Вьетнам... Вокзальные истории

Главный железнодорожный вокзал города Хьюэ маялся…

   В прямом смысле и в полном составе…

   Вообще, стоит заметить, что вьетнамцы маются чрезвычайно редко. Вместо этого, они, как правило, в своих соломенных шляпах всегда куда- нибудь катят на своих велосипедах. Все вместе. Миллионом, как может показаться. И почему- то все всегда в одном направлении. Те, кто чуть богаче, точно так же катят, но уже на малокубатурных мотиках, но тоже вместе и тоже в одном направлении. Или месят босыми ногами свои бескрайние рисовые поля. Или отражают очередную агрессию очередной сверх- державы. Ну, или на худой конец, просто щебечут- суетятся на рынках или улицах и что- то носят, строят, возят, красят…

   Но в этот раз, все действительно маялись. Тоже вместе. Родители со своими бесчисленными маленькими детьми, спящими вперемешку с  дорожными сумками и корзинками на каменном полу. Клерки - инженеры с простенькими «дипломатами». Немногочисленные белолицые туристы, не поймёшь, кто от куда. И, конечно же, несколько командировочных офицеров Вьетнамской Народной армии, громадной, как ни одна другая во всей Юго- Восточной Азии. Все организованно маялись, что было заметно даже по вьетнамским лицам. От невыносимой жары и от необходимости нудного и томительного ожидания проходящего из Ханоя в Сайгон, поезда.

   И немного опаздывающего, разумеется…

   Хьюэ, средневековой столице древнего Вьетнама, повезло. Оказаться почти точно на полпути между двумя столицами современными. Расположившись при этом на берегах Ароматной реки, делящей эту замечательную и вытянутую вдоль всего побережья Южно- Китайского моря страну ровно на две части.

   В небольшом, но, между прочим, очень даже чистом, зале ожидания, вместе со всеми маялся русский инструктор по дайвингу…

   Понимаете ли, в чём дело… Романтика инструкторской работы в морях тропических и экваториальных стран,  с головой накрывающая курсантов всех дайвмастерских и инструкторских курсов, со временем, безусловно, меняет свой первоначально радужный формат. Меняет, но, ни- куда не девается. Перерождаясь у многих  в привычку. Кто- то бывает десятилетиями трудится в одной стране и в одном море - океане. А кому- то - моя Родина- это Планета Земля. Кому- то везде хорошо. Ну, или почти хорошо. А научить страждущего тому, что хорошо умеешь сам -  не это ли и есть истинная нирвана, абсолютно не зависимая ни от национальности, ни от возраста. Отработал пару сезонов, пожал руку директору и товарищам по работе, оставшись со всеми друзьями, и поехал дальше. За новым опытом и приключениями на свою собственную задницу.

   Инструктора носило по всему миру уже шестнадцать лет. Не вынимая. И отпускные месяцы, проведённые у себя на Родине в почти всегда сером, монументальном, поэтически строгом и элегантно- эклектичном Питере в расчёт можно было не принимать. Потому как, только первые две недели отпуска всегда были в кайф. Друзья, проспекты- светофоры, вкусный запах невского гранита…Стрелка Васильевского острова… Если осень - Летний Сад. Его опавшие листья во всю свою шуршащую перемешку с собственными неспешными мыслями… Артиллерийский музей, этот военный Эрмитаж - обязательно… Хотя бы разик… С рюкзаком по нормальному лесу побродить. По такому, чтоб с ёлками и грибами, а не с лианами и летучими лисицами. Да вот и всё, в общем- то. Остальные две - сплошной вред, причиняемый как эндокринной, так и пищеварительной системе в сочетании с систематическими нарушениями морально - нравственного кодекса ролевой модели инструктора по дайвингу.

   Во Вьетнаме инструктор оказался впервые. Во всех смыслах этого слова. Собственно, в самом Вьетнаме в первый раз. И в качестве туриста за границей - тоже в первый раз. Не считая вылазок на выходные в Хельсинки, к своему финскому корешу  и тоже инструктору, Уильяму. К этому белокурому «солнечному пилигриму», как он себя сам называет. Ну, это всё действительно можно не считать, хотя  бы потому, что ни тот, ни другой,  в деталях ни одну из этих встреч так до сих пор и не могут вспомнить.

