рисовала пустыню, почему-то я решила, что она чисто желтая. В итоге у меня не получилась пустыня с барханами, а какая-то желтая лепешка. Я согласилась с Димитрием, что желтый лучше использовать по минимуму. Раскрашивая волосы Айвана, я сказала вслух:
- Айван ждет меня.