Холодное утро

- Спасибо за покупку, - сухо сказал кассир, пробивая пачку мюслей.
Грязная отросшая челка падает на глаза, и он постоянно убирает ее нервным, усталым движением. Серое лицо, губы с печально опущенными уголками, маленькие, глубоко посаженные глаза смотрят на покупателей отстраненно, невидяще, но крепкие, длинные руки ловко хватают продукты, высчитывают сдачу и раздают чеки. Возникает странное, двойственное ощущение, как будто он и его конечности – не одно целое. Парень похож на робота, и то, как он чуть-чуть приоткрывает рот и тихо, хрипло говорит: «Спасибо за покупку», только усиливает сходство. Света обычно ходит в один и тот же супермаркет – он ближе всех, и заходит за покупками примерно в одно и тоже время – и всегда из трех касс работает одна, и за ней сидит этот кассир. Остальные ошиваются по магазину, что-то переставляют, болтают между собой – а от этого только и слышно: «Спасибо за покупку». Жуть.
Как только этот паренек стал здесь работать, он сразу привлек внимание Светланы. Почему, она сказать не могла. Вроде обычный парень примерно двадцати лет, страшненький и мрачный, но его глаза ей кого-то смутно напоминают. Кого же? Она перебирала в памяти варианты, но все бесполезно. Наверное, просто «дежавю». Так или иначе, глупо было бы думать постоянно об этом. Есть дела поважнее: близится конец месяца, надо платить по кредитам, а зарплату опять задерживают. У Лорда заканчивается мясо, ну да ничего страшного, Света как раз купила еще пять килограммов. Она скорее сама будет голодать, чем Лорда голодом морить. Девушка сложила продукты в пакет и поудобнее перехватила ручку. Было неудобно одной рукой вести собаку, а другой – нести тяжелые покупки, но ей было не привыкать. По магазинам она ходила только тогда, когда выгуливала пса. Лорд радостно вилял хвостом, дергал поводок и рвался за каждым голубем. Сложно удержать такую тушу, но Светлане это было в радость; мало того – это было единственное счастье в жизни: гулять с Лордом в шесть утра и восемь вечера. Все остальное время она пропадала на работе. Вечерний город был шумен, но красив: апельсиновые фонари, фиолетово-бурое небо и рыжие блики в лужах. Чудесно. Ей всегда осень нравилась больше других времен года, этот плавный переход от жизнерадостных амбиций лета к равнодушному спокойствию зимы. В этом была какая-то нечеловеческая мудрость, и Света ее ясно ощущала. Эти прогулки дарили ей умиротворение, согласие с собой и миром, хоть и на каких-то полчаса.
В голове девушки роились смутные, деловые мысли – начальник уходит в отпуск и большую часть работы придется взвалить на себя, эта стерва Петрова опять ни черта ни делает и строит глазки программисту из соседнего отдела, заплатить за телефон, купить новые туфли на работу, старые совсем износились…
Вместе с тем она смотрела на радостную морду Лорда, на то, как он весело шлепает по лужам и лает на идущих мимо кошек, и понимала, что вся ее жизнь, все ее устремления и деньги – все вертится вокруг него.
Она не видела смысла в отношениях. Так как девушкой она была вполне симпатичной, к ней нередко подходили знакомиться, даже ухаживал недолго один парень с работы – но это было не нужно. С семьей она не общалась – родители развелись, мать спилась, об отце она давно уже ничего не слышала, так же, как и о брате.
Хоть и шла она по жизни совершенно одна, но следить за собой ей нравилось. Кожа была в идеальном состоянии, макияж аккуратен, выбеленные волосы уложены в изящную прическу с педантичной тщательностью. Маникюр, педикюр – все регулярно обновляется в салоне, находящемся, опять же, неподалеку от дома. Сапоги начищены, пальто выглядит совершенно новым, хоть ему уже и пошел третий год. Впрочем, в ее лице не было ни капли легкой, естественной симпатичности, сплошь пластиковая холеность, как у дорогой куклы. Все ухищрения по сохранению красоты имели под собой чисто практическую основу: так как Света работает секретарем в юридической фирме, то внешность – ее все, от этого напрямую зависит зарплата, а от зарплаты напрямую зависит Лорд, так что нужно выглядеть презентабельно настолько, насколько возможно.
При работе с клиентами Светлана источала участие и желание помочь так умело, что у всех вызывала доверие. Коллеги и начальство тоже знали ее как хорошую работницу: дружелюбна, исполнительна, ответственна. Когда она приходила после работы и снимала туфли, то вместе с ними Света снимала выражение лица: рабочее дружелюбие сменялось опустошенностью, а красиво подведенные карие глаза были пусты и непроницаемы, как у мертвой рыбы. Холеные руки расстегивали блузку, накидывали на плечи халат и разогревали гречку на плите. В этом она была похожа на того кассира: она тоже умела выглядеть так, как будто у нее живые только руки. Правда, тот парень этого не скрывал, наверное, не считал нужным. А Светлана не могла позволить себе роскошь показывать кому-то себя такой, какая она на самом деле. Но какая она? Ответ был неизвестен даже самой.
Света чувствует внутри себя брешь, ничем не незаполненное пространство. Это давит. Сидит в темной комнате, по стенам пробегают тени от проезжающих снаружи машин, и чувствует, что внутри не хватает чего-то, и сама не понимает, чего. Бессонница обостряет ощущения, и мысли тянутся бесконечно. Лорд спит, и остается только открыть окно и курить, глядя в темное предрассветное небо.
Вдруг Света решительно гасит окурок в пепельнице, идет на кухню и берет из аптечки небольшой пузырек снотворного. Две таблетки – и нет проблем.
Только сны снятся не такие уж радужные.
…пальцы в темной, багровой, липкой жидкости. В носу металлический запах, ужасный, нереальный, разрушающий все до основания. Светлая шерсть и светлые локоны окрашены красным. Женский череп пробит в области виска. Из дрожащей пасти задыхающейся в предсмертных конвульсиях собаки толчками льется кровь. Громкий, безутешный плач оглашает пустынную дорогу и темную стену леса. Туман. Кровь на асфальте. Запах сырой земли.  Далекие, но грозные раскаты грома – приближается дождь…
Света рывком вскакивает с постели.  Опять. Это снова ей снится.
