Молитва

Лето 2018, июль, тепло, Увильды, трезвенный слет, храм, утренняя служба.
Лето, тепло – это понятно. Увильды – это такое озеро наикрасивейшее у нас, в Челябинской области, а то и в  России всей, - одно из и красивейших и чистейших мест. Трезвенный слет – мероприятие, нацеленное на отрезвление во всех компонентах жизни, хорошее такое и нужное мероприятие. Храм – надеюсь, что и это ясно, - это помещение, где Богу молятся и в моем случае – это храм православный. Служба идет, стою, пытаюсь молиться, но что-то так слабо выходит. Что же такое молитва? Я лично, так думаю, что это и есть общение с Богом. В молитве к нему обращаются, и если получается, то и обратную ощущают связь, т.е. ответную его как бы на это их обращение реакцию, как правило, ну до того ж хорошую, и ясную и внятную, а иных пожалуй, и быть то не может.
И вот стою я в храме, на службе и молиться пытаюсь, но мало что из этого получается. То отвлекает меня кто-то из проходящих по ногам моим, то кто-то в спину толкающий, то звуки какие-то, то там то там... Словом не получается же совершенно сосредоточиться. А дома-то, конечно же, получается. А иной раз и еще как даже получается. Иной раз дома так проникнешься, что и..., но это сокровенное нечто, и совершенно интимное, а именно – личное, и очень трогательное, нежное или хоть бы неприкосновенное, пожалуй...
Но, я стою, пытаюсь. А народу же много вокруг, и служба потихонечку идет, продолжается. Единственное, что успокаивает, и не дает заводиться и впасть в прочный слой недовольства – это ясное понимание, что все так и должно быть, и именно это и надобно лично мне... Ну, что, мол, так Он сам попускает, для чего не могу сказать, но уверен уже давно, что все именно так и есть.  То есть, только так как именно мне и для меня в таковой настоящий момент надобно, именно здесь и сейчас, и именно так, и никак по другому.  Кто-то подходит, кто-то отходит иль ходит взад и вперед, т.е. перемещается все время, все время кто-то да движется рядом. А я стою, и я стараюсь... Сосредотачиваюсь..., но всё тщетно. Пытаюсь молиться, а не получается, ибо же отвлекаюсь все время, и не могу сконцентрироваться.
И вот идет один товарищ мимо, такой немного весь скособоченный в плечах. Такой вроде и нормальный как бы, а только чуть как  бы завернутый маленько,  и несимметричность чувствуется в области плеч и шеи. А и еще с двумя детишками, однако. И двух, своих видимо, девочек за ручки их маленькие ведет. Одна-то, та что помладше совсем ничего как будто, т.е. обычная, а вот та что постарше еще сильнее чем он сам скособочена. По всему видно ДЦП у неё видимо. Она так резко на левую ножку западает и как бы закручивается всем своим худеньким тельцем в левую сторону, и словно бы вытягивает сзади другую, правую  ножку чтоб сделать шаг ею, а та словно бы не вытягивается, сопротивляется сильно, словно бы её удерживает кто-то нарочно. Носочек ножки настойчиво упирается в пол и так протяжно и сильно шоркает его, а пяточка разворачивается все больше кверху. И так каждый шажок. Каждый свой маленький шажок она с трудом вытягивает, выкручивая из под себя эту свою непослушную правую ножку. Носочек на сандалике, особенно в передней верхней части очень истерт, хотя сами сандалики почти  новые.
- Какая тут уже служба, - думаю, смотрю на девочку и сердце начинает зудеть до того же как её жалко становится. Но, вот эта самая девочка, вдруг (?) да и поднимает прямо на меня глаза свои и смотрит на меня... Так ведь и не смотрит даже, но так, как бы краем лишь взгляда своего меня замечает, но взглядами мы таки с ней встречаемся....             .....               .... (и....   слова здесь все сразу же меркнут и...      и уже вне слов этих начинается повествование... в слова это уж не вместить таковое... на много бОльшее... всяк невозможное это...).
...      – Такие ясные-ясные и чистые-чистые глаза! Глубокие и удивительнейшие глаза! Глаза детей – это обычно и чисто и очень красиво, и здОрово и так же здорОво... Но, эти глаза её... и сколько всего там, в этих её было глазах...
И чувствую такую Любовь!!! Откуда столько, и за что это все мне? Что и не знаю как и сказать-то об этом ибо же невозможно... – только слезами измерить, так ведь же и слезы-то – дело весьма ограниченное, и для меня крайне как редкое, читай - невозможное... Однако, достаточное лишь для понимания вот такого вот... Остолбенел весь, оцепенел что ли, хотя и напряжения никакого совершенно же не было, напротив даже – словно бы легкость мгновенно так накатила разом, словно бы крылья потянули кверху, словно бы стал туманностью весь какой-то, легкой и почти невидимой.  И сильно и нежно и нет таких слов, а есть только ЛЮБОВЬ... Накрыло всего словно бы колпаком. Не жалость, нет, не скорбь или еще не дай Бог, какое-то любое иное горе, но умиление чистое, нежность бескрайняя.., милость...  и в этих словах, видимо, уже всё... и жалость и радость и грусть такая распирающая, душу щемящая (милость – вот же еще слово хорошее, милость, так душу ублажающая) - единение со всем абсолютно, и всё и одновременно... и целостно..., и  полно так и всеобъемлюще,  и так проникновенно, ... проницательно,  трепетно. И плакать, ну до того же как захотелось, а толи это и есть плакание, только из глаз не брызжут слезы, но ощущение такое, что они даже более на много чем просто брызжут. Да просто всё кругом – это слезы и есть...