   Инструктор, уже напрочь поражённый изобилием всего вьетнамского, направлялся на самый юг. В Сайгон. Для того чтобы уже от туда поразиться ещё и всем камбоджийским. Там это совсем недалеко. Пол- дня на трёх автобусах, и ты в Пномпене. В этом Восточном Париже с его пагодами, рикшами, жареными пауками на лотках и с по- своему, симпатичными девчонками на панели. От туда ещё полдня, но уже на одном, и - Сиамриал… Долина множества древних буддистских храмов, с Ангкорватом во главе. Действительно, поразительном! И даже американцами, в своё время, так до конца и не раздолбаном.
 
   Ожидание проходящего и, естественно, опаздывающего поезда заставляло разлагаться. Если не морально, то почти физически. Было жарко. Потолочные вентиляторы трудились с усердием, но жара одолевала. Её было очень много, и она была сильнее. В привокзальных ресторанчиках уже было съедено по нескольку тарелок острющего местного супа, немного перебивающего своим чесночным жаром изнутри уличный жар снаружи, но это уже не помогало. Вьетнамская девушка в кассе - окошечке мило улыбалась, и, извиняясь, разводила руками. Расписание- тоже улыбалось. Непонятно было не только, сколько ещё надо ждать, но и на какой путь из четырёх подойдёт состав и сколько простоит. А учитывая снующие туда- сюда товарники, запросто можно было и не успеть запрыгнуть в заветный тамбур, своего заветно- советского пассажирского вагона.

  -Пойду спрошу у кого- нибудь-?- Подумал про себя инструктор.

  -Кто- то обязательно должен знать.

  В понимании рождённых в СССР  всё должен знать или стоящий рядом постовой милиционер, ну, или первый попавшийся офицер вооружённых сил, само собой.

  На платформе задумчиво курил сигарету полковник Вьетнамской Народной армии. Постоянно щурясь куда- то далеко в горизонт своими и без того прищуренными глазами, он, не торопясь, и со вкусом затягивался и через одну едкую секунду, тоже со вкусом выдыхал себе под ноги упругую струю крепкого табачного дыма. Указательный палец его правой руки, немного по- старо- щёгольски, «по- пистолетному» упирался в замок кожаного дипломата. Начищенные форменные ботинки сияли. Звёзды на погонах и кокарда на фуражке с высокой тульей отливали золотом. А безукоризненно отутюженные брюки, чёткостью своих стрелок соперничали с такими же стрелками на летней форменной тужурке, сидящей на коренастом не по- вьетнамски корпусе просто влитой, как облитой….!

  До полковника хотелось дотронуться.

  Восхитившись.

  В то же время, орденская планка шириной в ладонь кузнеца и кривой шрам, чудом не затронувший собой глаз и переходящий с правой половины лба на правую скулу, говорили о том, что полковник — настоящий, а его спокойный и задумчивый взгляд, устремлённый куда-то в ретроспективную глубину истории собственных мыслей, о том, что в этой жизни он всё уже видел. Ну, или, может быть, почти всё. О том, что всё, что положено, а то и больше, уже перенёс  и о том, что он уже ни хрена не боится. И что шиш ты его чем напугаешь или удивишь, даже если и захочешь очень.

  -« О…!!!»

   Подумал сразу инструктор.

   Именно так и подумал. Больше- не получилось. А больше и не надо было.

   Из десятка случайно выученных вьетнамских фраз на языке вертелось какое- то несуразное и  совсем уж не соответствующее моменту: «чунь той ля мунь цзя цзинь», означавшее что- то вроде: «А мы с Вами одна семья, девушка…». И поэтому, подойдя к полковнику вплотную, инструктор очень медленно и с расстановкой заговорил на своём не плохом, в общем- то, английском.

   -Прошу прощения…Вы не подскажете, на какой путь поезд в Хошимин обычно подают. Я в первый раз у вас в гостях и пока ещё ничего тут не знаю.

   Полковник выслушал его спокойно и внимательно. Потом прищурился чуть сильнее обычного и, изо всех сил напрягая память, с промежутками в пять секунд между словами, заговорил:

  -Ай…Ду…Нот…Ноу…Сорри…Ай…Ду…Нот…Андерстенд…

  -А, извините, пожалуйста- автоматически выпалил в него инструктор и, виновато улыбнувшись, удалился.