               
                ***
Олег сидел на лавочке в парке. Вокруг не было ни души, но оно и понятно: пошел уже третий час ночи. Какой самоубийца будет в такое время разгуливать по городу? Очевидно, только Олег. На улице было свежо и тихо, мягко светились фонари и звезды. Закрыть глаза и раствориться в запахе опавших листьев, потерять свою сущность в осеннем увядании, естественном, как сама жизнь. Возвращаться домой ему не хотелось. На прошлой неделе забил на генеральную уборку, и сегодня придется наверстывать упущенное. Как назло, именно сегодня у Олега не было никакого желания этим заниматься. Обычно мытье полов, стирка штор и вытирание пыли помогало сосредоточиться, привести мысли в порядок, но так происходило только в тех случаях, когда плохая погода не позволяла ночью шляться по улицам. Люди вызывали у Олега раздражение, и он считал, что это взаимно, но свой город он любил. Когда луна в ядовитых сине-зеленых облаках блестит донышком разбитой бутылки, когда фонари вспыхивают и гаснут, когда в лужи падают желто-красные узорчатые ладони деревьев – как можно сидеть дома? Когда Олег видел такое небо, выходя из дверей супермаркета, в котором работал, то знал – сегодня домой не вернется до утра. Конечно, трехчасовой сон не слишком хорошо сказывался на внешности и работоспособности, но это не имело особого значения. Олега вполне устраивало, что от его замученной сгорбленной фигуры отшатываются люди, а пробивать продукты и раздавать чеки парень вполне смог бы даже в полубессознательном состоянии. Не самая плохая работа, но неиссякаемый человеческий поток, протискивающийся через кассу, высасывает к концу дня все силы. Да еще и эти гнусные рожи – другие кассиры… Как будто Олег не видит, как они перемывают ему кости! «Странный», «да он вообще как немой», «жуткий парень». Ну да, конечно, с любым, кто с ними не сплетничает и не ходит бухать, определенно что-то не так! Да ладно, какая разница, этот несчастный супермаркет не первое, и не последнее место работы. Все равно скоро попросят написать «по своему желанию» - больно уж остальным сотрудникам Олег не по нраву. Это не страшно, впрочем. Кем парень только не был: барменом, разнорабочим, дворником, натурщиком, секретарем…
Светает. Через пару часов на улицу начнут просачиваться первые люди, которые часам к восьми разольются в шумную быструю реку, поэтому лучше уйти сейчас, пока воздух еще тих и свеж.
Жил Олег в покосившемся саманном домике, который достался ему от деда. С пронзительным скрипом открылась ржавая калитка, и ноги в старых потертых кроссовках, пиная маленькие упавшие яблоки и глухо шелестя покровом опавшей листвы прошли к рассохшемуся деревянному крыльцу. Поворот старого ключа с щелчком – и открывается дверь в затхлое полутемное пространство, пахнущее нафталином и лекарствами. Сколько бы Олег здесь не проветривал – бесполезно, запахи старости как будто въелись в эти стены.
Взгляду открылась маленькая комнатушка со стенами, оклеенными пожелтевшими обоями. Здесь стояла небольшая тумбочка, аккуратно застеленная железная кровать, старый советский холодильник, шаткий стул, у которого одна ножка держалась только на изоленте и три потрепанных вешалки на криво вбитых в стену гвоздях – они заменяли ему платяной шкаф. Олег прислонился к холодной стене, сполз по ней на пол и шумно вдохнул запах сырости – запах его детства.
Дедушки, увы, давно уже не было в живых, но внук многому у него научился. Таким, как они, нужно встраиваться в жизнь изо всех сил, бежать, пытаясь успеть за безумным потоком времени.
Парень стиснул кулаки. Этот чертов мир отобрал у него почти всех, кого он любил. Теперь остается только хранить память о них - посещать три в ряд могилы на городском кладбище, каждые выходные класть цветы на надгробия.
Олег был болен. Это сильно мешало жить, и таблетки пил горстями, но деваться было некуда: если он оставлял все на самотек, то реальность начинала сочиться сквозь пальцы, и парень терялся, не мог успеть за бегущим временем: застывал подолгу на месте будто сломанная игрушка, видел мир как до боли прозрачное наложение на яркие, ужасные, до невозможности странные образы. Начинал чувствовать чей-то липкий взгляд на коже, и казалось, что стены – не монолит, что внутри них прячутся глазные яблоки врага, и правда – через некоторое время белесо-голубые радужки проступали на пожелтевших обоях, и следили, и хлопали стеклянными ресницами, но это было не самое страшное – иногда во время приступа из стен начинала сочиться кровь, с неба, минуя исчезнувшую крышу, лился страшный град, где-то тоскливо выла собака, и мама стояла в центре комнаты. Светлые волосы облепляли ее страшно деформированный череп, прекрасные зеленые глаза закатились, она улыбалась посеревшими губами и говорила, говорила с Олегом, заставляя его забиваться в угол:
- Ну что, Олежек, некрасивая я теперь? Ну, ничего не поделаешь, все мы однажды умираем. Я, правда, раньше срока, но так уж вышло. В этом виноват мой неизвестный убийца, само собой, но только ли он? Его даже не нашли, да и свидетелей не было. Так получилось: я мертва, а тот человек ходит по свету и радуется. А ты, Олег, не спас меня, и отомстить тебе некому. Твоя жизнь – насквозь больная иллюзия. Найди врага, найди и забери у него право на счастье, сынок.
Мать медленно закрывает глаза, ее силуэт начинает рябить, потрескивать, и наконец исчезает вместе с плывущими глазастыми стенами. Мир опять приходит в норму. Олег тяжело дышит, пытается встать, но ноги его не держат – разъезжаются, и он опять падает на пол. Футболка насквозь пропиталась потом, он течет, заливая глаза, и волосы от него мокрые. Парень осторожно встает, и, пошатываясь, идет к шкафчику с лекарствами. Дозировка написана на листочке, аккуратно приклеенном к дверце шкафчика, но Олег и так прекрасно помнит, сколько ему нужно.  Горстка разноцветных таблеток – и через пятнадцать минут становится легче. Встает и идет в душ.
Я не могу мстить, мама. Право на счастье мне уже никто не вернет.
                ***
Света была в панике. Тот странный кассир перестал смотреть в пустоту поверх ее плеча, теперь он глядел прямо в лицо своими жуткими, внимательными бледно-зелеными глазами. При этом лицо, похожее на посмертную восковую маску, не двигалось, на нем шевелились только губы, сухо шелестели, как опавшая листва:
- Спасибо за покупку.
При этом он становился до безумия похожим на Ту Женщину, и Свете хотелось бежать оттуда без оглядки. Она старалась от этого всего отвлечься: с головой ушла в работу, старалась подольше гулять с Лордом, устроила дома генеральную уборку, но ничего не помогало. Куда бы она ни пошла, что бы они ни делала, ее везде преследовали одни и те же образы…
…белая прядь пропиталась кровью, ресницы затрепетали, закатились серо-зеленые глаза…
Это сводило Свету с ума. Она начала пить больше таблеток – только они помогали. Четыре капсулы – и впервые за долгое время крепко уснула, совершенно без снов.
                ***
А Олегу в ту ночь не спалось. Он вдруг вспомнил о втором человеке, который помог ему жить дальше после смерти мамы. Честно говоря, от этого парня Олег не ждал помощи, но, в конечном счете, не покинули его только Авдей и дедушка.
До одиннадцати лет Олег был совершенно обычным ребенком: у него были родители, дедушка и школьные друзья. Правда, был еще и Авдей, по паспорту Илья Авдеев, семнадцатилетний парень, державший в железном кулаке всю школу. Высокий, худой как палка, с крупными костистыми руками, длинным птичьим носом и тонкими сильными ногами, он даже в школе ходил в своей старой камуфляжной куртке. Внешне хрупкий, силой Авдей превосходил многих людей из своей банды. Олег однажды сам видел, как тот без особых внешних усилий согнул и разогнул толстый стальной прут. Впрочем, несмотря на тяжелый нрав и угрожающую внешность, Авдей у Олега упорно ассоциировался с журавлем - большой, умной, свободной птицей. Почему – бог знает.
