Мои земляки - херпучинцы

Я родился в небольшом поселке на севере Хабаровского края, который название получил от протекающей через него речки Херпучинка,  где еще в 60-е годы 19 века нашли россыпное золото. И с 1870 года ведется отсчет существования двум рядом расположенным поселкам – Херпучам и Оглонгам.  Изучая историю нашего прииска, самого крупного в Хабаровском крае, я познакомился с историей и Приамгунья, и освоения нижнего Амура,  притоком которого и является река Амгунь, на которой  стоит поселок Оглонги, в прошлом – Резиденция.

Но целью моего повествования является не прииск, не поселки,  а люди, населяющие их,  простые труженики золотодобывающей промышленности, которые в течение долгих  60 лет добывали драгоценный металл для страны.  Я долго думал, с кого начать свой рассказ, и решил начать рассказывать о своих соседях по нашей улице, которая в конце 50-х годов получила свое название – Центральная.  Эта улица,  как и вторая, идущая параллельно,  Школьная, начинались от здания средней школы.  И в первом от школы  двухквартирном доме жила семья директора прииска Хлебникова.  Я не очень хорошо помню его. Был он мужчина достаточно простой, не чурался домашней работы – колол дрова, ходил за водой на водокачку метров за 200 от дома. У него первого в поселке появился автомобиль «Москвич-401», и он иногда катался на нем  поселковую ребятню. Для меня лично этот человек был самым главным начальником в поселке, а ведь была и советская власть в лице председателя сельского  совета.

Через стенку в этом же доме жила семья начальника планового отдела прииска Еремина Афанасия Ивановича. Семья многодетная по тем временам, два сын и две дочери. Старшего, Анатолия, я не очень хорошо знал, он был на десять лет старше меня. Учился он хорошо, как говорила мне мама, учительница немецкого языка в школе.  Позже Анатолий Еремин вернулся на прииск, был вначале парторгом, а потом директором Херпучинского прииска. Сейчас живет в Хабаровске.  Дочь Валя, года на два младше Анатолия, запомнилась очень скромной девочкой, с какой-то всегда извиняющей улыбкой.  Позже стала учительницей, в настоящее время живет в селе Тополево под Хабаровском.

А вот следующая дочь, Тоня, для меня в чем-то знаковая фигура.  Она была на 2 года старше меня, крепкая, всегда улыбающаяся девушка. Вообще все дети пошли в отца, рослого крепкого телом мужчину.  Да и мать, Варвара Селиверстовна, тоже была крепкого телосложения, на ней держалось все хозяйство семьи, в том числе и корова.
 
Так продолжу о Тоне.  В те годы была популярной песня, которая часто звучала из репродуктора на стене (многие должны помнить большую конусообразную тарелку),  которая начиналась словами «В Москве, в отдаленном районе, двенадцатый дом от угла, красивая девушка Тоня, согласно прописке жила».  Я брал небольшой кожаный чемодан, рисовал на нем клавиши баяна, садился на стул, и, взяв чемодан на колени, пел эту песню, представляя именно Тоню Еремину. После школы она закончила Хабаровский медицинский институт, долгие годы жила на Сахалине, а сейчас её следы потерялись.

Младший сын Ереминых, Коля, был на пару лет младше меня. Крепкий, рослый,  он выглядел старше своих лет, и поэтому участвовал вместе с нами во всех ребячьих играх. Однажды мы устроили прыжки с крыши сарая в снег. Все спрыгнули нормально, а маленький Коля прыгнул чуть ближе к сараю, попал на стоящие у стены рамы со стеклом, и разбившееся стекло глубоко порезало Коле ягодицу.  Такое количество крови я в своей жизни увидел впервые. Коля в настоящее время бизнесмен, живет в Хабаровске рядом с площадью Славы.  Женат на моей сокурснице.

В следующем доме жила наша семья. Соседями по квартире были Кокорины. Она учительница, одна из первых в нашей школе, он вначале был кассиром-приемщиком золота, потом по сфабрикованному обвинению был осужден на 30 лет заключения, реабилитирован, и продолжал работать в поселке директором клуба. Но об этой семье, ставшей родной для нас, я уже много писал ранее, не буду повторяться. 

