Вечер

Вечер – так, чтобы никто не узнал секрета, - прячет в упаковочную фольгу цвета школьных чернил:
остатки белых ночей; сургучной печатью луны обозначает место стыка красивой обёртки,
наклеивает смайлики звёзд… Вечер-коротышка, у него пухлые пальчики ребёнка, неловкие,
но настойчивые и пытливые. Он трёт лиловатым ноготком в месте штрих-кода, ища на
вылинявшей фольге секретную надпись: «выигрыш!!!».Выигрыш равен одному рублю, 
что в шестьдесят раз меньше, чем доллар, и в семьдесят раз меньше, чем евро.
«Рубль – это неплохо, - вздыхает вечер. – Рубль – это валюта, как ни крути…». Хронометраж
северных белых ночей укорачивается до считанных единиц длины. «Я забираю себе этот остаток
длиною в сорок пять сантиметров!» - заявляет вечер и упаковывает мнущийся товар, разглаживая
его ладонями, запоминая цвет, глядя на лицо и изнанку, рубчатую фактуру края… У осязания
долгая память… Шершавый гранит… Гладкий мрамор… Деревянный забор с заусенцами
и гвоздями, торчащими из-под краски цвета пыльного лопуха… Ты спрашиваешь: а что дальше?..
Белые ночи закончатся.., будет первый тёмно-синий июльский вечер… дожди.., а дальше август.
Я не еду на море – я его не люблю. И оно меня не любит. Мне нельзя на солнце – у меня с детства
очень  чувствительная кожа, которую не спасти и не вылечить ничем… Но я вас понимаю:
море красивое.  Мне же показан холод и мороз. Лето я не люблю, оно меня тоже не очень.
Я люблю осень и зиму. Но скоро и это мне будет противопоказано. Я говорю чистую правду.
Но на меня косятся странно. Добрых и любящих людей нет. Они только в рекламе. Это страшнее
нацизма: равнодушие. А злоба с непониманием ещё убийственнее. Когда Бог забирает к Себе
молодых, здоровых, крепких, все ещё больше ненавидят стариков, убогих и калек – вот им пора
в общий ров небытия! Я говорю всё это без позёрства и раздражения, напротив, - от чистого
сердца, откровенно и выстраданно, без корыстного желания вызвать сочувствие ( хотя сочувствие
не помешало бы). Я бываю горько удивлена жестокостью людской. А ещё более – лицемерием
и ложью. Впрочем все люди как люди. Кого ''имеет'' чужое горе? А ущербность в чьём-либо
здоровье почти у всех вызывает брезгливость и суеверия… Святая Православная Русь
давно умерла. Есть отдельно ''русь'' и отдельно ''православие'', как рудимент позвоночника
давно не монолитного колосса на глиняных ногах. Может, и помилуют – не убьют раньше смерти,
не подпихнут к общему рву неблагополучных ''уродов'' и ''недоделков''. Я давно ничего ни у кого
не прошу,  зла не помню. У меня атавизм – я не умею ненавидеть и мстить. Не умею не любить,
не жалеть и не молиться, в том числе за своих обидчиков. Я этим сильна – беззлобием. Это мой
секрет – в фольге упаковочной… Спрячу его до Рождества… Авось, доживу. Я дождусь Успения,
а затем Покрова. И возьмусь мастерить игрушки для новогодней ёлки..,  она будет до потолка!..
Простите, со мною много хлопот. Я стала занимать много места в вашей жизни, где всё
''на позитиве, ''на курорте'', ''на пляже'', ''на сексе'', ''на шашлыках''(фу!.. какая гадость!..).
Я не ем мяса и не скучаю по нему. Я не вегетарианка. Просто не умираю без мяса. Никакой диеты.
И без вас я не умираю. Какая разница – без вас я умру или с вами? Идите с Богом!
Любите друг друга! «Вы хорошие люди, и я вас всех люблю!..» В этом месте, я, пожалуй, лукавлю.
Я люблю далеко не всех. А '' всех'' – я скорее терплю, а не люблю. У нас же ''типа'' –
демократия. Я знаю, что вы не прочтёте всего этого. Вы ведь в первую очередь обращаете
внимание на то, фотогеничен ли автор, длинные ли у него ноги и волосы, натуральная ли грудь,
упругая ли кожа. А ещё так важно для вас иметь звучную фамилию и имя. Поэтому и пишу всё это,
будучи уверенной, что именно вы не прочтёте. И мне не жаль. Я не умею завидовать. А чему?..
Покажите мне то, без чего я прожить не смогла бы ни дня (кроме воды и хлеба, и Божьего света,
и тех, о ком молюсь день и ночь, поскольку это мой земной долг). «Когда вы стоите на моём пути
(…),  разве я обижу вас?..» - говорите вы словами классика… И перешагиваете через меня и таких,
как я, - именно, когда я стою на вашем сомнительном пути. Не ожидаю пощады. Но отступать
мне некуда и некогда. Я упираюсь в нерушимую стену, в Любовь. И терплю, насколько хватает сил.
Я знаю, что вы, вы и вы, и вот ещё вы – не читаете всего этого, считая это ниже своего достоинства.
И слава Богу. Благодарю вас за вашу чуткость.  Уже вечер. Стало быть, скоро долгая ночь.