 Возможно, эти двое так никогда бы и не познакомились, если бы не один инцидент…
Олег заходит в школьную столовую. Уже обед – большое помещение гудит, будто улей, голодные школьники снуют туда-сюда как пчелы. Все вроде бы обычно, но в центре комнаты целая толпа людей что-то оживленно обсуждает. Откуда-то изнутри нее доносится громкий, насмешливый голос Журавля, и Олег примерно догадывается, в чем дело. Легонько толкает в плечо одноклассника Мишу:
- Что случилось?
- Авдей какому-то стукачу из 11 Б хочет рыло начистить, - возбужденно поделился Михаил, схватил Олега за руку и рванул вглубь толпы, - Пошли посмотрим!
Ничего не оставалось делать, кроме как с боем проталкиваться сквозь старшеклассников, будто через враждебный густой лес. Наконец Мишу и Олега выталкивает в первый ряд, и они имеют возможность воочию наблюдать очередное блестящее выступление Авдея:
- Что, смелый стал, а, Никитка? – насмешливо спрашивает Журавль какого-то зашуганного парня в толстых очках, - Мало того, что контрольную списать ребятам не даешь, так еще и сдал их с потрохами завучу? Ты понимаешь, что после этого ты получил недруга в моем лице? Теперь за все придется отвечать, - Авдей недовольно поджимает губы и одной рукой поднимает злополучного ботаника за ворот рубашки в воздух.
Цедит сквозь зубы:
- Не надо быть крысой, их никто не любит.
В глазах отличника застыл откровенный ужас. Он уже зажмурился в ожидании удара, Журавль начал замахиваться, но тут кто-то требовательно дернул его за рукав, и на всю внезапно затихшую столовую раздался тихий, дрожащий голос:
- Не трогай его.
Олег сам не понял, когда он успел выйти вперед и вмешаться.
Авдей удивленно приподнял брови, но тут же ощерился неприятной улыбкой, отпустил очкарика и наклонился над Олегом, уперев руки в колени:
- Это кто у нас тут такой храбрый? – холодно сверкнув глазами, он обратился к угрюмому мускулистому парню из свиты, - Эй, Василь, что это за мелочь?
- Олег Скворцов, 4 А класс, - монотонно пробубнил парень. Он был правой рукой Журавля благодаря своей поистине собачьей преданности и удивительной памяти на людей: знал почти всю школу поименно.
- Олег, значит? А дрожишь прямо как Ольга, - широко ухмыльнулся Авдей и недобро сверкнул карими глазами.
Олег боялся, он не понимал, как вообще посмел пойти против Журавля, но вдруг его охватила какая-то отчаянная, самоубийственная решимость.
- А ты как журавль, все перышками красуешься, - ляпнул Олег и сразу обмер, увидев, как резко потемнело лицо Авдея.
Вся столовая вздрогнула, решив, что в этот раз школьный авторитет поступится принципами и даст пару затрещин наглому младшекласснику, однако Авдей не был бы Авдеем, если его было бы так просто вывести из себя. Он пару раз глубоко вдохнул и сказал, замораживая Олега взглядом:
- Слушай сюда, пацан. Если ты у нас защитник сирых и убогих, то предлагаю договор: я отпускаю Никиту, а ты огребаешь вместо него, договорились?
Олег мысленно попрощался с жизнью, шумно сглотнул, глядя на бесстрастное лицо Журавля, решил, что терять уже нечего, и тихо, но твердо сказал:
- Договорились.
- Ты смотри-ка, - насмешливо присвистнул Авдей и повернулся к отличнику, - Никитка, у тебя, похоже, поклонник появился – вон как заступается. В этот раз прощаю – вали отсюда и старайся мне на глаза не попадаться. А с тобой, пацан, поступим так: будешь выполнять мои мелкие поручения, типа на побегушках. Начинаешь с завтрашнего дня. Надеюсь, мне не придется описывать, что будет, если откажешься?
До Олега наконец дошло, в какую историю он влип. Краска схлынула с лица, и он хрипло ответил:
- Не придется.
На лице Олега расплылась улыбка. Да, были времена! Он тогда весь год так и был на побегушках – Авдей гонял его безбожно, по имени не называя в принципе – «пацан» да «пацан». «Логово» авдеевской банды, которое Олег про себя называл «журавлиным гнездом», находилось в подвале заброшенной больницы, и львиную долю свободного времени авдеевская шумная орда проводила там. Олег первое время побаивался всех этих суровых старшеклассников и их жесткого, агрессивного вождя, но это скоро прошло – на мальчика совершенно никто не обращал внимания. Задания поступали только от Журавля – короткими, резкими приказаниями, больше никто с мальчиком не заговаривал, как будто все думали, что Олег – личный раб их лидера.  Впрочем, это было недалеко от истины. Хорошо хоть, что не всегда приходилось бегать и что-то делать. Иногда можно было просто посидеть в углу на сломанной больничной каталке и послушать разговоры. Все болтали в основном на незнакомом Олегу жаргоне, и потому понять, о чем идет речь, было сложно. Правда, были и плюсы: Олега странно успокаивал вид Авдея – тот в своей камуфляжной куртке выглядел как молодой пограничник в толпе зэков. Именно тогда Олег понял, почему именно Журавль тут всеми командует, а не Василь, к примеру. Все дело было именно в «военности» - сразу чувствовался несгибаемый стержень, уверенность, дисциплинированность, за таким человеком хотелось идти.  Долгое время Олег знал Авдея таким, как вся журавлиная банда – сильным, жестким, насмешливым парнем, «четким пацаном», но однажды это изменилось…
Через пару месяцев после того, как Олег стал авдеевским мальчиком на побегушках, он конкретно съехал в учебе. Все свободное время приходилось проводить в «журавлином гнезде», и времени на уроки совершенно не оставалось: Олег появлялся дома ближе к ночи, и, совершенно вымотанный, сразу засыпал. В какой-то момент по поводу оценок начала беспокоиться мама, поэтому нужно было что-то срочно придумать. В конечном итоге Олег решился на отчаянный шаг: стал таскать с собой учебники в «журавлиное гнездо» и по-тихому делать уроки, пока Авдей не давал ему никаких указаний. Народ не обращал на это внимания, но Журавль, естественно, заметил, что прислужник ходит замученный и корпит над книгами каждую свободную минуту. Однажды Авдей, как обычно, подозвал Олега, дал денег и скомандовал:
- За пивом, бегом!
Понурившись, мальчик побрел к ларьку. Он не спал уже вторую ночь – готовился к контрольной по математике. А все потому, что мама сказала:
- Плохо напишешь – будешь дома сидеть и уроки вместе со мной делать.
Олег страдал. Решил перед ларьком пересчитать деньги, и среди них обнаружил клочок бумаги, на котором каллиграфическим почерком был написан адрес и три слова:
«Завтра в два» 
Мальчик начал судорожно вспоминать, где успел провиниться. Возникло неприятное чувство, что ему хотят оторвать голову без свидетелей.
Шестой урок заканчивался в час двадцать, поэтому мальчику пришлось, не переодеваясь, ехать по обозначенному в записке адресу. Несмотря на то, что Олег очень торопился, он все же опоздал на пятнадцать минут.
Дом Авдея оказался обычной панельной пятиэтажкой с небольшим, заваленным снегом чахлым сквериком неподалеку. Железная подъездная дверь была вся оклеена объявлениями и поверх исписана черным баллончиком.
