7. Зик

  После моей телепортации прошло минут десять, пять из которых было потрачено на вращение головой, злобные взгляды и укоряющие вскрики в духе: «В следующий раз предупреждай, когда собираешься внезапно исчезнуть, придурок!» Однако Сара быстро успокоилась и даже поощрила меня теплой улыбкой. Приятно…
  Смысла далее задерживаться у озера не было, и мы с моей спутницей, быстро сложив палатку магией и повесив поклажу на спины, встали рядом на прибрежном песке. Я заново создал шар Гармонии и расширил его так, что он покрыл нас обоих.
  - Готова? – спросил я, оглянувшись.
  - А то! – крикнула Сара, хватая меня за плечо. Ее глаза сверка ли предвкушением.
  Помнится, я как-то видел фотографию египетских пирамид. Перед моими глазами всплыли, как наяву, две величественные постройки, устремившие каменные вершины к голубым небесам, город вдалеке, шпили минаретов, пальмы…
  Я ухмыльнулся и сжал купол. Свет померк, и меня вновь обуяло ощущение падения в темную бездонную пропасть. Пальцы Сары крепко сжались на моем плече, заставив слегка поморщиться, что, впрочем на моё зрение ни коим образом не повлияло – тьма тьмой.
  Солнце засверкало так же резко и ярко, как и исчезло, и мои ноги ударились в землю, заставив пошатнуться. Судя по резкому «Ох!» позади, моя спутница тоже переместилась безо всяких проблем.
  А солнышко-то припекает… Щуря отвыкшие от яркого света глаза, я осмотрелся. Мир потихоньку выплывал из белой пелены света, слепящего взгляд. Сначала я увидел желтые песчаные барханы, затем появились громады пирамиды, а потом и город обозначил мне свои очертания.
  - Получилось! – в голосе моей ученицы слышался восторг, смешанный с испугом – похоже, падение во тьму ей было не очень по душе. Тем не менее, она оглядывала окружающее с неподдельным интересом.
  - Ты, разве, не была в Египте?
  - Нет, не доводилось… – ее глаза были теперь устремлены на пирамиды за моей спиной. – Удивительно, правда?
  - Тот факт, что ты не разу не была здесь, то, что мы переместились сюда из Японии за считанные секунды, или сами пирамиды?
  Сара глянула на меня укоряющие.
  - Ха-ха, смешно, - съязвила она. – что дальше?
  - А дальше, мисс Берроу,– ухмыльнулся я. – мы отправимся искать место нахождения Гримуара Молнии. – Я указал куда-то в сторону, противоположную городу.
  - Можно поточнее?
  - Можно, – я до стал из внешнего кармана сумки карту и развернул ее. - Судя по всему, нам туда! – я чуть сместили палец влево от предыдущего направления.
  - Точно? – девушка недоверчиво посмотрела на меня.
  - Может хорош язвить? – я сунул карту обратно и, нахмурившись, пошел туда, куда указал.
  Сара быстро догнала меня и опять кинула на меня взгляд смеющихся фиалковых глаз. Я улыбнулся. Ну как тут на нее дуться?
  Скоро, к нашему общему огорчению выяснился тот факт, что Египет – это не только величественные пирамиды, Сфинкс и красиво блестящие на свету песчаные барханы. Это еще и испепеляющее солнце, жарящее не хуже кузнечной печи. Блестящий песок так же не прибавлял удовольствия: пускай еще не было и полудня, а пустыня уже полыхала жаром, чуть ли не прожигая подошвы легких кроссовок и заставляя задуматься о прекрасной прохладе японского озера.
  Минут через двадцать изнурительной ходьбы на горизонте показалось нечто непонятно-необычное и мы прибавили шагу. Как оказалось, «это» было причудливым сооружением из нескольких заостренных глыб, которые поднимались вверх под острыми углами. Меж плит, на фоне озаренного светом песка, виднелись несколько зеленых пальм и – о чудо! – водные блики на смежных «стенах».
  Мы с Сарой, оба насквозь мокрые из-за жары, чуть ли не бегом бросились к спасительной прохладе, и тут наших ушей достиг крайне странный звук. Звук этот выбивался из общей атмосферы мирного зеленого островка жизни посреди палящей зноем пустыни, словно носорог в пачке в ряду балерина. Я опешил. Девушка тоже встала рядом, недоуменно глядя на меня. Со стороны затененного скалами оазиса слышалось… треньканье лютни!
  Я знаком показал спутнице подождать и заглянул за камень. Когда я увидел источник звука, у меня возникло ощущение абсолютной сюрреалистичности , настолько меня это поразило.
