Ленинградская визитка

Есть места, о которых пишут так много, что кажется, будто пишут по обязанности. Примерно так, по обязанности, сочиняют стихи и прозу «к дате» - дню рождения или смерти известного человека. Целый год, как говорится, в ум не берем, не поминаем, но подходит момент и, словно кукушка из часов: здравствуйте!

Так же по обязанности ходят в музей, особенно, в известный, скажем в Эрмитаж. Как вы были в Ленинграде и не были в Эрмитаже?! Как???!!! Никак. Совсем не был. Не был и все.

Очень много писали и пишут о Ленинграде. И как только не обзовут, с разной степенью фамильярности: Питер, Петербург, Ленинград. Некоторые даже Петроградом. Не знаю, как называть. Дело не в том, как напечатано на карте. Важно - как правильно, по духу.

Несколько ненужных слов добавлю и я. Сразу и категорически оговорившись: субъективно, неисчерпывающе, не обобщая, но зато не по обязанности и даже то, что сам, а не кто другой, почувствовал, увидел, запомнил, захотел рассказать.

Время творит чудеса: когда-то чуть не главный лагпункт империи сейчас – предмет гордости, нелепой похвальбы перед туристами. Забыто наглухо, забыто тщательно, сколько свай вбито в болотистый грунт, сколько тех, кто эти свои вбивал… Не важно все это, неважно…

Время перемалывает судьбы не только людей. Пел когда-то Александр Розенбаум и, может быть даже, верил в это сам: «День гудком зовет Кировский завод / Он дворцам твоим корень». Ну, о том, что произошло с заводами в нашей империи, не будем. Мы, как где-то у Шолом-Алейхема, спросим привычно: «Давайте лучше о хорошем. Что там насчет холеры в Одессе?» Одесса в данном случае – весь прочий мир, о котором испокон веков болит душа у советского человека… Эх! Я ж хотел сказать, у россиянина. Тут та же история, что с Санкт-Петербургом, Петроградом, Ленинградом и т.д. – не знаешь, как правильно называть себя и других. Граждане некой страны и гражданки. Как-то так. В чем нынче корень дворцов бывшего Ленинграда, не знаю. Точнее сказать, понятия не имею. В чем-то он есть, должен быть. Отмерли некоторые корешки, другие отросли. Дворцов немерено, сам видел. Нынче, правда, другие названия у дворцов – бизнес-парки, бизнес-центры, сити. В среднем – очень даже. Где красоты недостает, размерами берем. Размеры впечатляют.

Я был там пару раз и каждый раз - недолго, буквально по несколько дней. Но и эти немногие дни я не стремился жить «в пику» кому-то и, если не ездил в Петергоф, то – честно признаюсь – потому, что не хотел. Я не был на Невском. До сих пор не уверен, что именно мне именно там нужно было побывать. Я не был много, где, но это – полбеды. Беда, что в своей жизни я был слишком во многих местах, где лучше бы мне было не быть. Сожалею об этом, но уже поздно.

Район, где я жил, относился к городу. Это, пожалуй, имело смысл  помнить, чтобы знать, где живешь. Но, если бы город назывался иначе, едва ли я ощутил бы колоссальную разницу. Вкус города чувствуешь не всегда. Есть города, с которыми, мне кажется, я бы не ошибся. Мне знаком вкус Челябинска, я ни с чем не спутаю Первоуральск. Даже Тольятти, при всей эклектичности, своеобычен. Речь не об архитектуре. Есть нечто, аура, некий дух, присущий только этому месту. Там, где я жил в Ленинграде, я не ощутил этого духа. Город не при чем, дело во мне. Но я и пишу о своих личных отношениях с теми местами, где приходится бывать.

Город молча смотрел на меня, я - на него. Надеюсь, мы были благорасположены друг к другу, но, подозреваю, были при этом благоравнодушны. Я бы так и уехал - в таком благоравнодушии, не почувствовав и не услышав.

