Тур

 Это было уже не первое пришествие в областную клиническую больницу, поэтому приезд был ранеутренним, чтобы больше успеть.
 
 Весь день  ушел на консультации с врачами специалистами: урологом, эндокринологом, кардиологом.
 
 Уролог со своей медсестрой на приеме  послали сдать анализы со всех отверстий моего организма.  Если бы не казначейский билет,  нырнувший за долю секунд в ящик стола медсестры, то  неизвестно, чем бы день кончился: может быть, обратным вояжем за сто километров в Таганрог. Путь казначейской  бумажки проследить было  невозможно, движение руки медички было молниеносным. Теперь без очереди с результатами анализов, пароль - моя физиономия в проеме двери кабинета.

 Получив кучу бумаг,   я сдал их в приемный покой,  голодный просидел среди сумок, чемоданов и баулов таких же, как я, прибывших с различных мест области для лечения в областную клиническую больницу.

 Здесь  дали  еще  несколько бумаг в  желанное место: в урологию. Далее кабинет № 107,  камера 305 за большой рубль в сутки, но «одиночка».  Увидев голодный блеск в моих глазах,  дали покушать: на первое вегетарианский  борщ, на второе суп!!! Интересное меню!
 
 Постелился и лег. Кровать, медицинская и современная с тормозами и регулировками, подведен кислород,  освещение  усиленное, кварцевая  лампа.   Никто не пришел, понедельник заканчивался,  наверное, завтра будет обход и движения…

 Движение началось  раньше. Зашла крупная женщина в курточке и брюках салатового цвета. Спросила фамилию. Я  ответил.
 
-Следуйте за мной на второй этаж в ординаторскую №2.
 
 В ординаторской она представилась. Это был анестезиолог  на мою операцию ТУР.
В разговоре выяснилось, что она со Средней Азии с Чимкента, где бывал. Посмеялись, вспомнив пару азиатских анекдотов.   Анестезия - это пять тысяч рублей, в позвоночник, без общей отключки. Мои болячки с сердцем и другие - не помеха. Вернулся в камеру, т.е. палату. Стемнело. Вышел пройтись по коридору.

  Остановил  заведующего урологическим отделением, когда он  навострил лыжи домой.  Время уже было позднее, ближе к восьми вечера. Спросил, помогут ли мне чуть, что в реанимации, ибо никогда не «ходил» на утку. С дрожью в требухе представлял этот процесс,   и уже было стыдно.
Мы все учтем. Отдыхайте. Настраивайтесь.

  Ключ от палаты мне выдали при заселении. Без задних мыслей запер палату изнутри и, поворочавшись с полчаса, уснул, день был тяжкий. Почти сразу в дверь затарабанили. Полусонный открыл дверь, там стояла женщина в белом халате, с прической «конский хвост» или «лошадка хочет какать»
 
-Зачем запираетесь?! У Вас завтра утром операция, вы убрали волосы  там, где надо?

- Мне не говорили…

-Тогда пойдемте в манипуляционную, я Вам сбрею лишнее и поставлю клизму. Ничего не кушать до операции!

 Мастерски, на сухую были сбриты волосы и с пяток литров воды  ринулись внутрь меня.Потом были скачки на унитазе: пару раз в клизменной и раза три в палате. Везде я пришел первым. Призов не дали.

 Предыдущий, до сегодняшнего дня,  месяц был прожит с катетером и мочеприемником на правой ноге, ниже колена. До этой сбруи была острая задержка мочи, когда  мочевой пузырь был переполнен, а сам чувствовал себя козлом, но с козьим выменем. Короче,  ждал, когда эпопея закончится?!

 Вспомнил, как пошел к урологу в родном городке. За катетер – сумма, за – инструментарий - сумма, за операцию - сколько не жалко.  Я сделаю Вашу жизнь комфортней. Я – кандидат наук, поторопитесь, а то я уезжаю на конференцию, на неделю. Интернет выдал мне  несколько отрицательных отзывов, а также инфу об отсутствии защиты диссертации кандидата медицинских наук у этого молоденького сына гор.  Дивчины, делавшие мне  трузи через  эту дырочку,  назвали мне стОящих урологов города, а так же пару – тройку  алконавтов  из  лиц урологической нации,  обеспечивающих наполняемость реанимации, где девчата трудились дополнительно, дежуря по ночам. Этот юноша был в «расстрельном» списке. Поэтому двинул в  область!!!