  В тени камня, удобно устроившись на небольшом валуне, сидел паренек. На вид ему было лет восемнадцать-девятнадцать, больше не дать. Вьющиеся иссиня-черные волосы падали на высокий лоб, а ясные голубые глаза внимательно-оценивающе глядели со слегка заостренного, с признаками далёких предков-аристократов, лица. На нем были короткие штаны и резиновые пляжные тапки, а рядом с валуном лежал небольшой рюкзак с открытым карманом, из которого торчала крышка проходной фляги. В одной руке у него была круглая лютня с причудливым орнаментом в виде стеблей цветов, а в другой он держал небольшую палочку с плоским концом, которой водил по струнам.
  Глаза парня сощурились, когда он увидел меня, и рот его расплылся в довольной улыбке:
  - Ну наконец-то! – голос его был подобен бархату. – Я уж думал, что ты совсем не появишься!
  Он встал, аккуратно положив инструмент на песок, и подошёл ко мне. Когда он встал передо мной стало заметно, что он ниже меня на пол-ладони.
  - Давно не виделись, Макс! – с этими словами парень по-братски обнял меня. Я, в свою очередь, тоже сжал его в объятиях.
  - Зик! Чертовски рад тебя видеть! – держа его за плечи обеими руками я отодвинул его и внимательно осмотрел. – Смотрю, за полгода ты подрос… Какой судьбой тебя занесло к нам на Землю?
  Тут мне послышался хруст песка, и мы с Зиком, открывший было рот, одновременно повернули головы в направлении звука. Сара, завороженно глядя на сверкающую в проникающих сквозь перекрещенные скалы лучах света гладь воды, медленно, будто зомби, переставляя ноги, шла к небольшому прудику. Ее рюкзак соскользнул с плеч, и она пламя плюхнулась в воду лицом вниз и замерла, охлаждаясь.
  Зик глянул на меня, опять собираясь что-то сказать, но передумал и вновь перевел взгляд на девушку, которая была погружена в воду ровно наполовину.
  Моя ученица пролежала так ещё с пятнадцать секунд, удовлетворенно булькнула и, наконец, поднялась, выжимая промокший хвост волос. Мы ждали.
  - Учитель Бистрайд, – сказала наконец Сара, закончив отряхиваться от воды и глядя на меня слегка укоризненным взглядом. – Не сочтите за дерзость, но не могли бы вы объяснить вашей ничего не понимающей ученице, что тут творится и кто это такой?
  Зик фыркнул:
  - Вот уж никогда не подумал бы, что тебя, Макс, кто-то будет звать «учителем»!
  - Сара, позволь представить моего старого друга, в какой-то мере известного барда, рыцаря Ее Величества, Зик Грин, – сказал я ровным голосом, не обращая внимания на ставший почти неприличным хохот и тыкая в сторону его источника пальцем. – Зик, это моя спутница и, с недавнего времени, ученица, Сара Берроу.
  Стоило только мне его представить, как Зик в момент прекратил пофыркивания, подошел к моей спутнице, опустился на колено, взял ее за руку и со словами: «Счастлив познакомиться с вами, госпожа Берроу!» - коснулся губами пальцев девушки.
  - Ну что вы, не стоит! – мило улыбнувшись сказала польщенная Сара. – Можно просто «Сара».
  - В таком случае, – Зик вскочил на ноги. – не сочтите за дерзость тот факт, что я вынужден буду обращаться к столь ослепительной красавице на «ты», так как меня послали сюда в качестве помощи в поисках Гримуаров Извечной Магии, и, как я понимаю, далее мы будем путешествовать вместе. Проблем не до ставлю, в походе помогу, подбодрю в пути сладкой песней и добрым словом!
  - Я смотрю, ты все не меняешься, – хмыкнул я,  переводя взгляд с довольного парня на порозовевшую Сару и обратно. – Всё так же играешь и поешь в тавернах, пытаясь заигрывать с заезжими девушками? Тебе не кажется это несколько недостойным рыцаря королевы?
  - А ты все так же бурчишь по поводу и без? Мне по роду положено быть артистом, и я горжусь этим! Моя матушка столько для тебя сделала, пока ты жил у нас, а ты, впервые увидевшись со мной через почти полгода, первым делом лезешь с упреками!
  - Да-да, помню, конечно. Однако, как я полагал, покоя твоему сердцу не давала Ее Величество, или не так?
  - И сейчас не даёт, - слегка стушевавшись сказал потомственный артист, скрестив руки на груди и пытаясь придать себе обиженный вид. . – Госпожа Лисарда занимала, занимает и всегда будет занимать огромное место в моем сердце. Просто мне не удавалось поговорить с ней по-простому, понимаешь?