Набрал номер квартиры на домофоне. Через несколько секунд из динамика послышался хриплый, усталый, так не похожий на авдеевский, голос: 
- Заходи.
Олег мышкой проскользнул в подъезд, как можно быстрее и тише поднялся на четвертый этаж, и остановился перед строгой серой металлической дверью с черным номером. Страшновато было стучать, но этого и не пришлось делать: ручка повернулась, и в дверном проеме показалась встрепанная русая голова:
-Чего стоишь? Проходи!
Олег зашел и потерял дар речи. Поразительно, как домашняя обстановка и очки могут менять людей – вместо сурового пограничника с финкой в кармане перед ним стоял скорее студент физмата перед сессией: русые волосы взъерошены, усталый, добрый взгляд карих глаз прячется за толстыми стеклами в черной оправе. Серая водолазка подчеркивает худобу, в больших руках - книга с труднопроизносимым названием.
Авдей посмотрел на удивленного Олега и тяжело вздохнул.
- По коридору прямо.
Развернулся и скрылся за белой дверью. Мальчику не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.
Комната была похожа на кабинет какого-нибудь профессора, и как позже выяснил Олег, им и была: два больших стеллажа, забитых книгами стоят у стен, в центре - диван с маленьким кофейным столиком перед ним, письменный стол у окна, занавешенного серо-голубыми шторами.
Авдей остановился у шкафа, поставил книгу на полку, посмотрел на вытянувшегося в струнку у порога Олега и тяжело вздохнул:
- Успокойся, не съем я тебя.
Мальчик опасливо присел на краешек дивана.
- Наверное, ты гадаешь, зачем я позвал тебя сюда, - задумчиво произнес Журавль, закрывая дверцу стеллажа, - Во-первых, мне хотелось бы прояснить некоторые моменты, а при ребятах я этого сделать не могу. Начнем с того, что я тебе не враг.  Посуди сам: во время той стычки в столовой ты позволил себе подшутить надо мной в присутствии моих людей. Было только два варианта, где меня не сочли бы бесхребетным слизняком, над которым может безнаказанно смеяться каждый: либо прописать тебе нехилых люлей и шугать в коридорах еще какое-то время, либо сделать мальчиком на побегушках, показав свою силу. Я тебя пожалел, поэтому выбрал последнее.  Во-вторых – замученный пацаненок, каждую свободную минуту сидящий над уроками, подрывает мою репутацию, понимаешь? По идее я должен наорать на тебя, выкинуть к чертям все твои учебники и начать делать из тебя «четкого пацана», но мы пойдем другим путем. Теперь будешь каждую пятницу приходить ко мне подтягивать математику. Судя по тому, что ты делаешь эти несчастные неравенства по два часа, у тебя с ней проблемы?
Олег просто потерял дар речи. Такого он не ожидал. Ореол непрошибаемой агрессии и жесткости разлетелся в пыль, обнажая совсем другое -  умного, спокойного, уверенного в себе человека.
Авдей усмехнулся, глядя в круглые от удивления глаза мальчика.
- Да, я не такой мудак, каким кажусь, но всем об этом знать не обязательно.
После этого каждую пятницу Журавль учил Олега. Давалось это трудно – из мальчика вышел не самый хороший ученик, но, как ни странно, из Авдея получился замечательный учитель.
Он не смотрел на Олега как на идиота, когда у него что-нибудь не получалось, в отличие от математички Юлии Ивановны, просто терпеливо объяснял снова, раз за разом, и как только мальчик понял, что его не собираются держать за дурака, все как-то сразу стало получаться.
Учиться стало действительно интересно, но в какой-то момент Олег начал понимать, что нравится ему не только математика. То, как Журавль активно жестикулировал руками, когда объяснял новую тему, веселый голос, встрепанные русые вихры – все это завораживало, и с этим было ничего не поделать.
- Ну, тут нет ничего сложного. Вот у нас неравенство: 5x ; 20. Высший возможный икс равен четырем, потому что больше двадцати здесь произведение быть не может…
Ворот черной рубашки расстегнут, обнажая лебединую шею и выпирающие ключицы. Взгляд Олега, казалось, приклеился и оторвать его не было никакой возможности. Кожа такая тонкая, белая, видно даже, как бьется под ней голубая жилка…
Вдруг обладатель тонких ключиц резко наклонился к Олегу и помахал перед лицом рукой:
 - Эй, герой, проснись!
«Герой» вздрогнул и чуть не упал со стула. Сипло, чуть прокашлявшись, сказал:
- Прошу прощения, больше не буду отвлекаться.
- Не высыпаешься, что ли? – хмуро спросил Журавль, - Странный ты какой-то сегодня: щеки красные, вид больной, глаза блестят. Давай сюда лоб, температуру проверим. Заболеешь еще, олух.
Парень положил прохладную ладонь на лоб Олега, заставив того покраснеть еще больше.
- Похоже, небольшая все же есть. Так, собирайся и вали, на сегодня закончим. Как придешь домой померяй температуру и спать ложись, понял?
- Понял, - на лице Олега расплылась глупая улыбка от уха до уха, и когда он пытался ее убрать, то она становилась еще шире. Сердце трепыхалось как пойманный воробей, и от волнения подкашивались ноги.
- Чего лыбишься? Иди! – Журавль взял с тумбочки дурацкую Олегову шапку с помпоном, нахлобучил на горящие уши мальчика, строго сказав:
- И не снимай.
- Ладно, - Олег поспешно надел куртку, намотал на шею шарф и пулей вылетел в подъезд.
Ураганом промчался по ступеням, распахнул железную дверь и полной грудью вдохнул льдистый зимний воздух. Было так легко на душе, как будто последнюю контрольную в четверти сдал и в тот же день начались каникулы. Все еще сияя, мальчик натянул шапку на уши и пошел к остановке, полностью погруженный в свои мысли.
Порывистый, встрепанный Журавль в расстегнутой рубашке. Объясняя материал, вертит в костистых пальцах ручку, не замечая этого. Тусклый зимний свет из окна мягко освещает скуластое лицо, и карие темные глаза сверкают…
Мальчик резко остановился и чуть не врезался в прохожего. Какого черта, почему он думает о Журавле как о какой-нибудь девчонке?! Да и к тому же Авдей на девчонку был похож меньше всего – даже суровый мускулистый Василь на его фоне казался менее мужественным.
Так, все, сосредоточиться и думать о математике, о математике…
Олег налил себе чаю, и тепло улыбаясь, смотрел в окно. Да, много чего интересного произошло за тот год…
Одним из обязательных мероприятий для авдеевской банды, помимо чмырения ботанов и развеселых вписок в больничном подвале, были «стрелки». В небольшом уральском городке, где гопник – каждый второй, бандам приходилось разбираться по понятиям за каждый квадратный метр. Однажды ребята из соседнего района решили посягнуть на святая святых – «журавлиное гнездо», и, естественно, Авдею пришлось с этим разбираться.
Подготовка шла жесточайшая. Вся их банда в полном составе примерно недели полторы тренировалась с утра и до поздней ночи. Олег уставал даже смотреть на это, поэтому ему было страшно представить, какого тем, кто этим занимается. Журавль наоборот не проявлял ни малейших признаков усталости, всегда был бодр, подтянут, только металла в его голосе стало больше. Тем не менее, Олег знал, каково это парню дается – когда они изредка учили математику, Авдей имел больной вид – огромные мешки под глазами, синеватые губы, хриплый голос.