 Вот это утро!!!

 К семи утра побрился (лицо), принял  душ и залег в ожидании.

 Десять утра - тихо.

 Двенадцать часов  - никому я не нужен.
 
 Вышел с палаты, прошел к кабинету заведующего с перегоревшим  настроением. Он был один, с обычной бледностью на лице. Извинившись, я спросил о том, будет ли у меня ТУР.  Кандидат медицинских наук (настоящий) объяснил задержку сложностью проходившей  с утра операции  резекции почки.

-Как и обещал Вам, сделаю сам операцию.

-Дома волнуются, чуть -  что,  сообщите результат дочке, я дам телефон?

-Сами и  сообщите, не сомневайтесь!

14-10. В палату вошла медсестра.

- Вы такой-то? У Вас операция. Не кушали сегодня? Возьмите пакет под вещи.   Еще одну тысячу рублей  для операционных медсестер. Так принято. Пошлите на четвертый этаж или поедете на лифте?Дошли, один всего – то  этаж.

-Снимайте все с себя и сложите в пакет. Пакет на кушетку и входите в операционную. Там Вас приготовят  к ТУР.

 В маленьком предбаннике операционной было две двери: вход  в него и вход в операционную.

 Открыл. Прокварцеванный воздух, операционный стол с креплениями для задранных ног, наверное, гинекологического типа.  Приборы, мониторы, штативы капельниц, три операционные медсестры (возможно, в их иерархии есть и другие деления).  Все делаю  на автомате, голова пустая и душа уже на все готовая.
-Садитесь сюда, ноги в эту сторону. - Это голос  той, что за спиной.
Почти сразу пульверизатором спина обработана жидкостью. Вода, спирт? Вроде не пахнет.

-Поднимите ноги в крепления. – Это голос той,  что перед грудью.
Вчера обритое, плюс мужской половой признак  обрабатывают тщательно чем – то темным, похоже на йод.

 Оп - па! Тут еще есть дверь!  Зашла врач анестезиолог. Стала прощупывать позвоночник внизу и сетовать на его некачественность из –  за остеохондроза.
Медсестра из-за спины переместилась к левой руке искать вену получше, причем методом тыка. Нашла, а наделанные дыры в шкуре накрыла тампоном со спиртом, забинтовала и почти радостно сообщила о предстоящих синяках. В  облюбованную вену вставила трехходовой кран,  который носил на себе пять дней, тоже катетер, оказывается.

 Под яички  положили толстую резину-изолятор. Все молча, и сосредоточено, знают, что от кого нужно. В шапочках и масках, только глаза блестят.
В руку уже что-то капают, а на штатив повесили несколько контейнеров-пакетов с жидкостями для капельницы.

 Врач анестезиолог ужалила ближе к копчику и стала со мной говорить о том, что должны онеметь пальцы ног. Попробовал – шевелятся!

 Несколько подальше, за спиной обрабатывающей меня  спереди медсестры, вижу столик, где лежат катетер Фолея (это я уже узнавал)  с мочеприемником, приспособа для трансуретальной резекции простаты и еще что-то.

 На палец указательный правой руки одели  чехол с проводом к прибору.  Как в фильмах про больничные спецпалаты запищал прибор, показывающий значения пульса и  артериального  давления.
 Между моими причиндалами  и моим лицом в районе пупка поставили ширму из стерильного материала. Анестезиолог занырнула за ширму, велела не болтать ногами и не  шевелить пальцами. Кто-то из медперсонала за ширмой, видать по мобильному телефону, сказал:

-Мы готовы.

 Через несколько минут, дверь, не связанная с предбанником открылась и  в разовом стерильном халате и головном уборе, типа таблетка вошел заведующий отделением. Он сел на низкую скамью, типа банкетки и скрылся с моих глаз. Секундой позже вошел лечащий врач - ассистент уролога-хирурга на операции со мной. Оба врача в масках.

 В меня ввели трубку с телевизионной камерой и прожектором,электронагревателем, который в раскаленном виде срезает аденомоматозные узлы, для чего нагретую спираль-проволочку подводят под узел, подлежащий удалению, нажималась педаль и со звуком певуче-скрипучим срезалась кочка, давящая на выход с мочевого пузыря.

 Боли не было, а выше ширмы был виден монитор, где в черно-белом варианте шел фильм про мои дела внутри.
Работа электрорубанком шла полтора часа. Ничего не болело. Поймал себя на мысли, что как бы уменьшился спазм мочевого пузыря. Медсестра вливала в меня уже четвертую капельницу. Чувствовал судьбу: ничего не могу изменить или повлиять.

