Девочка на скейтборде

      На лоджию Костя вышел под надуманным предлогом – посмотреть, какие длинные, со слов родителей, серёжки на орехе, и задержался. Здесь у них было что-то вроде чулана, только светлого, а не тёмного. Полки с папиным инструментом, полочки с мамиными припасами, сложенная стремянка в углу... После того как он стал жить отдельно, отчий дом незаметно приобрёл  большее значение, чем прежде. Так уже было, когда родился младший брат, и они с мамой, впервые разлучённые так надолго, пробыли целую неделю вдали друг от друга. Он злился на небывало студёную, снежную зиму и плохо топленную газовую печку, злился на свой разболевшийся зуб, но ни разу не испытал ревности к беззащитному грудничку на фотографии. В один из их с папой приходов мама не смогла - или ей не разрешили? - спуститься, в другой между ними встало оконное стекло... Вот и взрослая жизнь оказалась таким же «стеклом»: рядом, да не вместе.
     Серёжки на орехе и вправду были предлинные, а упав, наверное, казались мохнатыми гусеницами. Оглушительно стрекотали сороки. Тянуло крепким табачным дымком.  Костя даже представил деда Ивана, папиного отца, который один из всей семьи курил и частенько был окружён сизым облаком... Внизу спиной к нему стояла женщина в мешковатом платье, рядом колготились мальчик лет восьми и девчушка помладше. Внимание этой троицы почему-то было приковано к ливнёвке. Возможно, сосед, вышедший на лоджию посмолить, тоже наблюдал за ними. Костя уже хотел отвернуться, как вдруг нахлынули воспоминания...
     Переезд и появление нового друга Ваньки обесценили в его глазах летние вечерние прогулки с папой и мамой. Младшему брату  Серёжке без разницы: восседает в коляске и глазёнками хлопает! А ему каково? Просто так ходить – скучно, катить впереди на велике, время от времени поджидая остальных, немногим веселее... Ваньку родители не приглашали, да он и сам понимал, что тот не создан для размеренных прогулок. По субботам, пока дружок спал, Костя, без пяти минут школьник, отправлялся с папой в «Орлёнок» на первый, почти персональный, киносеанс; по будням, когда Ванька был в детском саду, помогал маме дома или веселил братишку под магазином с очередью внутри! В остальное время Дон Кихот и Ванчо Панса были неразлучны. Если тётя Марина спокойно оставляла сына без присмотра: куда-то уходила, полагаясь на него, Ванькиного товарища, то Костю родители брали с собой либо просили приглядеть за ним деда с бабушкой. Старики посиживали на увитой виноградом терраске, рядом, всегда на виду, гарцевали они.
- Мальчик мой, ты что, курить начал? – показалась в дверях мама.
- Ага, вот дымим с соседом, точно два паровоза! – ляпнул он, обернувшись и комично приподняв руки.
- Зачем ты так?
- Прости... Мам, а ты знаешь их? Топчутся вокруг ливнёвки, почти как мы тогда...
     По быстрому взгляду, брошенному из-под очков, и по жалостливой гримаске он догадался, что знает.
- Они из пятиэтажки, - кивок в сторону того места, где жили прежде во дворах дореволюционной постройки. - Муж таксует, она - с детьми... Гулять почему-то приходят сюда.
     Оба помолчали, и каждый за это короткое время вспомнил былое.
 - ... В лицо друг друга, конечно, знаем. И в городе сталкиваемся, и тут. Иногда я вижу в ней себя саму: деток двое, муж есть, но редко его с ними встретишь...
- Пойду, наверное... Ванька звал.
- Так его и зовёшь? – улыбнулась мама.
- Ну да, – облегчённо выдохнул Костя. – Вот что он, что Серёга быстро забыли детство, а со мной оно вроде перескакивает из года в год.
     Запищал домофон и дверь подалась вперёд... Сверху картина виделась менее драматичной. Малышка хныкала, её брат, успевший уже сломить или подобрать прутик, тщетно пробовал достать им до дна канавы, женщина явно впала в ступор.
- Помощь нужна? – спросил Костя.
     Они либо не слышали, либо только делали вид. Может, и вовсе не надеялись на появление такого доброхота.
- Вам помочь? – повысил он голос, решив про себя, что третьей попытки не будет.
- А как? – поднял на него глаза пацан.
- Костик, будь повежливее! – встрепенулась мамаша, – Сам же ключи уронил...
     Костя ободряюще улыбнулся тёзке, некстати ощутил холодок металла под рубашкой, а в следующую секунду понял, что знает эту женщину. Вернее, знал её - Мила, девочка на скейтборде, приходящая и уходящая подруга Кати-собачницы из соседнего двора... Собак он сторонился, Катьку, несмотря на три года разницы не в его пользу, потихоньку любил, а улыбчивой Миле, которая была ещё двумя годами старше, улыбался в ответ. Совсем ещё «зелёный» Ванька держался с девочками нахально, будто ровня! Сам Костя больше  наблюдал за всеми, внутренне признавая, что в обществе Кати и Милы ему гораздо интереснее, чем с девчушками Ванькиного возраста.