Пока Авдей и его команда разбирались, кто на районе круче, Олег сидел в «журавлином гнезде» и ждал, обычно по нескольку часов, но однажды пришлось просидеть весь день. Он не мог заниматься ничем, перебирал в голове версии событий – одна ужасней другой и нервно ходил туда-сюда по комнате.
Когда уже почти стемнело, в дом, пошатываясь, наконец-то зашел Журавль. На него было страшно смотреть – один глаз весь превратился в страшную фиолетово-черную гематому, светлые волосы в земле, одна рука неестественно вывернута и болтается как плеть. Куртка изорвана в тряпки, колотая рана на бедре сочится кровью. Входит, опираясь здоровой рукой об косяк двери, потом прислоняется к стене и медленно сползает вниз, аккуратно придерживая больную кисть. Закрывает глаза и рвано, тяжело вздыхает. Потом, видя Олега, говорит сиплым, почти неслышным голосом:
- Иди домой, уже темнеет.
Олег садится рядом с Авдеем, сжимая руки в кулаки. В первый раз в жизни он действительно зол.
- Ты глупый, что ли, совсем?! Тебе скорую вызывать надо! – почти кричит Олег.
Ему больно смотреть на своего друга в таком состоянии, и это еще сильнее выводит его из себя. Ну почему вроде взрослый парень совсем о себе не думает и из-за какого-то никому не нужного дележа территории умереть готов! Как маленький, честное слово. Кто из них старше, спрашивается?!
Журавль слабо улыбнулся, и рукой взъерошил волосы мальчика:
- Нельзя скорую вызывать, и тут остаться ты не можешь, тебя родители обыщутся. Давай собирайся и бегом дуй домой, ночь уж на дворе. Я один справлюсь, не впервой.
Олег тяжело вздохнул и посмотрел на Журавля как на умственно отсталого. Потом вынул из кармана мобильник и набрал по памяти номер. Три гудка, и вот из динамика раздается взволнованный женский голос:
- Олежка, ты где? Темно на улице, домой иди!
Олег глубоко вздохнул, сменил серьезное печальное выражение лица на беззаботное детское, и пулеметом затрещал в трубку:
- Мам, можно я сегодня у Миши с ночевкой останусь? У нас проект недоделанный, его сдавать завтра, его родители разрешили уже, ну, пожалуйста, мам!
Женщина тяжело вздохнула.
- Голова твоя бедовая, что ж ты вовремя ничего сделать не можешь! Ладно, оставайся, но чтобы такое в последний раз!
Олег засиял:
- Да, конечно, в последний раз, такого больше не повторится!
Нажал на «отбой» и уже из телефонной книги выбрал нужный номер.
- Алло, Миш, здорово. Помнишь, ты мне еще за сочинение должен? Ну так вот, я сказал матери, что у тебя ночую, и мы проект делаем.  Подстрахуешь, хорошо?
Веселый, немного хрюкающий голос ответил:
- Да вообще не вопрос! А ты сам-то где, надеюсь, мы тебя в лесу в разных мешках не найдем?
- Смешнооо, - протянул Олег, воздев глаза к потолку, - Ладно, до созвона тогда.
Авдей улыбнулся сквозь боль. Ну и младшеклассники пошли, удивительно!
- Чего лыбишься, журавль ты подбитый? Поднимайся! – мрачно сказал Олег, положил Авдееву руку себе на плечи, приобнял за талию и потащил к рваному матрасу, который валялся тут неподалеку. Парень был удивительно тяжел для своей комплекции, но мальчик сумел довести его и по возможности аккуратно положить на постель.
- Так, я быстро. Схожу возьму из шкафа полотенце и аптечку, будем твои раны обрабатывать. Лежи и не дергайся, понял?
- Какая забота, - ухмыльнулся Журавль и тут же поморщился от боли.
- Тихо, - шикнул на него Олег и выудил из кармана Авдеевой куртки ключ, - Сейчас приду.
В «журавлином гнезде» стоял большой старый шкаф, в котором хранились все необходимые вещи для таких случаев: одежда, еда, аптечка, большая бутылка водки и еще куча вещей первой необходимости. Насчет предназначения водки Олег, конечно, сомневался, но все остальное точно пригодится. Двумя поворотами открыл дверцу, выгреб все с полки и пошел к Журавлю.
Тот лежал неподвижно, рот приоткрыт, кожа серая, и в голове Олега на секунду промелькнула мысль, что парень умер. Сел рядом, положил руку на лоб. Вроде теплый. Авдей открыл глаза и тихо сказал:
- Не бойся, подыхать я еще не собираюсь.
- Хотя бы сейчас не выпендривайся, тоже мне, Кощей Бессмертный, - фыркнул мальчик и начал осторожно снимать куртку:
- Приподнимись немного.
Авдей тихо зашипел сквозь сжатые зубы, когда мальчик случайно коснулся вывернутой руки.
-Я быстро, - торопливо сказал Олег, и постарался снять злосчастную куртку как можно шустрее. Удалось, но по лицу парня было видно, чего это стоило. Рубашку достаточно было расстегнуть, что и было сделано. Тело Журавля было чем-то жутким: белая кожа покрыта синяками всех цветов – от желтоватого до багрово-синего, царапины, колотые раны – зажившие и свежие, рубцы, и все это на худом, костлявом, обманчиво хрупком теле. Олегу стало страшно от вида этих увечий – слезы сами собой потекли. Как же потрепала жизнь бедного Журавля!
- Ну-ну, не плачь, - парень ободряюще коснулся локтя Олега, - Я крепкий, сегодня еще не сильно досталось.
Мальчик резко вытер слезы кулаком, вынул из аптечки йод, вату и бинт, потом взял вафельное полотенце, намочил его под краном и аккуратно положил его на избитую грудную клетку, как можно бережнее провел по коже, смывая кровь и пыль. Журавль вздрогнул, напрягся, сжал здоровую руку в кулак.
- Потерпи еще чуть-чуть, я обработаю и все, - успокаивающе сказал Олег, открыл пузырек с йодом, и ватой тихонько повел по коже, оставляя коричнево-желтый след. Потом отрезал тупыми ножницами бинт, замотал плотно грудь и живот, не оставляя свободного пространства. Намазал йодом и порез на бедре, после чего обмотал его тканью прямо поверх штанины.
Взял в руки мокрое полотенце и умыл серое лицо с обострившимися скулами.
- Спи теперь, вояка.
-Никогда бы не подумал, что за мной будет ухаживать младшеклассник, - Журавль грустно улыбнулся и закрыл глаза, - Спасибо, Олег.
Несмотря на все свои героические подвиги в качестве медсестры в тот день, он все же оставался ребенком, и глаза у него уже начинали слипаться. Олег развернул взятый из шкафа плед, накрыл Журавля и накрылся сам.
- Спокойной ночи, птичка вольная.
Погрузившись в воспоминания, Олег не услышал шума на крыльце. В дверном проеме показалась встрепанная русая голова, потом появилось худое тело, облаченное в черную футболку и джинсы, в левой руке – внушительный пакет.
- Все-таки у тебя тут черт ногу сломит, - широко улыбнулся Авдей, ныне Илья Николаевич, серьезный бизнесмен и владелец сети автомастерских. «Правой рукой» у него все так же был Василь, который тоже сменил простецкое прозвище на имя-отчество - Василий Петрович. По сути, никто из банды не пропал – все были так или иначе пристроены: Журавль добра не забывал.
