Листья этого лета

Проснулся от того, что обоссался. Член зудел, лобок чесался. Простыня промокла насквозь. Солнце слепило глаза, вчера забыл закрыть занавески. Голова трещала от похмелья. В комнату влетел лёгкий летний ветерок и пронёсшись по страницам книги на столе сгинул в глубинах моей памяти. Я оторвал у сигареты фильтр, зажёг её и затянулся с удовольствием до дрожи.

Кинув простыню в корзину для грязного белья, я пошёл жрать кошачьи консервы, которые открыл накануне и которыми я также ужинал. Взглянув в окно, я увидел деда, лежащего на полу в квартире в соседнем доме. Несмотря на старость и абсолютную непрезентабельность, он просто растянулся и подставлял своё дряхлое тело нежным лучам солнца, наслаждаясь жизнью. Живот дико болел, но жрать было больше нечего. Я съел «Энтеросгель» и попытался занять себя, пока не придёт Юлий и не принесёт пузырь. Время тянулось будто патока. Боль улеглась, но ожидание становилось невыносимее.

Чтобы скоротать время, я решил подрочить. На это ушло полчаса, я оттягивал конец как мог. Потом в головку ударила нестерпимая боль, которая длилась час. Мученьям моим не было предела. Весь мой член обжигала нестерпимая боль. Но, так как Юлий пришёл через полтора часа, она улеглась ещё до того, как успела причинить вред моему алкоголизму. Я никогда не закусываю, частично от того, что нечем, частично из жадности: жалко терять градус.

Была среда, но последний раз я работал три месяца назад, а потому мы бухали до трёх ночи. На следующее утро всё повторилось. Но Юлий вышел на работу, несмотря на мои увещевания. Бухать было нечего и не с кем. Я почувствовал, как возбуждение прокатилось по всему телу. Подумав, я решил пойти к Юльке, живущей в соседнем квартале. Пройдя три дома я остановился и понял, что желание разрядиться съедает меня изнутри. Войдя в близлежащий подъезд, я прошёл под лестницу и кончил в угол. Идти к Юльке смысла я уже не видел тем более, что у меня нет денег, а она мне больше не одалживает, да и мысль, что она меня впустит тоже вызывала сомнения. Обматерив её, я пошёл обратно домой. Я зашёл к соседу и трахнулся с ним. Мы еблись только когда на душе у меня была грязь, бухла не было и податься некуда. А такое происходило всё чаще. Настолько часто, что я периодически переставал чувствовать задницу. Я любил ебстись, когда я весь поту, дыхание перехватывает и вот-вот подмывает кончить, но так как я не один тружусь на этом поприще, надо терпеть ещё минут пятнадцать. Мы с ним никогда не целовались, это не было обговорено, просто каждый из нас знал это. Стерев сперму с члена и задницы, мы ебли друг дружку по очереди, я выпил у него виски на два больших пальца и побрёл домой не зная, чем ещё заняться в этот день.

Я лёг и уснул. Проснувшись в семь, я решил побродить по городу. Солнце ещё не думало садиться, день был наредкость приятным, еле заметный ветерок трепал листья клёнов в парке невдалеке от моего дома. Но и он был тёплым. Окинув парк взглядом, я стал вспоминать, как подростком пил здесь в компании таких же уёбков. Говно, которое я пил тогда, я пью и по сей день, от безденежья. Но словно бы моё горло зачерствело и вкус, поганее некуда, я не то, что не замечал, мне даже не приходило в голову, что он есть. 4,5 процентов, ну что за ***ня! Прошёл час, а я всё не двигался. Я смотрел на поток машин на улице, примыкающей к парку. Они действовали на меня как гипноз. Был разгар вечера, нормальные люди уже поужинали и, развалившись на диване, смотрели какую-нибудь очередную парашу. Родители гуляли с детьми. Писк и крики вконец меня заебали, и я решил пройтись по соседним улицам. Я жил в глубине района. Окунувшись в него, я мог бродить часами, наслаждаясь атмосферой местной шумной таджикской диаспоры.

Проснувшись на следующее утро, я не почувствовал привычной головной боли и это меня очень расстроило. Надо было убивать время, которое у меня обычно занимала боль. Консервы закончились мне пришлось идти к соседу. После секса, забравшего у меня последние силы, я плотно позавтракал, и, попрощавшись, вернулся и стал ждать Юлия, сегодня у него был выходной.