Рэй, ты не прав!

               
Cам собою напрашивается вопрос, - Кто такой Рэй и почему он не прав? И мы будем правы, задавая этот вопрос. Мы уже слышали подобную формулировку применительно к Борису, когда лет тридцать тому назад секретарь ЦК КПСС Е.Лигачёв изрёк, как припечатал, - Борис, ты не прав! Кто такой был Борис и почему он был не прав мы, конечно, помним. Не по курсу партии стал шагать товарищ Ельцин. Так называемым "уклонизмом" стал заниматься...      

А задолго до этого, где-то в середине тридцатых годков прошлого столетия, если верить Булгакову Михаилу, по Москве разгуливал некий Воланд со своею свитою, заполняя пространство своими противоправными действиями... Не хотелось бы пересказывать роман "Мастер и Маргарита". Отмечу лишь только то, что может заинтересовать нас и каким-то образом может быть отнесено к данному изложению. Факт возвращения Мастеру сожжённой им рукописи был зафиксирован и авторское право Воланда было надёжно защищено соответствующим свидетельством, мол, - Рукописи не горят!      

Здесь я не согласен. Горят! Горят, как миленькие. В буквальном, конечно, смысле. Если, конечно, создать соответствующую температуру... И вообще, всё о чём пойдёт здесь речь прошу воспринимать буквально, и только так.      

Но, вернёмся опять к Рэю, по фамилии Брэдбери - великому писателю фантасту. Ошибаются все. "В жизни каждый должен совершать свои собственные ошибки" говаривала Агата Кристи. Но, не всякая ошибка - глупость, - скажем мы в своё же утешение. И великим свойственно ошибаться. Тем более, что ошибка, сделанная 33-ёх летним будущим корифеем, университетов, кстати, не кончавшим, и по его собственным словам "окончившим библиотеку", была сделана не по злому умыслу, а случайно. Он положился на знания одного пожарника и ...был не прав. Уже позже, он признал ошибку, но, дело было сделано и название его нашумевшего романа "451 градус по Фаренгейту" осталось в анналах мировой литературы и кинематографа. Переделывать не стал. Тем более, что ошибка не повлияла на содержание романа и его идею. Снисходительно простим ему эту ошибку. Позволим это себе - смертным, по отношению к бессмертному, в его творчестве - Рэю Брэдбери. Но...истина дороже. Перепутал он температурную шкалу измерения Фаренгейта со шкалой измерения Цельсия. Тем, кто не знаком с содержанием романа выделим лишь только то,что касается цифры 451. По Рэю - это температура воспламенения и горения бумаги. Ошибка состоит только в том, что это соответствует 451 градусу по шкале Цельсия, а по Фаренгейту составляет 844 градуса. И роман должен был называться “844 градуса по Фаренгейту". Речь в романе идёт и о том, как в некотором тоталитарном государстве наряду с унижениями и попраниями свобод граждан ещё и сжигали книги. Отсюда и всё, что связно с горением бумаги. Этот факт был, по-видимому, настолько значителен для писателя, что он вынес это даже в заглавие книги. Кстати, по легенде, прародительница Рэя Брэдбери по имени Мэри, была сожжена на костре инквизиции в процессе охоты на ведьм в 1600-ых годах. Не этот ли факт так косвенно повлиял на представления писателя и его принципы?      

Я знаю, что вдумчивый читатель уже делает попытки понять и спросить меня, - К чему это ты, уважаемый, нас ведёшь? Что-то непонятно. И, потом. Что общего у этих - таких разных индивидуумов? Погодите, - отвечу я. Это лишь преамбула. Сказ ещё только следует.

Перенесёмся же мысленно, этак, в год 1991-ый. По служебным делам довелось мне бывать в городе Балашиха, Московской области на Научно-производственном объединении (НПО) "Криогенмаш". Огромное, надо сказать, предприятие. И по площади, и по 10-ти тысячному коллективу работников, которые участвовали в создании и разработке оборудования криогенной техники в системе Министерства нефтяного и химического машиностроения. Один раз в начале 1980-ых годов я даже наблюдал "проход" самого министра Брехова К.И. с его свитой по территории завода. Помню блеск на солнце звезды Героя Социалистического Труда на его груди.            

Как и весь советский народ НПО ощущало поддержку со стороны партии коммунистов. Одних только членов партии насчитывалось порядка трёх тысяч человек. Все люди сознательные. Возглавлял это всё, большой, на правах райкома, - партком. Стабильное было время. Порядочное. В смысле - общий порядок был, oбеспечивающийся шпицрутенами со Старой площади в Москве.         