-Бывает, - слабо улыбнулся Олег.
Эта болезненная улыбка на сером, измученном лице выглядела до того жалко, что Авдей посерьезнел, положил пакет в угол, опустился на корточки перед парнем и приложил руку к его лбу. Лоб был холодный и мокрый.
- Опять таблетки не пьешь? – слишком внимательный взгляд Журавля выдавал его злость, - Я тебя ими должен кормить? Так, давай собирайся и поедем ко мне – я тебя в таком состоянии не оставлю.
- Да ладно уж строить из себя заботливого папашу. У тебя полно дел, даже если я и буду у тебя дома – какой в этом толк? И я не хочу ни у кого на шее сидеть.
- Прекращай давай, - голос Журавля понизился на пару октав и приобрел оттенок рычания, - или ты идешь сам как мужик, или я понесу тебя на плече как бабу, понял?
Олегу было плохо, кружилась голова и приказной тон Авдея его до того разозлил, что он с усилием поднялся на ноги и четко, с расстановкой сказал, глядя ему в глаза:
- А я больше не твой мальчик на побегушках, чтобы ты решал, что мне делать, понял?
- Все ясно - лицо Журавля стало непроницаемым, он легко оторвал парня от пола, перекинул через плечо и понес к выходу. Олег просто опешил от такой наглости.
- Живо отпусти меня, авторитет недоделанный! – зло зашипел Олег, пытаясь вырваться из железной хватки, но это было бесполезно, - Я тебе никто вообще, какого хрена носишься-то со мной, своих проблем мало?!
Авдей молчал. Вышел из дома, не потрудившись ничего за собой закрыть, и в ответ на возмущенные крики Олега по этому поводу насмешливо с примесью жалости сказал:
- У тебя даже спереть нечего, горемыка.
Олег уже был красный от ушей до подбородка. Успокоившись, он тихо попросил:
-Отпусти, я сам пойду.
Журавль улыбнулся и аккуратно опустил парня на землю.
- Вот так бы сразу, не пришлось бы к крайним мерам прибегать.
- Пошли уж, птица вольная.
Олег никак не мог понять, почему Авдей с ним так возится. От той памятной стычки в четвертом классе до нынешнего странного существования – целых девять лет, и все это время Журавль оберегал Олега как ангел-хранитель. После смерти мамы не ел дня четыре, так он приходил и кормил, учил, успокаивал, ободрял. Кем бы стал Олег без него? Самоубийцей. В тот страшный год после происшествия случилось много того, что могло окончательно разрушить и без того уже больную психику. Отец, не прождав и трех месяцев после кончины жены, закрутил роман с коллегой по работе, которая в скором времени забеременела, и они расписались. Эту молодую глупую шатенку пугал тихий мальчик с пустыми глазами, и она всеми силами пыталась от него избавиться. Старалась вывести из себя, чтобы он что-нибудь не то сказал или сделал, для того чтобы нажаловаться потом новоиспеченному мужу, но Олег будто оглох. Выполнял прямые поручения, но сам почти ничего не говорил и лицо его оставалось бесстрастным. Случилось так, что глупой шатенке однажды удалось вывести Олега из себя. Парень это помнил ярко, но отрывочно, отдельными образами…
…сквозь вату пустоты, сомкнувшейся над его головой, доносится противный, визгливый женский голос, как будто макаке прищемили хвост, он говорит что-то, не замолкая, это раздражает так же, как писк комара под ухом летней ночью, но пелена слишком плотна, чтобы реагировать на это. Глаза как два зеркальных блюдца отражают женщину, прижимающую к уху телефонную трубку, эта женщина похожа на истеричную, противную менаду, вертящую жуткими черными глазами и пронзительно стрекочущую, будто бензопила. Такие как она в древние времена сопровождали Диониса, пьянствуя, убивая, забирая с собой мужчин. Это ненасытное существо уже сожрало отца с потрохами, и хочет теперь разорвать Олега, потому что он один видит ее истинное лицо, но Олег знает, что молчание запечатывает зло, и потому закутывается в пустоту как в одеяло. Сквозь бесконечный поток греческих символов мальчик начинает различать членораздельную речь, плохо, как сквозь помехи, но с каждой секундой все лучше:
…гаденыш, весь в мать! Чего уставился своими стеклянными глазами?! Живо пошел мыть посуду, не отвлекай взрослых, а то…
…как хорошо, что она умерла, иначе мы с Андреем так бы и встречались по-тихому на работе…
Что?!
Пустотная оболочка треснула и разлетелась в пыль. Эта вакханка жрала отца втихушку, еще когда мама была жива! Она должна уйти, как хорошо, что Журавль читал ему про менад и то, как их убивать.
Глупая шатенка вздрогнула и попятилась, увидев выражение, которое показалось из-под бессмысленного стеклянного блеска. В этих глазах была смертная тоска и не было жалости, в них дождь вечно смешивался с кровью. Глупая шатенка первый раз в жизни поняла, какая же она все-таки дура.
Олег плавным, хищным движением поднял со стола кухонный нож и медленно направил его кончик в грудь женщины.
- Я вырву тебе сердце, - тихо и спокойно сказал мальчик, - Потому что ты съела папу.
В этот момент в кухню зашел отец, глупая шатенка кинулась к нему и разрыдалась, а Олег наблюдал, как плотные фиолетовые нити оплетают, затягивают мужчину, одна из них врезается в углы рта, менада дергает за нее, как за удила, и отец послушно делает то, чего она хочет. Момент упущен.
Ее не победить.
Олег резко замотал головой, пытаясь отогнать воспоминания. Они были слишком резкими, жуткими, реальными, и меньше всего хотелось в это погружаться. После того короткого разговора с папиной пассией мальчика отправили к психиатру на обследование, а позже – в психиатрическую больницу. Олег пробыл там три месяца, потом решил, что делать там нечего и сбежал. Лечебница расположена на окраине города, и добраться оттуда хотя бы до деда было проблематично, да и мобильник остался в психушке…
…мальчик в больничной пижаме сидел под дождем на лавке и ежился от холода. Ночь, фонари оранжево сияют в лужах, вокруг странный, чуждый город, тонкая ткань прилипает к коже, он чувствует, как немеют пальцы и знает, что скоро весь превратится в ледяную статуэтку и останется только похоронить окоченевшее тельце, и этого ему вроде бы даже хочется. Когда Олег уже был готов отправиться в последний путь, на его плечи опустились чьи-то большие теплые руки.
- Ты что тут делаешь? – голос Журавля можно узнать из тысячи.
- Сижу, - хрипло отвечает Олег и его горло начинает рвать кашель.
Парень обеспокоенно смотрит на мокрого, посиневшего мальчика, похожего на маленькую лягушку, снимает с себя куртку, заворачивает Олега в нее, потом аккуратно поднимает его на руки и идет к ближайшему такси на обочине.
- Потом разберемся. Дед где живет?
Олег улыбнулся мыслям. Все-таки Журавль удивительно заботлив. Тогда он привез мальчика к деду, поговорил с Владимиром Сергеевичем и вдвоем они решили вот что: первое - отца на порог не пускать; второе - позвонить лечебницу чтобы узнать список лекарств и сообщить, что Олег теперь будет лечиться дома. К тому же Авдей пообещал, что постарается как можно чаще навещать Олега, на что Владимир Сергеевич сказал, что в любое время будет рад видеть его в своем доме.