За стенкой в нашем доме жила семья учительницы Заниной Нины Михайловны. Она был строгой, скорее, даже чопорной женщиной, многолетним парторгом школы.  С ней жили престарелая мать и сын, Толя, ровесник и закадычный друг Толи Еремина. У забора, отделяющего два огорода,  около дома, но на нашей стороне,  росла черемуха, и обе семьи пользовались  ягодками этого дерева. Потом Занина откуда-то привезла саженцы черной смородины и посадила её у этого же забора.  Когда смородина разрослась,  ветки с ягодками пролезали через штакетник на нашу сторону,  я срывал их и ел. А мать Заниной наблюдала за этим, говорила дочери, и та выговаривала моим родителям, как будто я воровал у них ягоду.  Потом мои родители взяли у той же Заниной отростки, и через пару лет у нас была своя ягода.

А вот в третьем от начала улицы доме жили две семьи. Одна из них была семья главного инженера Калашникова, его жену звали Татьяна Васильевна, она был фельдшером в больнице, а детей Лев и Оля. Лев был года на 2 старше меня, а дочь младше примерно на столько же лет.  Сам Калашников был настоящий барин. Я никогда не видел, чтобы он колол дрова или носил воду с водокачки. Это делали или его жена, или подросший сын Лева.  А соседями у них была семья учительницы Малининой Евдокии Дмитриевны. У ней от первого мужа было трое детей – Надя, Вера (моя одноклассница) и Наташа. Потом Малинина вышла замуж за бульдозериста Сумарокова и родила еще двух детей – Сашу и Иру Сумароковых.  Для прокорма большой семьи требовалось вести домашнее хозяйство, вот и у Малининых-Сумароковых была корова, свиньи. Так что все дети в этой семье были работящие с малых лет.

Нелегко сложилась жизнь у Евдокии Дмитриевны. Она, которой уже 96 лет, пережила смерть двух своих дочерей – Нади и Наташи, смерть одной из внучек, дочери Веры Ани.  Две последние погибли в ДТП.  Оставшаяся старшей Вера живет в Санкт-Петербурге, там же живет еще одна её дочь, а старший сын живет в Хабаровске. Сама Евдокия Дмитриевна живет в Дальнегорске, там же живут сын Саша и дочь Ира.

В следующем доме также жили учителя. С одной стороны семья учителя рисования и черчения Крайнего Григория. Его жена носила девичью фамилию Пономарева, звали ей Галина Даниловна.  Она преподавала естественные науки, под её руководством школьники ухаживали за кроликами в школе. Два сына было в этой семье. Старший, Валера, с ранних лет проявлял большие способности, и потом, по словам знающих его, пошел в науку. Последние годы жил в Санкт-Петербурге. Там же живет и младший сын Крайних.

Два интересный случая я помню, связанных со Григорием Крайним. Первый произошел, когда я был маленький. У Крайнего произошел нервный срыв,  он стал плохо вменяемым, и его отправили на обследование в психбольницу. Пароходы в те годы ходили редко, и поэтому к пароходу обычно шла пешком целая группа отпускников и командировочных.  Автобусов тогда не было, люди добирались пешком из Херпучей в Оглонги, где приставал пароход. Обычно школа для своих работников запрягала лошадь, в телегу сгружали вещи, садили маленьких детей, а остальные шли пешком все 7 км.  На этот раз в телегу посадила связанного Крайнего, и все маленькие дети испугались садиться рядом, и шли вместе с родителями пешком. Шел пешком и я.

А второй случай произошел, когда я учился в старших классах. Крайний вел у нас уроки черчения. Был в нашем классе местный хулиган, невысокого роста, тщедушный, но очень настырный, которые очень плохо вел себя на уроках. Так он вел себя и на уроке черчения. Наконец, Крайний не выдержал, буквально подбежал к хулигану, одной рукой схватил того за шиворот, приподнял, и наставил ему в живот указку, которую держал в другой руке. И пообещал воткнуть тому в живот, если он не прекратит безобразничать.  Парень затих, и больше никогда не вел себя безобразно на уроках. Даже у других учителей.