Еще перед поездкой (крайней, как некоторые выражаются) – вышло случайно – наткнулся на какие-то передачи в интернете. Говорили о петербуржской вежливости, как о визитной карточке города. У меня оскомина от таких передач, я им не верю.

За день или два до отъезда из Ленинграда (Петрограда, Петербурга- ? откуда-то оттуда) я пошел гулять и забрел в магазин. Сознаюсь, настроение было паршивое, и я купил в одном магазине столовый нож, а в другом -  коньяк, лимон и кое-что еще из средней закуски. Закроюсь в гостинице, - думал я, - предамся мировой скорби. Думая о вечном я не спеша брел по тенистой улице к гостинице, жалел себя и ругал весь мир. Я успел отойти метров сто пятьдесят от гастронома. Единственное, что мне мешало – назойливый женский крик: «Мужчина!, - взывал женский голос, - мужчина, остановитесь». Я шел и шел. На улице было много людей, незнакомый голос раздражал и не более того. Еще метров через пятьдесят я раздраженно оглянулся. За мной размахивая ножом, который я забыл в гастрономе, бежала кассирша. «Ну, наконец-то, - обрадовалась она, - а то я кричу, кричу».  Цена ножу – сто рублей. Цена поступку? Через две недели в сельском магазине покупатель, бывший передо мной, забыл на прилавке пачку вулканитовых дисков. Продавец спокойно констатировала: «Понадобятся, вспомнит и придет». Вот это и есть, наверное, штрихи на визитных карточках: на карточке города Ленинграда, на карточке станции Боровиха.

Шофер такси вез меня в аэропорт и хмуро спрашивал, спешу ли я. Спешу в меру, отвечал я ему. Мы попали в пробку. Водитель свернул на объездную, расстояние, в итоге, больше чуть не в полтора раза. Он гнал, и мы успели к регистрации. Я расплачивался по квитанции, но предложил больше – ведь проехали фактически больше. Он брюзгливо отказался: при чем здесь вы, пробка местная, не ваша.
Тоже штрих на визитке.

И сломанный телефон в номере гостиницы, который работает через полчаса после того, как обратишься, по этому поводу, на ресепшн. И то, как с тобой говорят: везде – в гостинице, на улицах, в магазинах, в такси. Все вместе формирует пусть не портрет - визитную карточку. Хотя, вполне возможно, это - не правило, это - исключение. "В Ленинграде городе у Пяти Углов получил по морде Саня Соколов...". Не знаю. Мне, наверное, повезло, я не получил.

- И все же почему ты не поехал в Эрмитаж, в Петергоф, хотя бы на Невский?
- А для чего мне туда ехать? Те, кто это построил, уже убиты.
- Но как же корень дворцов?
- Я был на почти отмершем корешке – бывшем Ленинградском карбюраторном заводе. Сейчас он называется иначе, да, собственно, это уже и не он. Я назвал там фамилию человека, одного из творцов истории того - карбюраторного - завода. Человек, с которым я говорил, эту фамилию не слышал. Наверное, исключение. Я не мог не побывать там: командировочное задание. Но лучше бы мне там не быть. Когда в природе что-то умирает, приходит срок, вырастает новое. То, что выросло на костях советских заводов, в большинстве своем, ужасно. Может быть, нужно время, нужно, чтобы и это тоже умерло, и вот тогда… Может быть, но не доживу.

Есть у некоторых любителей визиток странность: ляпают золотом рамку или уголок. Чтобы не ляпнуть также на визитку города, заметим и, как сможем, деликатно отвернемся от ужасной фигуры Петра в аэропорту. Может быть, это месть потомков строителей Эрмитажа, Петергофа, Невского. Вышло самоубийственно.

Так что, город, как город. Для кого-то родной и единственный, и слава Богу. Кому-то и Москва в радость. Неплохой город. Небо там хорошее, и чайки белые. Но, наверное, это и еще где-нибудь есть.

Никого не хотел обидеть. Сразу предупреждал: субъективно, неисчерпывающе, не обобщая, но зато не по обязанности и даже то, что сам, а не кто другой, почувствовал, увидел, запомнил, захотел рассказать.


фото - автора.