     Он уже не помнил, как началась та дурацкая игра... Два дома, в одном из которых жил его дружок, а в другом – «тайная пассия», и, соответственно, два двора разделял дощатый забор; с их стороны он был сплошным, а с противной скреплялся несколькими поперечными досками. Вставая на эти перекладины, девчонки могли видеть и поддразнивать своих желторотых оппонентов. Иногда Катя-собачница кокетливо пристраивалась на шаткий забор, иногда и спрыгивала к ним. Короче говоря, одним знойным вечером эта «ширма кукольника» стала крепостной стеной: с чьей-то подачи все вооружились разнокалиберными медицинскими шприцами, и тотчас завязалась перестрелка холодной водой! Мальчишки, прижатые к дому, были как на ладони. «Амазонки» поливали их и сверху, и снизу - сквозь щели в заборе. Приходилось скакать из стороны в сторону, открывать опережающий «огонь», заслонять лицо ручонкой. Время от времени кто-то из них бегал с бидоном на колонку... Мила, по своему обыкновению, пришла в разгар событий: её удивлённое лицо показалось над краем забора, и не Ванька, от которого можно было ожидать всего, а он, Костя, нажал на  поршень шприца и только потом увидел мокрую растерянную девочку!
     Ключи лежали на виду – простое колечко с двумя желтоватыми «пёрышками», да и глубины в канаве было не больше полуметра. «Как бы их подцепить? – размышлял Костя. - Пластилина дома наверняка нет. Что, если...» Несчастной троице он велел оставаться на месте, а сам пошёл обратно к подъезду. Дед Алик, мамин отец, обожал хозяйственные отделы магазинов и покупал всякие, на первый взгляд, ненужные диковины; кое-что доставалось им: например, особые палки для задёргивания штор! Зелёные, с крючками на одном конце, они скрытно стояли в каждой комнате, но маме больше нравилось «собственноручно» занавешивать окна.
- Костя? Что-то забыл?
- Мам, это Мила, - бубнил он, разуваясь. – Помнишь, такая круглолицая, чернявая, правда, обесцветилась теперь... Мне нравилось, как она бочком стояла на скейте, как ловко объезжала люки! Вот умудрился узнать... Всегда по-взрослому тепло на меня смотрела – только сейчас понял, увидев её с детьми.
     Он прошёл в комнату, нарочито медленно приподнял штору и обнаружил то, что искал! Дедова причуда, «удочка» для ловли чего угодно, кроме рыбы, стояла, где ей и положено.
- А это зачем? – недоумевала мама.
- Они ключи в ливнёвку уронили. Должен дотянуться...
     Со второй попытки Косте удалось подцепить заветную пропажу. Девочка перестала плакать и  хлопала в ладоши, мальчик восхищённо смотрел на нежданного спасителя, благодарила его и мать. Косте показалось, что ей радостно за саму себя: не придётся вызванивать мужа и всё ему объяснять.
- А мой брат однажды уронил в такую же канаву пупсика! – забросил Костя совсем другую удочку.
- Да? – вяло отреагировала Мила, но дети заинтересовались.
     В Серёжке он души не чаял, однако маленькие прихоти маленького же человечка вызывали, бывало, досаду. Скажем, отправив обе свои коляски «на прикол», тот не отказался от транспорта вовсе и выбирал перед каждой прогулкой игрушечную машинку. Чаще всего тащил за верёвочку один железный грузовичок. Главным удовольствием было завезти его в лужу, а потом – любоваться двумя мокрыми дорожками от колёс. Но как он грохотал по асфальту! Иногда Серёжка на протяжении недели не выпускал из рук какую-нибудь безделицу; так было и с пупсиком, который звался у них Голышом. Неудачно выронив большеголового и пухлозадого «младенца», Серёжка зашёлся в рёве! Дома валялся точно такой же, но ему был нужен именно этот...  Пообещав, что купят замену по дороге, они с мамой увели капризулю. Тем не менее он не забыл о потерянном любимце и вечером, когда папа пришёл с работы, повёл того к ливнёвке... Костя помнит ужас братишки, заглянувшего в одну канаву и не обнаружившего Голыша, который ждал его по соседству! С помощью рейки и кусочка пластилина они «выудили» игрушку.
- Проводить вас? – спросил Костя, отсмеявшись.
- А вы знаете, где мы живём?
- Знаю.
- Спасибо, - улыбнулась Мила, - вы нам и так уже помогли.
     Оглушительно стрекотали сороки. Серёжки с ореха и впрямь казались на асфальте мохнатыми гусеницами. Молодая листва надёжно скрывала от любопытных глаз шарообразное сорочье гнездо у него над головой. Костя проводил чужую семью взглядом. Пять лет разницы, сделавшиеся теперь незаметными, отдалили их в прошлом. Он продолжал «гарцевать» с Ванькой, она же становилась девушкой и обращала внимание на мальчиков постарше; потом пришёл его черёд по ком-то вздыхать, но Мила уже была на следующей ступени лестницы жизни. Костя задрал голову и свободной рукой помахал матери, так и не уходившей с лоджии. В другой он держал зелёную палку с крючком на конце - дедову «удочку».