Соседями их через стенку были две женщины. Чипизубова Нина Михайловна была бездетной, одинокой, но воспитывала и содержала свою племянницу.  Соседкой по квартире был Скоробогатая Серафима Ивановна, крупная женщина, которая  учила в начальных классах школы. Больше ничего о них память моя не сохранила.

В конце улицы, на самом углу, был небольшой домик, но вот кто жил в нем, я не помню.  Поэтому перейду на противоположную сторону.  Рядом со школой было здание интерната, которое позже перепрофилировали под школьные мастерские, когда в школе вели производственное обучение.  Затем был большой двор, в конце которого была пекарня и складские помещения, а затем здание поселковой столовой.  Персонал столовой долгие годы работал одним составом,  пищу готовили вкусную. А когда в начале 60-х годов привезли канадскую муку, там стряпали такие вкусные булочки,  что женщины в поселке перестали стряпать из кислого теста. Настолько вкусные булочки можно было купить в столовой.

В следующем от столовой доме обычно селились директора школы.  При мне это была семья Огаев,  обрусевших корейцев.  Апполоний Васильевич был директором, его жена, Мария Михайловна – медсестрой в больнице. У них было пять сыновей – Мирослав, Рудольф, Николай, Василий и Алексей.  Последний стал моим закадычным другом.  Мои родители дружили с этой семьей.  Отец был директором семилетней школы в Оглонгах, а Огай в Херпучах. Потом его перевели директором в районный центр, село Тахту на берегу Амура.  Все дети, кроме страдающего психическим заболеванием Василия, получили высшее образование. Старший и младший сыновья стали инженерами, Рудольф  был преподавателем и заведующим кафедрой физкультуры в педагогическом институте, а Николай стал врачом. После Огаев там жила семья директора школы Синеговского. Но тот оставил о себе такое нелестное мнение, что даже учителя-ветераны не помнят его имя-отчество.

Соседями их через стенку была семья Глотовых. Отец, Тимофей Григорьевич, работал на прииске вначале радистом, потом кадровиком. Прекрасно пел. Его жена – Нина Степановна, учительница. Трое детей – старшая Людмила, позже закончила педагогический институт и живет в Улан-Уде. Сын Виктор Глотов тоже имеет высшее образование, написал прекрасные воспоминания о своей жизни в Херпучах.  Две главы из его книги, которая вышла в  виде размноженных  на копировальной машине печатных листов, я включил в  книги, недавно опубликованные  – «Возвращаясь к истокам» и «По волнам нашей памяти».  Младшая, Таня, моя одноклассница, после окончания института стала историком, сейчас живет в Новосибирске, в Академгородке.

Последним домом на этой улице  был одноквартирный. Помню, там одно время жила учительница Феденистова, крупная и властная, строгая женщина. Она учила меня в четвертом классе.  Потом там жили другие семьи, одной из которых была семья Долговых.  Недалеко от этого дома был кочегарка, которая отапливала управление прииска.

На этом улица Центральная заканчивалась. Далее следовал невысокий пригорок, где стояло здание управления прииском, и далее была гора Каланча, местная достопримечательность. Все жители нашего поселка и большинство приезжающих обязательно хоть раз поднимались на эту гору.  Со временем она становилась все ниже и ниже, порода выветривалась, рассыпалась на отдельные камешки, которые под ногами сползали с вершины вниз.  И теперь вместо горы можно увидеть невысокий холм, у подножья которого стоит памятник участникам Великой отечественной войны.

Далее я не могу так подробно характеризовать большинство своих земляков. Все же я после школы уехал из поселка,  общение в котором у меня лично было в основном со своими одноклассниками и ребятами из спортивных секций.  Поэтому чуть больше расскажу о них.  Начну с одноклассников.  Со мной в один год оканчивало школу несколько парней, большинство  из которых уверенно прошли по жизни.  Назову тех, о ком больше знаю.

Один из одноклассников, Володя Загузов, после окончания института пошел по строительной части. Одна время работал главным инженером УКСа (управление капитального строительства) Хабаровского горисполкома. Потом счел, что работа в объединении «Главдальспецстрой» более выгодная, надел погоны, и до пенсии трудился именно в этом огромном строительном объединении.  Достаточно сказать, что именно «Главдальспецстрой» возводил космодром в Свободном.  Правда, директор Хризман попал под суд за крупные финансовые нарушения, но к этому времени Загузов уже не работал там.