В один из погожих дней, напомню - 1991 года, я находился в котельной завода. Если кто-то ассоциирует слово "котельная" с представлением о полуподвальном грязном закутке в основании жилого дома, тот сильно ошибается в данном случае. Кому интересно, представьте себе огромное, отдельностоящее здание, по высоте - с хороший пятиэтажный дом и по длине, - сравнимое с хорошим стадионом. Несколько парогенераторов ДКВР и несколько водогрейных котлов ПТВМ обеспечивали покрытие нужд НПО в насыщенном паре и горячей воде. Мазутное хозяйство, система подводящих газопроводов и ремонтная мастерская дополняли общий антураж снаружи. Большое хозяйство. В качестве подрядчика в течение 12-ти лет я осуществлял необходимую поддержку в плане безопасной, нормальной и экономичной работы котельной. Дополнительно, приходилось участвовать в пуско-наладочных работах мощных отопительных котельных жилых посёлков Балашихи. Иногда, по личной просьбе начальника котельного цеха, один-одинёшенек "покрывал" суммарный план рационализаторских предложений цеха для получения работниками квартальных премий. Надо сказать, что заводов у меня, как у подрядчика было немало и в разных городах. Приходилось много ездить, но на судьбу не роптал - любил своё дело. Чувствовал его пользу. И надо было такому случиться, что именно в тот день я находился, как я уже сказал, в той котельной, проводя режимно-наладочные испытания котлов!   

…Они объявились нежданно, как снег на голову. Двое в штатском, мне не знакомые. С хозяйским видом прошли в котельный зал, хотя, на двери здания легко читалось “Посторонним вход воспрещён!" Никого рядом из персонала котельной не было и они обратились ко мне. Шум котлоагрегатов и работающих насосов был ощутим и один из них, повысив голос, представился, - Мы из парткома. А затем, уже более вкрадчиво спросил как и где бы они могли сжечь содержимое мешков. Тут только я обратил внимание на то, что они принесли два больших мешка, полных по внешнему виду и нелёгких, судя по сбивающемуся дыханию "штатских"от принесенных тяжестей. Я не мог видеть, что было в тех мешках и задал резонный вопрос, - А что там у вас? Вопрос с моей стороны был далеко не праздный. Ранее, другими "поджигателями" предпринимались попытки сжигать какие-то бумаги и по незнанию сжигаемые материалы заталкивались в непригодные для этого места. Я как-то извлёк документы с грифом "Секретно" из горелочных устройств, которые попали туда из рук нерадивых "секретчиков" и не могли там сгореть по определению. А обратили мы внимание на это только потому, что котлоагрегат не мог нормально работать, в связи c засорением воздуховода горелки и потребовалась её ревизия. Продолжение оставляю за скобками...               

В этот раз дело обстояло иначе, да, и те двое, похоже, обратились по адресу. Не получив адекватного ответа на свой вопрос, я ещё раз, уже твёрже попытался узнать о характере содержания мешков. Вместо ответа, храня по-прежнему молчание, они начали их развязывать. А когда их манипуляции с мешками закончились и горловины были приоткрыты, я, наконец, смог узреть   открывшееся...               

...Здесь, по законам жанра, я прерываюсь на рекламу дефицитных колпаков на колёса автомобилей, которые в качестве обязательного ширпотреба НПО "Криогенмаш" выпускало для массового потребителя...               

...Поначалу взору предстало какое-то красное месиво, неясно различимое в полумраке помещения. Не хотелось поверить в увиденное. На мой немой вопрос, отразившимся на моём побелевшем лице, видимо, от ужаса, парткомовец в штатском с болью выдавил, - Партбилеты. 
            
Страх охватил меня. Страх и ужас. Страх, который я испытал, мог сравнится со страхом от моей, той, к счастью, несостоявшейся, но ожидаемой встречи с медведем в сибирской тайге как-то ночью, когда я бежал несколько километров за забытым где-то на просеке ключом от нашего спального вагончика. От страха и от предчувствия последующей предстоящей казни от содеянного вот-вот, в моём сознании вдруг всплыли пейзажи Беломоро-Балтийского канала, Воркутинских барачных коттеджей и даже недостроенная Трансполярная магистраль. В тот момент я на себе прочувствовал то, что могло последовать вслед за этим относительно недавно. (Кстати, ключ тогда я всё-таки нашёл и тем самым спас бригаду от дискомфорта ночёвки под открытым небом. Игра стоила свеч).               

Это же в каком больном воображении могло всё это представиться?! Сжигать партийные билеты?! То святое, что носили у сердца те, кто имел на это исключительное право. Кто гордился этим и считал принадлежность к Коммунистической партии "делом чести, доблести и геройства". А те окровавленные билеты, которые буквально пали жертвами, как частичка партии наравне с их обладателями?! Утеря партбилета классифицировалась как уголовное преступление. А в приснопамятные времена лишение партбилета автоматически вело на эшафот или, в лучшем случае, - в тюрьму. Надо было жить в то время, чтобы каждой клеткой своего организма ощущать всё значение маленькой красной книжицы, именуемой партийным билетом... 

Идеологическая "капельница" впрыскивала пропагандистский транквилизатор для бесперебойной работы партийной машины. Так, к примеру, в 1936 году на экраны Страны Советов вышел фильм И. Пырьева "Партийный билет", где значение символики партбилета подменяло собою личность самого его обладателя - винтика в процессе построения самого справедливого и гуманного базиса существования человеческой натуры. И это только один из многочисленных примеров процесса упорядочения утверждаемых точек отсчёта и образа жизни при социализме тех лет.
            