 Хирург  встал и ушел, вышел со словами «Все!». Ассистент за ширмой включил свое кино: стружку аденоматозных узлов  сбросили в мочевой пузырь и с помощью приспособы, через которую вели операцию,   стружку выкачали, собрали материал на прижизненную гистологию. Вставили катетер и промыли еще раз, так думаю. За ширмой не видно. Прицепили мочеприемник.

 Защебетали медсестры о вызове санитарок. Ждем-с.

 Дикое ржание в предбаннике.

 Въехала каталка с двумя запряженными и хохочущими женщинами. Как выяснилось, одна дежурная медсестра, другая санитарка с нашего этажа.

-Это уж точно наш пассажир - сказала одна.
 
-  Мы  заехали в операционную напротив этой, там тоже закончили. Медсестры  не возражали. Стали грузить больного, а тот держится за стол, штатив капельницы,  и  ни в какую ехать не хочет. Думали, ошалел, после операции, стали силком перетаскивать, а тот фальцетом кричать начал, что не нас ждет и нас не знает, спасите. Уточнили, а он с пятого этажа и за ним должны подъехать свои. Не можем остановиться: смеемся, вспоминая, как он чуть не встал и не убежал, обвешанный проводами и голым.

 Меня взялись перекладывать  вчетвером. Я вильнул хвостиком попы, а он шевелится! Переложили без проблем, укрыли простыней, у ног расположился пакет с вещами. Лифт, палата. Переместился с каталки на кровать почти сам. Мешок под мочу подвесили на крючок кровати и ушли.

 В левой руке, на сгибе металлически поблескивал катетер для внутривенных инъекций. В него, сразу по прибытию полились растворы и антибиотики, плюс антибиотики в таблетках.

 Дочь привезла упаковку «боржоми» - велено много пить, но без газа. После четвертой бутылки показалось, что я знаю грузинский язык и понимаю песни Вахтанга Кикабидзе  на его родной мове…

 Выход жидкости  с меня шел непрерывно. Цвет оранжево-красный. Велено суммировать, что вытекло и слито в унитаз по делениям мочеприемника.
Вылетали «птички», похожие   формой на обрезанные ноготочки с мизинца. Говорят, это стружка после «рубанка» на операции, попавшие в мочевой пузырь и недосмытые промывной жидкостью. Медсестры выронили определение -  «струпья».

 Поместив мочеприемник в полиэтиленовый пакет с ручками, можно было прогуливаться, как по бульвару, по коридору третьего этажа, раскланиваясь с джентльменами и дамами  с аналогичными «сумочками».  С этими атрибутами  пациенты собирались в комнате приема пищи - на столовую она не тянула.
Кормили нормально, чтобы не загнуться, а хлеба было много.

 Из приключений было  то, что перед сном был опорожнен мочеприемник и не закрыт выпускной кран. Ночной метаболизм почек вытек на пол. Санитарка посчитала, что сборник прохудился  и мне принесли новый. Расстроился, но младший медперсонал успокоил: такое бывает у каждого пятого.

 Боржоми давало эффект, цвет выделений стал оранжево-мутный, выходили струпья, немного саднило.
 
 На третий день после операции был обход и завотделением, тот что «стругал»  у меня внутри,  велел вынуть катетер, пить больше воды без газа и  завещал: мочиться, мочиться и мочиться …
Дежурная медсестра завела меня в прихожую палаты, выкачала шприцем жидкость из запорного устройства катетера Фолея и заставила сделать выдох. При этом довольно резво вытянула из меня катетер. Та часть катетера, что жила во мне, как тлей  была усыпана обрезками моих аденоматозных узлов, то бишь «стружкой», то бишь струпьями…

 Струя из меня теперь была как из распылителя на садовом участке, орошая все вокруг унитаза и немного попадая туда - куда надо…

 Сейчас я – снайпер в этом вопросе.
 
 И счастливый  дед, после получения на руки  бланка с «веселым» названием: «Прижизненное патологоанатомическое исследование биологического материала после операции ТУР».

 Все путем!

 Это не интересно большинству читателей, понимаю, но было страшновато, жилось с затаенным дыханием, и сейчас я просто выдохнул (написал, что  чувствовал).

Всем ЗДОРОВЬЯ!