Закадычным другом Загузова был Володя Козлов. Он жил недалеко от аэродрома, и мечтал стать летчиком гражданской авиации. И его мечта сбылась.  Стал не только летчиком, но и командиром воздушного судна Ту-154. Живет в Благовещенске.  Я подарил Вовке Козлову свою ставшую мне маленькой фуражку  морского офицера, и помню мотоцикл «Ковровец», на котором он ездил по поселку.  С Вовкой мы вместе играли в школьном духовом оркестре.

Еще один наш выпускник Виктор  Пикалов тоже в старших классах ездил на мотоцикле отца, но более солидном, «Иж-56». На этом мотоцикле и я получил первые уроки вождения. Виктор не получил высшего образования, насколько я знаю, но  долго и плодотворно трудился на одном из заводов Хабаровска. Он обладал завидной прыгучестью, был моим самым сильным противником на соревнованиях по прыжкам в высоту.  Он был блондин, и ему нравилась форма немецких эссесовцев, и так, как их называли – белокурые бестии.

Самым высоким парнем в нашем поселке был Саша Гальцев, вымахавший к выпускному классу до 196 см.  Он увлекался иностранной музыкой, знал очень многих исполнителей.  Играть с таким ростом в баскетбол ему было хорошо, он мог блокировать большинство бросков, тем более что баскетбольное кольцо в нашем спортзале было на полметра ниже стандартного.  Как сложилась его жизнь после школы, я точно не знаю, но вот что он какое-то время жил в Херпучах, и радовал наших земляков исполнением собственных песен под гитару, мне рассказали.

В отличии от Саши Гальцева,  я хорошо знаю судьбу своего кузена, Яна Щербакова. После школы он служил в армии, потом по направлению от прииска окончил институт, вернулся инженером. А потом его избрали парторгом на прииске, а через некоторое время  вторым секретарем райкома КПСС в районе имени Полины Осипенко. После развала СССР и запрета деятельности партии Ян работал на Бриаканском прииске, в настоящее время на пенсии, живет в поселке Хор района имени Лазо.  Есть жена Катя, двое детей (дочь Лида и сын Андрей), трое внуков. Старший из них решил стать врачом.

Некоторое время работал на прииске инженером Коля Головин, но как сложилась его дальнейшая судьба, мне неведомо.

Что случилось с еще двумя выпускниками из моего класса – Володей Ковалевым и Толей Селезневым, я достоверно не знаю, а писать слухи – не хочу. Но вот, что еще один мой одноклассник, Витя Тяжелков одно время работал в Амурске  главным инженером на одном из оборонных предприятий, мне рассказала моя сокурсница по медицинскому институту, которая работала там же цеховым врачом.

А вот что случилось с девочками из нашего класса, я знаю очень мало.  Лена Ткачева вроде как живет в Биробиджане, одно время работала в библиотеке.  Галя Зайцева, ставшая Кутьей, закончила медучилище, потом медицинский институт, работает врачом-окулистом в Хабаровске.  Валя Дремина, теперь уже Полищук, долгие годы работала на стройке, теперь воспитывает внучку. Ей муж, Николай, работал персональным водителем у разных начальников.  Подруга Вали Лина Блох сейчас живет в Ярославле, а вот вторая подруга, Римма Бачурина, очень рано умерла от онкозаболевания.

Моя школьная любовь Рита Кандала окончила Владивостокский университет, много лет работала учителем литературы в 56-й школе Хабаровска. Сейчас на пенсии, воспитывает внучку, которая недавно пошла в школу.  А вот моему старшему  внуку недавно исполнилось 29 лет.  Вот какой ранний я оказался. Пожалуй, только Вера Малинина в 42 года стала бабушкой, как я дедушкой.