После этого Авдей смог во всю ширь развернуть свой пропадающий педагогический талант и начать реабилитацию Олега.  Он читал ему вслух, учил с ним стихи, играл в шахматы и помогал понять математику, поил таблетками, успокаивал во время приступов, приносил гостинцы. Олег считал Авдея богом, но никогда, даже вскользь, не намекал ему на это. Честно говоря, после смерти дедушки парень больше всего на свете боялся потерять Журавля, ему хотелось цепляться за него, как за последнюю соломинку, касаться русых, зачесанных назад волос, слушать мягкий, низкий голос, и именно поэтому Олег был так с ним так холоден. Не зря говорят «синица в руках – журавль в небе», это птица не для неволи, ее нельзя в клетке держать.  Да и сам парень испытывал болезненную тягу к свободе, он желал вечно бродить по свету незаметной маленькой тенью.
Авдей чувствовал, кем стал для своего невольного воспитанника, хоть тот и был скуп на эмоции и слова. Иногда мужчина ловил на себе взгляд, который ни с чем не перепутать: молчаливое, слепое восхищение, радость, чуть-чуть тревоги и капля грусти. Так смотрят на тех, кто стал личным Иисусом Христом, но сам Журавль думал, что он, скорее, Иуда Искариот.
               
                ***
Они наконец доехали до особняка Журавля, и он в который раз поразил Олега размерами. Это был почти замок, весь утопленный в желтизне садовых деревьев и огороженный резным забором. Мужчина открыл электронным ключом ворота, завел машину в гараж и вышел.
- Давай, поднимайся, спать тебя уложим, - мягко улыбнулся Журавль.
- Хорошо, - сонным голосом отозвался парень и, сомнамбулически качаясь, пошел вслед за мужчиной.
- Давай-ка ты ложись на мою кровать, а я на кресло лягу, - предложил Авдей, - Мало ли что случиться может, до гостевой спальни слишком далеко.
- Да ладно, ложись со мной, кровать-то большая, - простодушно предложил Олег.
Он уже успел помыться, надеть пижаму и безумно хотел спать.
- Я лучше на кресле, - серьезно сказал мужчина, и уже было пошел за вторым комплектом белья, но его робко потянули за футболку.
Авдей обернулся и увидел то, что не хотел бы видеть никогда: побледневшее серьезное лицо и большие стеклянные глаза-блюдца, через пустоту которых просачивался ужас.
- Мне опять будут сниться кошмары, - тихо сказал Олег.
               
                ***
Света смогла вздохнуть спокойно: странный кассир куда-то исчез из супермаркета, и все вернулось на круги своя. Ее дела не особенно менялись изо дня в день, но их было много и все они были важными. Она работала, гуляла с Лордом, сверяла доходы и расходы, иногда читала Достоевского и засыпала сразу же, донельзя вымотанная бурной деятельностью. Это шло ей на пользу, и даже настроение улучшилось, но все испортил один телефонный разговор. Звонила соседка матери – мама спьяну упала с лестницы, ведущей на чердак,и расшиблась насмерть. Светлана не ощутила ничего – только деловые, практические мысли сновали внутри пустоты: «надо похоронами заниматься, гроб покупать, сообщить отцу и брату…». Особенно неприятным был последний пункт – старший брат ее просто на дух не переносил и просил держаться подальше от его дома, но его нового телефонного номера у Светы не было, значит оставалось только одно – прийти в гости.
                ***
Олег уже вторую неделю жил в авдеевском особняке, и просто загибался от безделья. Конечно вечерами, после того, как мужчина приходил с работы, было интересно – все-таки Авдей знал огромное количество разных историй, и с ним всегда было, о чем поговорить, но днем оставалось только слоняться с этажа на этаж серой тенью и с тоской смотреть в окна на заросли лимонной листвы. Парню был чужда стерильно-роскошная обстановка огромных комнат, ему не нравились пустота и тишина, все же он привык к своему захламленному грязноватому дому, к одичавшим узловатым яблоням, на которых было мало яблок, к бессмысленной, тяжелой работе кассиром в супермаркете и холоду ночных улиц. Не могло сравниться безопасное, уютное существование в тепличных условиях с острой и яркой, как чувство потери, полуголодной жизнью в одиночестве. Разумеется, Олег был благодарен Авдею за все, что тот сделал для него, но так дальше продолжаться не могло.
Парень решил оставить записку, по-тихому перелезть через забор и уйти куда-нибудь на вокзал переночевать – потому что Авдей будет искать его в первую очередь дома, следовательно, туда возвращаться никак нельзя. Накинул потрепанную куртку, причесал встрепанные темные лохмы, и в первый раз за долгое время посмотрел в зеркало – из стеклянных глубин в ответ покосилось тощее серое существо с зелеными глазами навыкате. Не так плохо.
Как только Олег собрал рюкзак и уже был готов выйти за порог, видеофон требовательно зазвенел. Парень посмотрел на экран и обмер – у ворот стояла та самая девушка из супермаркета!
Когда Олег только начал работать в этом магазине, он совершенно не обращал на нее внимания, казалось, что это просто очередная замороженная блондинка с рыбьим взглядом, похожая на бракованную куклу Барби, но потом что-то заставило его насторожиться. Этим «чем-то» была неуловимая фальшь, которая просачивалась в каждый ее жест. Такое чувство, эта женщина играет роль почти безупречно, но какая-то деталь ее выдает, какая-то сущая мелочь, убивающая напрочь любой реализм. Когда Олег понял, что именно не так, ему стало понятно, почему никто больше это не замечает. Этой фальшью был ее взгляд. Всегда кукольно-глуповатый, как только блондинка ослабляла бдительность, он становился по-звериному острым и внимательным. Хищные карие глаза.
-Точь-в-точь как у Журавля, - удивленно подумал Олег.
Потом начал присматриваться, и заметил у этой женщины много сходств с Авдеем. Такой же худощавый тип лица, большой нос, крупные, но изящные руки. Жуть.
А теперь эта блондинка на пороге особняка Журавля. Сестра?
Олег вздохнул, положил на пол рюкзак, открыл ворота и заодно входную дверь. Жаль, уйти не получится уже, нельзя же оставлять гостя в доме одного.
С дробным цокотом женщина зашла в дом и остолбенела, увидев Олега. Похоже, она тоже помнила его.
- Вы кто? – хором сказали они, и напряженно рассмеялись.
- Я Светлана Авдеева, сестра Ильи, - блондинка окинула изучающим взглядом парня, ожидая ответного представления.
- Олег, лучший друг, -  вежливо улыбнулся парень.
Повисла тишина, и атмосфера обоюдной неприязни стала почти ощутимой.  Неизвестно, во что бы это вылилось в конечном итоге, но их тяжелое молчание прервал звук захлопывающейся двери, и перед ними возник немного встрепанный, но счастливый Журавль. Впрочем, когда он увидел Светлану, от его счастья не осталось и следа.  Тяжелым взглядом он пригвоздил ее к месту, но она держалась удивительно хорошо.
- Что тебе нужно? – голос холоднее, чем арктические льды.