Какое-то всего-то мгновенье вроде бы и... - О, Господи, спасибо тебе..., - словно глоток свежего воздуха когда уже нечем дышать вроде было совсем! Разом приходит и понимание, и осознанье всего и сразу... В этих глазах, и в этом взгляде, в одно только мгновение, между двумя ударами сердца, одновременно всё и бесконечно... и всё так ясно сразу же... так качественно.  Всё-всё... - Вот это и есть обратная связь. – Вот так Господь взял да и сказал мне это «СЛОВО» своё... Явил свою милость вот так, таким вот образом.  И какое еще слово!!! (которое вначале и было... и которое, наверное, вообще - СЛОВО). Стою и слезы в глазах, и в душе такой трепет, и радость и скорбь так и распирают всю грудь мою мне, до аж неузнаваемости. – Любовь... - Во взгляде девочки той не было даже и тени несчастья, ни капельки горя, ущербности, ущемленности хоть бы какой и хоть чем либо, а только ЛЮБОВЬ... настоящая... чистая...  Вся бесконечность её, бездна её, и тишина её, и только Свет  и Любовь её.... и всё бездонное, и всё бескрайнее... чистейшая и абсолютная, то есть Любовь настоящая... (а другой-то она и не бывает, пожалуй).
Стою и понимаю уже – вот же она... сие и есть Молитва..., и чудо она же как до того хороша... И это понимание не в словах... В вибрациях каких-то незаметных, немыслимых, что промеж слез и сердца биения, где то в душе, глубоко.... и так очень и очень торжественно, тихо и радостно.
И можно бы было, наверное и не заметить, но только-ж я же старался, и я же молился, и я же готовился.... и я желал этого.... тянулся всем сердцем... душою...  И по прошению, видимо и воздалось, излилось, хоть и еще скорей, и наверняка скорей ещё – просто авансом. Я же хотел услышать и прикоснуться и я дерзнул попросить...  и попустил Бог – соблаговолил,  проявил милость.... и я услышал, почувствовал это, прочувствовал.   И слава Богу, что всё так вот. Спасибо... или Спаси Бог.
И что же еще расслышать успел... Время-то, надо отметить отдельно, - время же относительно, отдельная то есть и есть категория, и условная, и здесь оно точно все так с ним и приключилось, со временем. Вне времени стала происходить во мне молитва эта, т.е. беседа эта, эта обратная связь... и не в словах.., в чем-то большем и более емком, не могу подобрать слов чтобы и описать это... нет таких слов у меня, и это видимо тоже и есть это самое СЛОВО (прекраснейшее)...
Так, как бы в глазах этой девочки, прекраснейших из глаз, которые видел когда ни будь я так же вдруг прочитал скорбь. Не осудительную, нет, не может ребенок еще осуждать, как и рассуждать о вещах таковых не может еще он... Она (хоть скорей не она) показала мне, а уж... но это не важно... ведь кто-то же показал это всё, кто-то ж в этом помог... это совершенно же очевидно. Важнее, что скорбь в том, что мы все почти в душах своих (которых мы здесь не видим) так же, и даже наверняка еще больше закручены как и её ножки в нашем, видимом мире. Мы, те кто телом и физическими кондициями не обделены так умудряемся «заплести» души свои, что жалость к её как бы горю, несоизмерима с горем её (да нет, не её даже, а того кто это всё обустроил, и смотрит,  и сумел показать мне) по отношению к нам, своим детям, и инвалидам душевным, больным ужасающе.  Инвалидам, где она среди нас – настоящий и самый, пожалуй,  и не пожалуй, но наверняка и есть здравый ребенок, человек. И как же сие хорошо, что хоть так, что в таком хоть пусть тельце, но таки есть величайшая и благодать, и благодетель, и полноценность и... словом всё. Лишь только ножки вот... Да что уже эти вам ножки... Вам повезло необычайно, родители сией девочки, но, да я предполагаю, они и без меня знают об этом и еще даже лучше. Спасибо и вам, и дай Бог и вам всего самого доброго, а и чего же еще может и дать он... Спасибо и всем, кто хоть чуть да воспринял из этого слова, что я тут попытался сказать, своим гласом «костлявым», толи костноязычным... но, так за то извините.
И хоть мы, большинство нас,  и стоим вроде бы ровно и ровно же ходим, но таких глаз, взгляда такого как у той девочки вряд ли  я видел когда ни будь и где ни будь, в среде тех кто из «ровных»... А толи смотреть не умею, и это скорее всего, - то есть разглядеть не умею. А вот в этом случае разглядел таки как-то... и всяк скорей с Божьей помощью.
Вот такая молитва, такое и чудо, такой диалог. Чудодействие.
Дай же Бог ей здоровья, как и нам всем, кто здоровьем душевным так в этом нуждается. Спаси Бог всех нас (немощных, и еще более немощных). И спасибо... Тебе.


09,07,18   после слета трезвенного... одно из самых глубоких переживаний и трепетных.