К сожалению, жизнь и судьба многих моих одноклассниц мне неизвестна.  Хорошо, что в последние годы я нашел свою одноклассницу из параллельного класса Ларису Шарабарину, которая сейчас живет в Москве. Именно с ней мы сыграли сценку из поэмы Пушкина «Евгений Онегин», где я был Онегин, а она – Татьяна Ларина.  Сейчас мы  с  ней периодически перезваниваемся.  Разговариваем по телефону и с Рифхатом Шириздановым.  А вот с другими земляками я на связи через сайт «Одноклассники». Благодаря ему я кое-что узнаю о жизни  моих сверстников. 

Я не хочу повторять, что написал ранее о многих своих учителях.  Мизише Георгии Константиновиче – учителе физкультуры, который в 9 классе подарил мне свои шиповки,  учителе физики Тамаре Андреевне Василенко, учителе химии Маслаковой (Расщепкиной) Александре Андреевне.  Благодаря им я имел на вступительных экзаменах в институт пятерки. Отдельное спасибо хочу сказать учителю литературы и директору школы Аляевой Валентине Николаевне. Во многом её требовательность привила мне вкус к чтению серьезной литературы.  И то, что я сейчас пишу свои произведения, и её заслуга.

А вот про остальных взрослых в пору моей юности людей я не могу ничего написать.  Учеба в школе, спортивные тренировки, летние каникулы в Хабаровске – все это оставляло мало времени, чтобы наблюдать за жизнью взрослых людей, окружающих меня. Честно сказать, я даже не знал, кем работают родители многих моих одноклассников, за небольшим исключением.  И уж тем более не знал родителей многих школьников, которые учились старше или младше меня на год-два.  Я видел их по утрам, спешащих на работу или в управление прииска, или в другие здания поселка, но где и кем они точно работали, мне неведомо. Знал разве что продавщиц в магазинах, куда ходил каждый день.

Еще помню одну семейную пару, но не знаю ни их имени, ни фамилии, только их клички – «папочка» и «мамочка». Они были противоположностью друг другу. Она – высоченного роста, а он маленький. Да еще когда они шли по тротуару, эта разница возрастала. Потому что женщина шла по деревянному тротуару, а мужчина – по канаве рядом.  Почему именно так они ходили, не знаю.  Кем работала «мамочка», не знаю, а «папочка» был ассенизатором и водовозом.  Естественно, чистую воду с водокачки он возил каждый день.  Для этого лошадь запрягалась  с телегу с бочкой летом или сани с той же бочкой зимой, и вода доставлялась к железным бочкам, которые стояли у каждого дома. А потом хозяева квартир таскали воду в дом. Я не помню, по всему ли поселку доставлялась вода таким образом, или только по нашей улице, где жила сельская интеллигенция.  Да и то это продолжалось не очень долго. По крайней мере, старшеклассником я носил воду в ведрах на коромысле от водокачки сам,  и зимой, и летом.

Был период, когда эта семья работала  кочегарами в школьной котельной.  Были оба они пьющими, и кое-что видел, как пьяная «мамочка» лупила такого же пьяного «папочку», так как физически она была явно сильнее своего мужа. Но однажды полшколы сбежалось смотреть, как трезвый «папочка» метелит пьяную жену, которая напилась прямо на смене в кочегарке школы. Крови хватало, и пока не пришел кто-то из учителей и не разнял их,  «папочка» отвел душу, избив свою благоверную.

Многие передовики производства имели возможности приобрести дефицитные товары, которые назывались «товарами повышенного спроса».  В числе таких товаров были автомобили, мотоциклы, ковры, мебель.  Как я уже писал, первый автомобиль на прииске купил Хлебников, директор прииска. Кроме него, такой же автомобиль «Москвич-401»  приобрел инженер Степанцов, жена которого работала в школе учительницей. У них был сын Женька, мы с ним дружили в школе. Потом этот автомобиль Степанцов продал другому инженеру, Головину, а сам купил более совершенную модель «Москвич-403». Но Степанцовы скоро уехали, захватив с собой новый автомобиль, а мой одноклассник Коля Головин катал на родительском автомобиле.  Маленький, тесный, маломощный, он с трудом с 4 пассажирами поднимался на перевал по дороге между Херпучами и Оглонгами.  Но это был все же автомобиль.  Более большой, мощный  и дорогой автомобиль «Победа» был в семье Воробьевых.