- Вырос, а вежливости не прибавилось, - Светлана растянула красные губы в насмешливой улыбке, - Может, в гостиную пройдем?
Журавль развернулся, взял Олега за руку и быстрым шагом пошел в комнату.
Они втроем расположились на диване – женщина с одного конца, мужчины – с другого.
- Ну так зачем ты пришла? – первым прервал молчание Авдей.
- Мать умерла, я организую похороны, и ты должен на них быть, - равнодушно бросила Светлана.
- Тебе нужны деньги?
- Нет, я сама всем займусь.
- В таком случае вот мой номер. Напишешь, когда и во сколько – я буду, - Авдей вырвал лист из ежедневника, записал свой телефон и передал сестре, стараясь не касаться ее руки. Светлана заметила и усмехнулась.
- Что, Илюша, противно со мной общаться? Смотри только не забудь, что у тебя тоже рыльце в пушку.
Порывисто встала с дивана, поправила юбку и ушла, цокая каблуками.
- О чем она? – непонимающе глянул Олег на мужчину.
Журавль не смог посмотреть в эти честные, доверчивые глаза.
- Не беспокойся об этом, - хрипло сказал он, не узнавая свой голос, - Все в прошлом.
               
                ***
Похороны были через три дня, мать было решено хоронить на кладбище ее же родной деревни. Авдей ходил загруженный, мрачный и категорически не хотел брать с собой Олега, на что тот спокойно сказал:
- Не хочешь – не бери. Сбегу и автостопом доеду, адрес ты уже говорил.
Мужчина тяжело вздохнул. Он выглядел больным.
- Ладно, поехали, только без самодеятельности.
Олег помнил название деревни, но оно ему решительно ни о чем не говорило. После неожиданного появления сестры Журавля, парень понял, что не знает почти ничего о семье Авдея, поэтому очень хотел поехать.
В день похорон было промозглое, туманное утро. Почти не разговаривая, Олег и Авдей оделись, сели в машину и отправились в путь.
Мимо проносились черные ветви деревьев, нечетко вырисовывающиеся сквозь белый, густой, похожий на дым туман, возникает чувство, будто мимо пепелища едешь. Голова у Олега болела, мысли путались, и он решил уснуть на заднем сиденье, как когда-то в детстве, и снилось ему такое же утро, только девять лет назад…
…Олег без сил засыпает. Он почти не спал ночью, потому что ночью взрослые поминали бабушку: пили водку и пели народные песни, да и утром встать рано пришлось: маме нужно было на работу документы отвезти не позже одиннадцати часов. Мальчик настолько устал, что ничто не могло разбудить его в тот день…
…кроме холода. Олег проснулся от того, что совершенно окоченел – дверца машины со стороны водителя была раскрыта нараспашку. Ничего не понимая, мальчик вылез из кабины и сел там, где стоял: его мама лежала около переднего колеса, и ее голова была в крови.
- Мама! – со слезами крикнул мальчик и потянул женщину за руку, - Мама, что с тобой, поднимайся!
Но это было бесполезно. И позвонить никому не получится: мамин телефон разряжен, а свой Олег оставил дома. Тогда он просто уткнулся лбом в ладонь женщины и плакал, плакал, плакал…
…пока его не потрясли за плечи, и грубый мужской голос сказал:
- Эй, мальчик, вставай. Что тут случилось?
-Я…я не знаю, я спал, а потом…мама лежит, в крови…- мальчик был готов уже зарыдать в голос, но крепкий санитар аккуратно поднял его на ноги и уверенно сказал:
- Мы сделаем так, что с твоей мамой все будет хорошо.
- Пожалуйста, спасите ее, - молящий, дрожащий детский голос заставил содрогнуться даже этого бывалого санитара.
Вдруг Олег резко просыпается, как будто на него вылили ведро холодной воды. Безумным взглядом озирается по сторонам и громко говорит:
- Остановись здесь. Кажется, я узнаю эти места.
Авдей дергается, как от пощечины.
Олег вышел из машины. Дорога, лес слева, поле справа, за полем вдалеке виднеются дома.
- Твоя мама в той деревне жила? – тихо спрашивает Олег.
- Да, там.
Авдей выдохнул и встал рядом с Олегом. Все тонуло в тумане.
Мужчина вспоминал то же самое холодное осеннее утро….
...Авдей спал. Было раннее утро, выходные, и он отсыпался за неделю, но его отдых прервал звонок. Звонила сестра, и после того, как парень это понял, уже не ждал ничего хорошего, потому что Света могла позвонить брату только по очень серьезному поводу. Заспанным голосом спрашивает:
-Че, Свет?
В ответ доносятся бессвязные рыдания. Авдея прошиб холодный пот.
Света почти никогда не плакала. Что там такое случилось?!
-Ты где?
- У…у дороги…на поле, - сквозь всхлипы стонет сестра, - Тут женщина…я ее толкнула, она ударилась головой и не двигается…
-Жди, скоро буду, - резко сказал парень и бросил трубку.
Потом по-солдатски, за полторы минуты оделся, завел свой старый чихающий байк и, превышая раза в три разрешенную здесь скорость, поехал в сторону деревни.
Кругом был туман, так что подъезжая к месту назначения пришлось сбавить скорость. Скоро из-за белой пелены появились очертания машины, а перед ней – два тела: человеческое и собачье. Авдей остановился, слез с мотоцикла и подошел ближе. Собака была, без сомнения, мертва, а женщина еще дышала. Авдей близоруко прищурился и обмер – это же мать Олега!
Из-за машины появилась сестра, бросилась к брату и попыталась обнять его, но он грубо ее оттолкнул.
- Сядь, и расскажи, что случилось, - Авдей из последних сил старался держать себя в руках.
Света прочла все прочла в его глазах, поэтому прерывисто выдохнула и начала говорить:
- Я пошла гулять с Лордом. Мы с ним ходили по краю поля, но тут он услышал какой-то шум в лесу с той стороны дороги и рванулся туда. Я не успела его остановить, и тут из-за поворота появляется эта машина и сбивает его. Я села с ним рядом, думала, что делать, тут вышла эта женщина, она что-то говорила, но я не стала слушать, а когда она попробовала подойти, я ее толкнула, она упала и ударилась об фару и уже не встала. Господи, Илья, сделай что-нибудь!
- Я вызываю скорую и мы идем закапывать твою псину в лес. Всем будешь говорить, что Лорд сбежал. Сейчас я помогу тебе, но больше видеть и слышать тебя не желаю, поняла?
- Разве ты знаком с этой женщиной? – Света была в недоумении.
- Это мать Олега, и я не убил тебя на месте только потому, что ты моя сестра.
Авдей набрал номер скорой, старушечьим голосом проговорил адрес, и бросил трубку.
- Я буду на опушке с телом, чтобы через пять минут была там же с лопатой, поняла?
- Ясно, - сестра убежала в сторону деревни.
Авдей тихонько приоткрыл заднюю дверцу машина, увидел спящего Олега, похожего на темноволосого ангела и погладил его по голове:
- Прости…               
Через несколько дней после этих событий мама Олега скончалась в больнице.
Авдей смотрел на задумчивого юношу, стоящего рядом с собой, и думал:
- Он никогда этого не узнает, потому что правда убьет его. Просто буду рядом, и помогу ему пережить все, что может с ним случится.
Олег, я журавль в твоих руках.