  Я хмыкнул и махнул рукой, мол, еще успеешь. Парень действительно был неравнодушен к королеве, которая – к счастью или к сожалению – об этом не ведала. Результат – попытки отыграться на заезжих девушках. Я знал, что для него это ровным счетом ничего не значило, что вылилось в немалое количество – в его-то годы – разбитых сердец, и, как следствие, во множество точащих топоры и мясницкие ножи отцов, желающих подвесить его голову к забору за уши. Но и эти планы были неосуществимы.
  - Ладно, парни, хватит болтать зазря – палатку разговором не поставить! – девушка сдернула сумку с моего плеча и кинула ее на прохладный песок. Звякнула открытая застежка, и кипа прутьев и плотной ткани была выгружена из бездонного чрева моей сумки.
  Зик присвистнул, глядя на выгруженное нечто:
  - Так это и есть твой переносной шалаш, о котором ты говорил!
  - Именно, – кивнул я, глядя на то, как Сара возится с грудой опор. Ясное дело, как мне, магией, ей палатку не поставить – сожжет еще, проблем не оберешься – а поэтому она решила воспользоваться (вряд ли) имеющимися способностями к кемпингу. Впечатлившись ее упорством, я присел рядом на колени и стал помогать со сборкой. – Ты тоже не стой без дела, – зыркнул я на парня. – бери и собирай опорные прутья!
  Через четверть часа палатка стояла в тени скал, чистая, готовая к заселению. Зик, однако мало чем помог – его невероятно поразила конструкция прутьев, что я ему доверил – и в итоге собрали мы скорее вдвоем с Сарой. Парень, которому была выделена третья по часовой комната, собрал разложенные на песке вещи и поспешил обустраиваться. Моя ученица, сославшись на жару и мокрую одежду, тоже пошла к себе. Я же, достал из сумки карту и, разложив ее на столе, углубился в изучение местности.
  Искрящийся салатовый газ, принявший форму небольшого креста никуда не исчез – Состав исправно указывал местоположение Гримуара Молнии, которое, если верить карте, находилось не так далеко отсюда, всего в километре к юго-западу. Я провел пальцем по поверхности пергамента, примерно рисуя маршрут от черной стрелочки, обозначающей нас до места, обозначенного Составом.
  Хм… Если я понимаю правильно, то по песку нам идти до туда около сорока минут, если не больше. Но при таком пекле мы зажаримся на солнце как свежая оленина в печи королевской кухни. Надо что-то делать с жарой…
  - А почему бы нам не пойти туда ночью?
  Я обернулся. Рядом со мной стояла Сара и собирала в хвост распущенные волосы, держа резинку в зубах. На ней был купальный верх и короткие шорты – от жары это спасет, а от остального спасут в лучшем случае крем от загара, в худшем - очки и плотная повязка на лице. Обжигающие солнечные лучи и песчаные бури – дело нешуточное, по себе знаю, опыт путешествия в Сирендил повторять не хотелось, да кому угодно пережить подобное не советовал бы.
  - Ночью, говоришь, – Я идиот. Ночью температура здесь не опускается ниже нуля, так что это идеальный вариант для нас. – Ты права, Сара, спасибо. Мне надо отдохнуть, судя по всему, я перегрелся. Больно туго соображаю.
  Моя заботливая спутница положила одну ладонь себе, другую мне на лоб. Убрала, коснулась губами.
  - Есть небольшой жар, это еще ничего, – проговорила она, прекратив проверять мою температуру и внимательно теперь инспектируя мои глаза. - Зато у тебя глаза красные, так что тебе в самом деле стоит пойти вздремнуть, – сказала она, с жалостью глядя на меня. – Ты ведь вчера не спал совсем…
  - Пустяки… – ага, а ноющая голова говорит об обратном! – Зато я такой рассвет видел!
  - Иди поспи тебе говорят! Мы тут как-нибудь справимся.
  - Послушай ты совета милой дамы,
     Он от беды тебя убережет… - пропел выходящий из своей комнаты Зик, перебирая пальцами по струнам лютни. – Не волнуйся, друг мой, мы разберёмся и с костром, и с ужином. Иди вздремни.
  Я вздохнул. Они правы, шастать в таком состоянии не самый разумный выбор. Мне оставалось только подчиниться и пойти к себе, попутно сказав «спасибо» и напомнив, что надо разжечь костер когда начнет темнеть.
  Кровать встретила меня прохладой и обволакивающей мягкостью, и я провалился в сон, лишь моей голова коснулась подушки. «Сон – лучшее лекарство. А лучшее снотворное – усталость и заботы. Если, конечно, не считать доброй кружки меда!» - так, кажется, говорила госпожа Грин. Ей, как хозяйке трактира, было явно лучше знать…