Но гораздо больше популярностью среди мужчин поселка пользовались мотоциклы. На них можно было ездить в лес по грибы и ягоды, на охоту, на рыбалку. Из любой грязи мотоцикл можно было вытолкать одному человеку. Купив мотоцикл, владелец не заморачивался обзаведением разрешением на право управления мотоциклом. Все поголовно ездили без прав, чуть-чуть зная правила дорожного движения, зачастую пьяными.  Милиции в Херпучах не было, один милиционер был на несколько поселков.  Грохот работающих мотоциклетных моторов был слышен день и ночь. Все к этому привыкли.

Но однажды я приехал домой во время сдачи экзаменов за третий курс. Был большой перерыв между экзаменами, и я решил отхарчиться у родителей. Благо пролет туда-обратно на самолете обходился всего 32 рубля.   Приезжаю и не узнаю – днем в поселке тишина, не слышно мотоциклов. Но когда стемнело, они так и стали шастать туда-сюда,  пугая редких прохожих. Но рассвело, и мотоциклов снова не стало слышно.  Секрет этого явления узнал в этот же день. Оказалось, в поселок приехали инспектора ГАИ, чтобы принять экзамены у трактористов, которые окончили какие-то курсы. До этого я не знал, что у трактористов  тоже должны быть права.  И обладатели мотоциклов сочли за меньше зло не ездить днем по поселку, а то еще отберут их «двуногого коня».  Ну, а в темноте кто увидит, какой номер у мотоцикла, да  и были они у очень немногих, законопослушных граждан поселка.

Многих своих земляков я лучше узнал, когда уже уехал из Херпучей. Например, в числе таких Люба Кошик, очень уважительная и добропорядочная  женщина, которую я часто встречал у своей мамы, которую она приходила проведать.  Когда год назад я посетовал, что в Подмосковье не растет черемша, она собралась передать мне с оказией рассаду черемши.  Но мне пришлось отказаться, забрать её в аэропорту, да еще рано утром, нам было не под силу.

А Лида Бармина, дочь начальника драги Бармина, жила в одном доме с моими родителями, и чуть ли не каждый день заглядывала к ним, особенно после смерти моего отца.  Лида вышла замуж за еще одного нашего земляка, Бориса Леонова, очень высокого парня, который окончил институт физкультуры, но по специальности, если я не ошибаюсь, не работал.  Стал заниматься бизнесом, у него с молодых лет была тяга и способности.  И их сын Костя еще пацаном стал зарабатывать деньги, давая в долг своим школьным друзьям под проценты.  Лида, закончившая институт народного хозяйства, работала на фирме Бориса главным бухгалтером.

И двух представителей из семьи Миминошвили я узнал ближе много позднее. С Володей мы две недели были в Токио, а в командировках лучше узнаешь, кто чем дышит, я это уже давно заметил. И его младшую сестру Наташу я узнал, когда сталкивался с ней  по работе,  она работала на краевой станции переливания крови.  Даже Веру Малинину, которая жила в соседнем доме на одной улице, и мы были  ровесники, я не знал, как выяснилось.  Она мне запомнилась девчонкой, быстро проходившей мимо нашего дома в школу и обратно, с низко опущенной головой и румянцем на всю щеку. Пожалуй, единственное, что я выделял в ней – это довольно большую для старшеклассницы грудь.  И я в её тогдашних представлениях выглядел «ботаником», потому  что не обращал на девчонок внимания. Она оказалась очень душевным человеком, с нелегкой судьбой, потерявшая в ДТП любимую младшую дочь.  Кстати, защитившая диссертацию,   и ставшая кандидатом минералогических  наук.  Награждена орденом «Шахтерская слава», так как долго и плодотворно работала в шахтоуправлении на Сахалине.  Третий год подряд она приезжает к нам в гости на мой день рождения,  мы с женой очень рады её приезду. 