Позволю себе здесь выразиться образно, с почтительной вольностью перефразируя пушкинское откровение: И я там был. Мёд-пиво пил. Усов не носил, поэтому, таки да, и в рот попало. И не только, таки да, в него...

Явившись в ЦеКаКа идущих светлых лет,
Над бандой поэтических рвачей и выжиг
Я подыму, как большевистский партбилет,
Все сто томов моих партийных книжек.
         
Таким образом, набатный колокол горлана-главаря В.Маяковского утверждал апофеоз партбилета, как символа эпохи. 
            
Ему вторил Е.Евтушенко:

Только тот партбилета достоин,
Для кого до конца его лет 
Партбилет - это сердце второе,
Ну, а сердце - второй партбилет.
         
А вот выписка из отчёта по фактам борьбы с уклоняющимися от мобилизации и распространителями ложных слухов:

Прокуратура Воронежской области, 13 августа 1941 года. Секретарю Воронежского обкома ВКП (б) тов. Никитину. Специальное донесение. ...Некий Ягуда А.Л., рождения 1908 года, член ВКП(б) 23 июня 1941 года получил повестку от Райвоенкомата г. Ошмянск для явки в Райвоенкомат. Вместо явки на сборный пункт повёз свою семью в гор. Воронеж. При этом по пути следования, в лесу около Минска порвал повестку и парт-билет. Ягуда предан суду и осуждён к высшей мере наказания.

...В партии я никогда не состоял, однако, у меня буквально кровь стыла в жилах. Хорошо помню моё состояние. Однако, успокаивало то, что происходило тогда в стране: Б. Ельцин показал всем пример и на XXVIII-ом съезде КПСС в 1990 году вышел из рядов партии, а вскоре, в следующем 1991 году и саму партию упразднили. Начался массовый выход из партии её членов. Только лишь с 1989 года по начало 1991 года 3 млн. членов партии, - почти 15% покинули её ряды. Но, память всё же была жива. В то самое время я и стал невольно свидетелем и участником партийной инквизиции.    С каменным лицом я показал "штатским" куда именно надо бросать содержимое мешков. На боковой стенке топки имелся лючок-гляделка. Открыв его и взяв первую охапку билетов я первым бросил её внутрь, - в огнедышащее жерло пламенной стихии. Моему примеру последовали "штатские". После десятиминутной молчаливой, без единого звука работы, почти вся "вышедшая из себя" партийная организация НПО "Криогенмаш" сгорела без следа. И пепла не осталось. Всё-таки, 3100 градусов по Фаренгейту - это даже не 844, а тем более не 451...             

Билеты сожгли, а булгаковского Воланда уже не было, чтобы возродить утерянное. Растворился он, как известно, "кинувшись в провал и вслед за ним, шумя обрушилась его свита".         

...А затем, так же молча "похоронная бригада" разошлась. Дело было сделано. Я, правда, всё ещё находясь в состоянии ступора и прострации, как бы в шутку - откуда взялись силы для этого (?!), пригласил "штатских" заходить. Приглашение было подхвачено, но без видимого энтузиазма. Интересно, а они то, что? Но, это не столь уже было важно. Ведь, кончилась сама эпоха...             

Я долго думал потом о том, свидетелем и участником чего я невольно стал. Я, то чувствовал себя брэдбериевским Гаем Монтегом - "пожарным", по началу сжигавшим книги и раскаявшимся потом, то - булгаковским Мастером, сжигающим свою рукопись, то - римским императором Нероном, сжигающим Рим и устраивающим из этого театральное представление. А в сновидениях иногда в ночь под 7 ноября являлся Борис Николаевич, "сжигая мосты" в своё прошлое. 
             
По истечение четверти века эмоции улеглись, а воспоминания притупились. Я тогда так и не дождался ночного стука в дверь... А память жива...               

Уже только в наше время после переоценки ценностей и низвержения лжесвятынь могли родиться нижеследующие стихи поэта Евгения Чепурных. Этим и позвольте закончить эту повесть, которой "нет печальнее на свете".


Партбилет


Там, на фотокарточке пропавшей,
Старый друг сжигает партбилет.
Скорость света меньше черепашьей,
Ибо не до всех доходит свет.
Ну и что, что сжёг? Игра и только.
Разливай коньяк, лучистый бес.
Выдохну, скажу: "Дурак ты, Колька. Всё равно, с билетом или без".
Потому как в русском диком поле
Ничего не пропадает, брат.
Тут не только рукописи, Коля,
Тут и партбилеты не горят.
          
P.S.   В дополнение к сказанному автор оставляет за собой право профессионального подхода в экспертных оценках по вопросам процессов горения, основанном на двадцатилетнем опыте изучения и практической работе использования всех видов органических и неорганических топлив, a также оставляет за собой право общечеловеческого подхода в вопросах "горения души" с её неравнодушными и доброжелательными компонентами, на основании жизненного опыта, во искупление грехов и руководствуясь высокоморальными принципами ... правильной утилизации бумаги.