Вся краса чудова твоя...

               – До Житомира, на ближайший рейс, пожалуйста, – она не произнесла, а простонала осипшим от волнения голосом, машинально поправляя импортные солнцезащитные очки, – один, конечно один билет, и возле окна, если возможно, – добавила спохватившись и, для чего-то расстегнув молнию на сумке, замерла на секунду.
                – Девушка, девушка! – зычный голос кассира, усиленный динамиком, вернул её в здание автовокзала, – автобус отправляется через двадцать минут. Будете покупать билет?
                – Сколько? – и услышав ответ – протолкнула сложенную купюру в прорезь стеклянной перегородки с аккуратной золотистой пятёркой в травяном орнаменте под витиеватой надписью «Каса»...

                – Удивительно, автобусы те же, но что-то явно изменилось, – она смотрела на дорогу, на опрятные домики, на вёдра с картошкой, которые предусмотрительно выставили возле калиток местные жители.
                – Асфальт, постелили новый асфальт! – она почувствовала всем телом, каждой его клеточкой, плавное, убаюкивающее покачивание кресла. Прежняя адская тряска исчезла.
                – Сколько же лет прошло? – вздыхая, посмотрела на часы, миниатюрную «Чайку» в золотом корпусе на левой руке, и зашторила окно. Затем, оберегая причёску, аккуратно прислонилась к подголовнику и смежила веки...

                – Доброго дня, дитино моя! Вибачайте за фамільярність, але ж ви дійсно такого віку, який міг бути у моєї доньки. Міг бути... Клята війна... Не зважайте, давайте знайомитись: Самуїл Маркович. Як ви зашарілися... Не треба – ваше ім’я мені дуже добре знайоме. І ваш чарівний спів також. Гаразд, до справи, дитино. Маю останнє серьозне запитання: ваше рішення остаточне? Зрозуміло. Ось крісло, перевдягайтесь, вмощуйтесь – за хвилину я повернуся...

                – Какая же Анька умница, – уговорила не ехать поездом! А я, дура, артачилась. В автобусе, видите ли не комфортно, ноги затекут от долгого сидения. И чёрт с ними, с ногами – главное остаться неузнанной! – она вышла из «Икаруса» и тут же попала в объятия подруги.
                – Привет! Ты как? – чмокнула в щёку Анька, – нам на троллейбус: ехать на другой конец города, в частный сектор. Маркович ждёт...

                – Вся краса чудова твоя, вся краса чудова твоя у мене на виду* – негромко напевал Самуил Маркович. По мнению женщин, он был лучшим гинекологом планеты и окрестностей, невзирая на преклонный возраст и на странную привычку петь во время хирургического вмешательства.
Она об этом не знала, и ей было ужасно стыдно. Но то ли искусные руки врача, то ли беспрерывное повторение одного и того же куплета народной песни, то ли всё вместе – вызывали у неё ощущение гипноза. Она падала в пропасть и с каждой секундой скорость падения увеличивалась с невероятной быстротой. Вместе с падением исчезали боль и чувство стыда ...

               – Як ви себе почуваєте? Добре – то добре! Анюта чекає на подвір’ї. Бувайте, доню! Чи до побачення? – хитро улыбаясь произнёс врач. Она хотела ответить, поблагодарить старика, но слова застряли в горле, а по щекам покатились слёзы...

               – Вся краса чудова твоя, вся краса чудова твоя у мене на виду – знакомый голос доносился издалека всё явственней и громче, напоминая и будоража. И она проснулась. Колёса «Икаруса» продолжали шлифовать и без того отличное покрытие дороги. Румяное солнце катилось по полям, по крышам домов, забираясь всё выше и выше в небо. Никакая сила не могла остановить рождение нового дня...



*«Верховино, мати моя»
Слова и музыка – М.Машкин