Прошёл октябрь

05.09.16

  Он, явно, был добрым человеком.

  С ним бывало скучно, только когда у него не оставалось занятия по душе или когда он сильно увлекался своим делом, что не хватало времени и внимания на вас.

  Он жил как-то странно: очень любил работать, ещё больше ему нравилось её создавать, а об отдыхе он вовсе не пёкся. Не любил, когда его призывали к отдыху.

  Он не любил объяснять что-то с помощью слов, но его яркий труд был куда лучше любых обучающих занятий. Он учил на своём примере.

  Его везде узнавали, с ним всегда здоровались.

  Его в разное время называли по-разному: коммунист, Корчагин, терминатор. За рвение к труду в первую очередь.

  Он обладал средним ростом, в пределах 175 сантиметров, но был исполнен недюжинной силы и выносливости.

  До преклонных лет, пока он был здоров, в рукоборье ему не было равных. Многие хотели его одолеть, но разочаровывался каждый.

  Он работал всегда с огоньком, отдаваясь ей всецело, забывая попить и покушать.

  Иной раз его шутки убивали наповал даже тех, кто не понимал никаких шуток. Столь меткими были его искромётные выражения.

  Любил он и застолья, и одиночные размышления. Нельзя было понять, что для него более предпочтительнее.

  Он не был особо разговорчивым, но мысли свои доносить умел, если находился правильный слушатель.

  Когда нужно было хвалил, когда надо было и ругался, не стыдясь выражений.

  Его было трудно понять, ведь он был прост и застенчив.

  Я так и не решил для себя, любил он меня или нет, только наказывал он меня крайне редко. Даже когда я того заслуживал.

  Его сразила страшная неизлечимая болезнь, парализовавшая речь, а потом и движения.

  Тяжелее всего было видеть его по-детски ясные глаза, исполненные надежды, и не слышать его голоса. Мягкого и пропитанного его заботой.

  Мы понимали, что скоро он уйдёт. Уйдёт, чтобы вернуться в мир с тем же ясным взором.

  Я думал, что сдержу слезы, когда его не станет, но не смог.

  Таким запомнился мне мой батя.

  Спасибо тебе, отец!

Послесловие. Прошёл октябрь.
                Листья обрели покой
                в саду отца.