Дед

С Мишкой мы познакомились в Техническом училище, оно до сих пор существует в Вильнюсе, а ведь прошло уже почти полвека. Я там скрывался от Советской Армии (в которую в итоге всётаки попал), чтобы опять, на следующий год, поступить в институт, из котрого я незадолго до этого вылетел по собственной дурости. А Мишка оказался там по той же причине, но с другой целью – что бы не попасть в эту самую Непобедимую и Легендарную пред эмиграцией, которая должна была вот-вот состояться. К моему удивлению в нашей группе далеко не все были из Вильнюса и вообще из Литвы. Было даже несколько девочек из Среднеазиатских Республик. Как я потом узнал, там чтоб поступить даже в такое непристижное заведение и то надо было давать взятку. И видать немалую, раз дешевле было ехать за тысячи километров и снимать жильё. Мишка тоже был не местный, а из небольшого Белорусского городка. Наша специальность называлась «Чертёжник-конструктор». С Мишкой мы быстро подружились, а поскольку мы с ним и так прекрасно разбирались в черчении, то учёбой почти не занимались, а больше бродили по городу, бегали за девчёнками, пили пиво и ни в чём себе не отказывали, насколько нам позволяли наши жалкие финансы. К тому же все предметы кроме черчения наши преподаватели вели без энтузиазма, а преподаватель экономики, дама бальзаковского возраста, почти на каждом уроке, беззастенчиво отсылала нас с Мишкой и ещё двоих парней погулять по городу, чтобы в наше отсутствие вдоволь пошушукаться с оставшимися двадцатью девчёнками о нелёгкой женской доле.               
Мишка жил у своего родного деда и иногда мне про него рассказывал всякие забавные истории. Восновном про его буйный и гордый нрав, и про то, как он служил в Красной Кавалерии в годы Гражданской Войны. Ведь это было начало семидесятых и ещё не все участники тех, знаменательных событий, отправились в мир иной.               
Однажды у нас сорвались какие-то посиделки с девочками, а припасённое вино и кое-какая закуска остались без применения.               
А пошли к нам! Предложил Мишка.               
Я тебя с Дедом познакомлю, байки его послушаем.               
Я сразу согласился, мне уже давно хотелось посмотреть на эту загадочную личность.                Мишкин  дед жил один, а теперь вот с Мишкой в двухкомнатной квартире в новостройке, он оказался крепко сбитым старичком небольшого роста, с грубыми, но выразительными чертами лица с почти ещё чёрными усами и горящим взором. Таким обычно в очередях не грубят. Жесткость характера чувствовалась во всём. Наверное в молодости он был похож на Мишку, красавца с яркоголубыми глазами и черными как вороново крыло, чуть вьющимися, пышными волосами.               
В 1915, когда Деда забрали из родного местечка на войну, его, несмотря на еврейское происхождение, определи в кавалерию, поскольку он до Войны работал возчиком и к лошадям ему было не привыкать. И вот, провоевав всю Первую Мировую он в итоге оказался в Красной Армии и в её рядах ещё и в Гражданской войне поучаствовал.               
Придя к Мишке домой, мы быстро разложили все наши скромные припасы и позвали деда.
Только ты ему много, не наливай, шепнул мне Мишка. Оценивающе взглянув на меня, дед без всякого стеснения протянул свой стакан. Долго ждать не пришлось, дешёвое, сделаное непонятно из чего, советское вино, быстро развязало ему язык. После нескольких общих фраз о том, о сём, я завёл разговор о своём деде, который тоже прошёл в начале двадцатого века путь от вольноопределяющегося Царской Армии до медика Армии Красной. Кстати, отец утверждал, что мой дед служил в Чапаевской дивизии, и возможно именно он стал прототипом персонажа «клистирной трубки» из знаменитого фильма о Василии Ивановиче. Для затравки я рассказал Мишке с Дедом историю, о том как в конце 20-х по воспоминаниям отца, мой дед служил начальником аптечного склада где-то в Средней Азии и на их кишлак напали басмачи. Мой дед уложил на пол своего саманного домика отца, тогда ещё семилетнего мальчонку, и бабушку и стал обстреливать басмачей из ручного пулемёта через окно. Так, постепенно я вывел Мишкиного Деда на тему Гражданской Войны. Вскоре Дед разговорился.                Много интересного узнал я в тот вечер.                Посидев часа полтора с нами, Дед пошёл спать, а мы с Мишкой допили «бормотуху», или как у нас в Вильнюсе назывался этот «благородный» напиток, «чернила», и я поехал домой. Теперь, за давностью лет, да ещё, видимо, из-за «замечательных» свойств, вышеупомянутого напитка, многое стерлось из памяти, но одна история меня буквально потрясла.               
В двадцатом, начал Дед после очередного глотка «чернил», наш полк проходил через моё родное местечко, командир объявил привал на двое суток. Я конечно сразу к комроты, мол вот родня моя вся тут, три года не виделись, ну он меня и отпустил на полдня. Прихожу я, значит, на свою улицу, глядь, а хата моя заколоченная стоит – я к соседям, что да как. А они мне и говорят, вот мол в прошлом годе, когда тут поляки стояли, погром был, много ваших побили, и твоих стариков тоже, а сестру сперва ещё и ссильничали. Я значит спрашиваю, тут лицо деда заметно посуровело, а глаза потемнели, а кто это сделал, поляки чёли?                Да нет, говорят, всё больше наши, местные старались.               
А моих то кто, знаете? 
Как не знать! Братья Здановичи это, своими глазами видели. Ну я этих двух поцев с детства знал, через три дома от нас жили – те ещё сволочи. Ну карабин кавалерийский при мне был, да и наган трофейный тоже имелся, так я сразу к ним и пошёл, захожу во двор, а там жинка старшого ковёр персидский, что у нас в горнице лежал, выбивает. Глянула она на меня, всё сразу поняла, да как завизжит, прям как свинья резанная. Тут братья из дому повыскакивали, дураки....А мне того только и надо, я карабин с плеча хвать, (руки Деда в этот момент непроизвольно передёрнули несуществующий затвор) и старшого хлоп!. Младший на колени бухнулся.
Прости, плачет, бес попутал, проси что хошь, только не убивай!
А мне что, я и второго, хлоп!  Тут матка ихняя выбегает и давай причитать, а потом на меня кинулась. Так я и её, хлоп! Я бы и жёнок пострелял, так они вовремя убёгли. И Дед протянул стакан за очередной порцией «чернил».
Это была моя единственная встреча с Мишкиным  Дедом.  Мишка со всем семейством, включая Деда вскоре уехал на далёкую Историческую Родину. А  двадцать лет спустя мы встретились с ним в Израиле. Он стал, как и планировал архитектором, купил квартиру, машину и обзавёлся семьёй, а Дед покоится на кладбище неподалёку от Назарета.                Да, да, неподалёку от того самого Назарета, откуда родом Христос.
                2018.