   Полковник ему в ответ тоже улыбнулся. Сдержано. Но при этом тоже весьма приветливо и тоже немного виновато.

   На маленькой привокзальной площади скамеек не наблюдалось,  поэтому,  послонявшись туда- сюда, инструктор опустился всем своим телом на высокий каменный парапет первой попавшейся клумбы, запихнув при этом себе под ягодицы собственную бейсболку по своей старой, ещё заводской привычке.

   Клумба обожгла. Даже через бейсболку.

   Через минуту, негромко постукивая в асфальт каблуками и докуривая по пути к стоявшей поодаль урне свою сигарету, мимо него плавно проследовал отутюженный полковник. Они встретились взглядами и в сдержанном приветствии, чуть вскинули брови.
   Инструктор- левую, а полковник- правую…

   Жара одолевала. И теперь уже не только своим горячим дыханием сверху, но и обжигающим прикосновением снизу. Хотелось в свой прохладный номер, хотелось в ванну со льдом, под кондиционер, в холодильник, в морозильную камеру, хотелось хоть куда- нибудь…!

   В Антарктиду, едрёна корень…!!!

   Инструктор вытащил из под себя головной убор, вытер им весь капельный бисер со своего лица и с силой стряхнул его на горячий асфальт.

   Капельки пота, как показалось, зашипели…

   -ФФФ-У-ХХХ, Блять…!!!

   С силой выдохнул из себя инструктор на всю привокзальную площадь.

   Впрочем, жаркое марево, плотно висевшее над чёрным асфальтом, толерантно всё это проглотило. И возможно, даже с пониманием, как показалось. Плевать ему было. На лёгкую российскую брань в родном общественном месте. Тысячу раз плевать, даже если бы оно и по- русски понимало и разговаривало.

  -Молодой человек…

   Проокало откуда- то сзади с каким- то, чуть ли не волжским акцентом.

  -Мне показалось, Вы поезд на Хошимин ожидаете?

   Над правым инструкторским ухом нависал вьетнамский полковник и, густо дыша в него своим табачным дыханием, совершенно спокойно с ним беседовал.

  -Наш с Вами поезд почти всегда на второй путь подают. Он часто опаздывает, но стоит довольно долго. Полчаса, не меньше. Так что, успеете, не волнуйтесь…

  -Что…?-  удивлённо воскликнул поначалу инструктор…  -А…да-да…Спасибо Вам большое…

   Полковник, кивнув головой и ещё раз улыбнувшись, размеренно зашагал к перрону. Причём, на этот раз, даже с каким- то внутренним удовлетворением, как показалось.

  -Вот ведь как, а…!

   Подумал про себя инструктор через целую секунду времени.

   А ехали в Сайгон с названием Хошимина они уже вместе с полковником. В купейном вагоне. В одном купе. Правда, не только с полковником, а ещё с тремя пассажирами, с двумя детьми каждый, но это никому нисколько не мешало. Полковник, как оказалось, уже готовился к увольнению в запас, выслужив всё, что положено с лихим вьетнамским запасом. С большим душевным наслаждением и с видимой улыбкой на своём солдатском лице он рассказывал про  свою учёбу в Советском Союзе и про своих друзей в России, с которыми теперь можно запросто общаться по интернету. Интересовался дайвингом, спрашивал что можно увидеть в Южно- Китайском море, не забыв упомянуть о том, что единственное, что он знает из нашей темы, так это «изделие «А-1», предназначенное для выхода из боевого отделения танка в случае его затопления и ещё то, что дайвинг- это очень дорого.
 
   А потом, щёлкнув замочком на своём дипломате, извлёк из кармашка аккуратный блокнот с авторучкой и попросил инструктора объяснить ему несколько наиболее значимых английских фраз. И, записав обязательные к общению тридцать девять инструкторских слов и коротких словосочетаний, удовлетворённо хлопнул по блокноту ладонью, и, щёлкнув замочком дипломата во второй раз, достал уже из другого кармашка «ноль двадцать пять» крепкого, но чистого и забористого рома местного вьетнамского разлива.

   Не то, чтобы не маяться, а потому, что у нас так принято.

   У нас с ними…

   Показательная история, правда….?

   Во всяком случае, не менее показательная, чем кубинская…