Человек, знавший язык птиц

                Памяти П. Н. Барто, орнитолога
               
                и оригинального поэта

    Павел Николаевич Барто (1904-1986 г.г.) был известным орнитологом и уникальным поэтом, знавшим как никто жизнь птиц, умевший имитировать их  голоса ритмом и лексикой поэтических строк. Небольшое его наследие (несколько книг) было больше известно детям, но его песня «Журавли», положенная на музыку Вано Мурадели («Высоко летят под облаками…»), долгие годы была хитом концертных программ.
    Познакомился я с ним во Львове в году 1980, когда его последняя жена Наталья Николаевна, заболев, оказалась моей пациенткой. Удачно вылечив ее, и, очевидно, из возникшей обоюдной симпатии, был я с супругой приглашен в дом П.Н.Барто.
    Жил он с Натальей Николаевной на третьем этаже старого, австрийской постройки дома по улице Институтской, примыкавшему к холму, так что можно было, не спускаясь на улицу, прямо из их кухни отправиться гулять по заросшим травами и кустами пригорке.
    Поражало в квартире обилие птичьих клеток с трещавшими на все лады канарейками. П.Н. обстоятельно рассказал историю появление канареек в России, поведал об их породах, особенностях их пения. Рассказал о разведении им этих птиц и, что повергло меня в изумление, о безжалостном  уничтожении забракованных птиц в унитазе. 
    С огромным удовольствием мы слушали имитацию П.Н. голосов птиц. Одна из них звучала так: «Приди чай пить, приди чай пить!»,-  а в ответ: «Очень интересно, очень интересно». С большой симпатией П.Н. отзывался о Борисе Николаевиче Вепринцеве, докторе биологических наук, заведующем лабораторией Института биофизики АН СССР (Пущино-на-Оке), лауреате Государственной премии за выдающиеся работы в области биофизики нервной клетки. Б.Н. успешно делил свою официальную науку с неистовой влюбленностью в орнитологию, результатом чего стали пластинки с его записями голосов птиц, послужившими материалами для создания Пущинской фонотеки. Один из летних отпусков Б.Н. был целиком посвящен поиску редкой птицы на крайнем Севере страны. Результатом этих поисков было, по словам П.Н., записанный на магнитофон птичий вздох «кхее».
    Речь П.Н. была несколько старомодной, чрезмерно выразительной, как у  опытных преподавателей университетов, с реминисценциями в сторону прошлых лет и личностей, с которыми он когда-то встречался. По его словам, он получил членский билет Союза писателей СССР из рук самого Максима Горького, был участником Первого съезда. Речь его становилась совершенно ядовитой, когда упоминались бывшие его обидчики. И, конечно, разговор не мог не коснуться его первой супруги Агнии Барто, на книгах которой воспитывались наши дети. Расстались П.Н. с Агнией в 1945 году после трагической смерти их единственного совместного ребенка, сына Гарика. Вражда их в последующие годы поддерживалась требованием Агнии к П.Н. отказаться от фамилии Барто. Честолюбивая женщина, популярная поэтесса не желала делить ее со скромным «поэтом-птичником».
    Мы встречались с супругами Барто еще несколько раз. Одна из встреч связана с нашей совместной поездкой на майские праздники в Карпаты. Накануне был невероятный для этого времени жаркий день (около 30), и мы беззаботно гуляли по лесу, слушали голоса птиц с комментариями П.Н. Уставшие, мы блаженно ночевали на базе отдыха, не подозревая, что всю ночь шел…снег. Пришлось поторопиться с возвращением во Львов. 
    Вскоре П.Н. перебрался с Н.Н. жить в Москву. Во Львове он сдал квартиру, а в столице в порядке писательской очереди получил квартиру по улице Трифоновской, недалеко от церкви Трифона-Сокольника. В этой квартире и произошла наша последняя встреча. П.Н. приболел и встречал нас, лежа в кровати. Считая меня опытным врачом, он попросил проконсультировать его дочь от второго брака Марину.
    Марина жила с мужем и двумя сыновьями-близнецами в доме по Кропотскинской улице. При осмотре обращала внимание бледность лица с просвечивающимися сквозь тонкую кожу сосудами. Была она ярой вегетарианкой, придерживалась положений буддизма и в то же время беспощадно курила. Поскольку фонендоскопа у меня не было, обследовать легкие пришлось допотопным методом непосредственной аускультации. В легких прослушивалось все то, что свойственно курильщикам с большим стажем. После чая последовали рассказы о семейных заботах. Один сын готовился поступать в консерваторию, другой – в художественное училище. Каждый из них считал, что вынесение мусора может случайно повредить пальцы молодого дарования; поэтому выручал папа – солист ансамбля «Мадригал». В благодарность за консультацию Марина предложила побывать в гостях у ее сестры Сюзанны, жене Д.М.Серова, и ознакомиться с имеющимися в доме картинами выдающегося художника Валентина Серова.
    Огромная квартира в старом доме на Новом Арбате поразила многолюдьем. По квартире сновали внуки и правнуки художника, случайные люди, вроде нас. Понять, кто кому кем приходится, было сложно, поскольку бывшие и настоящие супруги были в дружеских отношениях, и, к примеру, бывший муж спокойно кормил из бутылочки чадо от нового брака бывшей супруги. Кто-то только что вернулся из стажировки во Франции и, захлебываясь, делился впечатлениями о Париже. В коридорах и комнатах скромно висели бесценные эскизы работы Валентина Серова, но нас страстно влекло желание взглянуть на шедевр «Похищение Европы», считающимся лучшим из десятка созданных им вариантов. Картине была отведена отдельная комната, где она хранилась до 1996 года,пока не  была передана в Третьяковскую галерею наследниками художника.
    По легенде, Зевс, превратившись в быка, похитил прекрасную девушку Европу, дочь финикийского правителя Агенора, и доставил ее на остров Крит, где она родила ему трех сыновей-героев. Последнее творение в стиле модерн В.Серова поразило контрастной скромностью колорита (три цвета – синий, коричневый, черный) с динамизмом события: бешенные потоки отброшенной быком воды, громадные рога, грозность которых усмирялются лирообразной  формой, юркие дельфины, обгоняющие зверя. И все это, увлекая зрителя, устремлено по диагонали полотна вперед и вверх. Ярость восторга смягчает спокойное лицо доверившей свою судьбу Зевсу прекрасной Европы.
    Письмо П.Н., полученное через пару месяцев после возвращения нашего из Москвы, оказалось печальным.  Марину стали беспокоить боли в позвоночнике, кашель с кровохарканьем, беспомощность при ходьбе. Диагноз не стал загадкой – рак легких с метастазами в позвоночник. Трудно было найти подходящие слова утешения П.Н., и я намеренно затягивал с ответом. Наконец когда я это сделал, пришло письмо П.Н. с желчным изложением упреков и категоричным вердиктом – прекратить все отношения.
    PS: автор приносит всем упомянутым лицам свои извинения за возможные неточности и субъективизм в изложении событий.