А год назад она приехала на мой 70-летний юбилей не одна, а с еще одной нашей землячкой.  Вот как раз эта землячка открылась для меня совершенно с незнакомой стороны. Когда два года назад она в «Одноклассниках» предложила дружбу, я посмотрел её фотографии на странице. Увидел несколько школьных фоток  и вспомнил эту высокую девочку с копной кудрявых волос на голове, которая училась двумя классами позже.  Стали переписываться, и Галя Коршунова со временем стала для меня настоящем закадычным другом, вернее, подругой.  Когда полтора года назад Вера Малинина в шутку позвала её приехать в Санкт-Петербург, чтобы посмотреть «северную столицу»,  Галя сказала: «Приеду». Стала копить деньги.  На самолете через всю страну лететь дорого,  а учительница мало получает, даже с пенсией. Почти год копила деньги, но приехала к Вере в гости. Та показала ей Питер, красоты и города, и пригородов. Потом они вместе приехали на мой юбилей. Вот тогда я впервые через много лет увидел Галю, а она меня.  Она тащила мне через всю страну сувениры, подарки из Хабаровска, от наших земляков.  Часы, кружку и ложку с надписью «Хабаровск»,  дальневосточные гостинцы – красную рыбу и икру, орехи от стланника. Было так приятно все это получить.  В дорогу собирали Галю наши земляки – Лейма Миминошвили, Люба Кошик, Люба Хохлова, Миша Сокур. Еще раз передаю вам спасибо, дорогие земляки.

А Галя Коршунова  была тем двигателем, что стимулировал встречи земляков в Хабаровске. Во многом благодаря ей выпускники нашей школы 1966 года каждые пять лет собирались, и 2 года назад отметили 50-летие со дня выпуска. Периодически к ним присоединяются другие земляки.  А полгода назад появился еще один повод для встреч.  Я выпустил свою первую книгу «Возвращаясь к истокам»  о нашей малой родине. Послал Гале много экземпляров, чтобы уменьшить почтовые расходы, попросил распространить среди херпучинцев и оглонгнцев, живущих в Хабаровске.  И на встречу с Галей и книгами стали приходить наши земляки. А теперь она распространяет среди земляков еще одну книгу – альманах «По волнам нашей памяти». Я очень благодарен  Гале за эту неоценимую помощь, а земляки – за то, что снова встречаются с друг другом  благодаря ей.

Я называю Галю Коршунову неисправимой общественницей. Ей нравится организовывать людей, она как будто остается старшей пионервожатой в школе. Причем любимой пионервожатой, ибо к ней до сих пор приходят в гости её бывшие пионеры, которые сами стали уже родителями.  И еще несколько моих земляков оказывают мне помощь в распространении альманаха. Александр Манякин в Комсомольске, Альбина Исакова (Зиганшина) в Херпучах и Оглонгах. Огромное вам спасибо, дорогие земляки. 

А вот Люба Хохлова (Димаева) стала нашей землячкой в последний год. Сама она со Чля, в Херпучах училась в старших классах, жила в интернате, и полюбила эти местах, людей, своих одноклассников. Когда я работал над повестью о своем отце, который в 30-е годы жил на Чля на «спецпоселении», мне не хватало материала об этих местах. И Люба прислала мне купленные ей лично книги местного краеведа с нижнего Амура Александра Кудрина о тех местах.  И сейчас, приезжая из своего Эльбана в Хабаровск, обязательно встречается с новыми своими земляками.

А еще один земляк, Евгений Чаркашенинов,  прислал мне книгу Василия Бочкарева «Приамгунье далекое и близкое», где я узнал много фактов о своем родном районе имени Полины Осипенко.  Я очень благодарен своим землякам за все, что они делают для меня, и мне хочется отблагодарить их своим рассказами.

В заключение своего рассказа о земляках я хочу высказать далеко не бесспорную мысль.  Задавая себе вопрос, почему так дружны мои земляки, что это даже бросается  в глаза нашим виртуальным друзьям в «Одноклассниках», я пришел к выводу – во всем виновата Каланча.  Да, да, та самая гора в центре нашего поселка. Я не встречал ни одного населенного пункта, в центре которого стоял бы такой нерукотворный памятник.  Гора притягивает энергию космоса, которая передается каждому, кто восходит на её вершину, и тот уже никогда не может забыть свою малую родину. Поэтому моих земляков в Хабаровске некоторые называют « Херпучинской мафией».  И я счастлив, что принадлежу к ней. Ведь слово мафия переводится как «семья».