Реанимация

РЕАНИМАЦИЯ
-Михаил Константинович, вы меня слышите? Вы меня слышите?
Слышу, толку то.
-Если слышите – моргните!
Судорожно стараюсь моргнуть. Видимо получилось, ушел. Судя по голосу, это был Карлсон. Дежурный хирург из нашего отделения. Маленький, круглый, черные усики. Имеет привычку забежать в палату, молча покрутить головой и убежать. Однажды после такого посещения сосед Володя спросил
-А это что за Карлсон?
Так и прицепилось. Крутой мужик. Старая школа. Все уважают.
Кроме моргания, пока особо ничего не получается. Кончики пальцев можно сгибать и разгибать. Если не сгибать, то они начинают сами, неприятно. Теперь можно кистями и ступнями вправо влево. И головой. Глаза не открыть до конца, только узкие щелочки. Потом все тело начинает конвульсивно дергаться. В животе очень больно. Если не шевелится, то трясется само по себе. Если шевелиться тоже, но как будто контролируешь. Руки привязаны. Правая туго, левую можно положить на живот, так полегче. Потом начало всего трясти и подбрасывать. Контролировать не получается, плюнул. С пол час покалбасило и пошло на спад, хуже всего живот, прям режет. Наконец смог открывать глаза. Справа монитор отсчитывает мой пульс. Из носа трубки, очень неудобно. Наконец кто-то подошел. Женщина, одета по домашнему. Потом увидел, что в реанимации половина персонала ходит по домашнему. Хочется верить, что это такой психологический ход. Удачный.
-Ну что проснулся? Сам сможешь дышать?
Откуда ж я знаю? Наклонилась, вынула у меня большую штуку изо рта.
-Плюй теперь все!
Легко сказать. Плевать лежа на спине. Понимаю, что все это время вместе со мной что-то дышало, а теперь перестало. Ничего, получается. Запихала слюноотсос, рвотный рефлекс.
-Ничего во рту больше нет?
-Есть, справа, за зубами.
Мычу-шепчу. Посмотрела. Ушла, позвала Карлсона. Одна из трубок завернулась во рту. Трубки пришиты к носу. Отрезал нитки, подергал туда сюда, вроде все встало. Пришил обратно. Прямо к мозгу.
-Небольшой пирсинг, потерпи. Вот теперь все, отдыхай.
-Сколько времени?
-Девять часов.
Скосил глаза на окно, вроде сумрак, значит вечер.
В горле саднит, трубки мешают, головой крутить невозможно. Но вроде колотить перестало и если полностью расслабиться, то почти ничего не болит. И тут пришел первый спазм. Пресс судорожно напрягся, резкая боль. Только бы швы не разошлись! Спазмы повторялись с разной частотой. От раз в пять минут, до два три в час. Спать невозможно. Уже начинаешь проваливаться, и вдруг на тебе. При спазмах хрипло ору. Никто не подходит.

Время здесь тянется очень долго. Ночью развязали руки, убедившись в моей вменяемости. Пару раз орал мой монитор, мол остановка дыхания. Подходила женщина в домашнем.
-Что-то не так? Спрашиваю
-Да вот, пишет вы не дышите. Но вы же дышите?
-Да.
-Ну вот, я ее отключила.
 Под утро вкололи обезболивающее и спазмы дали мне поспать. Утром сменился персонал и стали всех перестилать. Две веселые девчонки катали меня с боку на бок, ловко меняя простыню. В ответ на движения сразу спазмы. За окном светло, на отделении движуха. Спросил сколько времени. 7 часов. Думал часов 12.
Слева лежит бабка, долго приходит в себя. Все время просит пить. У нее тоже операция на желудок и пить нельзя. Но сестры дают по чуть-чуть. Так она хитрая, ловит новую сестру, и та тоже дает чуть-чуть. Иногда другая видит и начинает ругаться.
-Ну что вам жалко? Я упьюсь и все.
Монитор сзади периодически начинает мелодично тренькать. Уже знаю, что это перестает поступать ледокаин в спинной катетер. Начал свое треньканье отличать от других. Нас здесь 12 человек, тренькает почти постоянно где-то. Из меня торчит 7 трубок. В животе справа и слева по дренажу. К ним приделано по пакету.  Две из носа. Это желудочные зонды. Подключичка для капельниц. В спину ледокаин. Мочевой катетер. К нему тоже мешок. Мешки утром и вечером сливают, записывают сколько. Вскоре после смены белья с мочевой какие-то проблемы. Позвал сестер, те оперативно подстелили впитывающую простынку.
-Сейчас я вам катетер поправлю
А! О! УФ! Нет! О! Вот это да!
-Сейчас только лейкопластырем примотаю, чтоб не отваливался.
Мимо проходит другая сестра. Глаза округлились.
-Ты чо без перчаток?
-Да вот, лейкопластырь приматывала.
Потом был утренний обход. Начальник отделения, за ним свита с кучей папок и бумажек. У каждой койки останавливаются, окружают со всех сторон, все докладывают, каждый по своей части. Решают сколько еще держать. Впечатляет. Потом приходил мой хирург Михал Саныч. Только ткнул мне в живот, меня подбрасывает, ору, хватаюсь руками за живот. Похоже не очень поверил в спазмы, решил, что я такой чувствительный. Жене потом так и сказал – капризничает. Потом приходила сестра на перевязку. Тот же эффект – подбрасывает, ору, хватаюсь руками. Тетка шарахнулась- что это? Извиняюсь, объясняю про спазмы, говорю, что не могу контролировать. Ну тогда руки контролируйте. Вытягиваю руки, хватаюсь за одеяло, получается.
Потом пришла толстая тетка в очках и стала с остервенением сдирать с меня провода, идущие к монитору. Путаясь и спотыкаясь об мои трубки, матерясь при этом, бегала вокруг койки. Я хватал трубки одну за другой, чтоб не сильно дергала. Проходящая мимо женщина поинтересовалась, что это она делает.
-У меня монитора ни одного нет!
Прошипела в ответ, собрала все в кучу и умчалась. Та, что спрашивала, вздохнула и зашла в небольшое помещение почти напротив моей койки. Принесла оттуда с монитор и кучу проводов. Теперь еще одна поинтересовалась, что это она делает.
-Да вот, монитор собираю из остатков.
Быстренько все собрала, и пошла дальше по своим делам.
Бабка слева в себя приходит с трудом. Руки так и привязаны, иначе все трубки поотрывает. Постоянно просит попить и негодует, что не дают. Всем уже надоело ей объяснять, просто проходят мимо. Странно, но мне пить не хочется. Наверно хватает капельниц. Капают что-то постоянно, поллитровыми банками. На губах правда корки, но постепенно сходят.
На отделение постоянно прорываются посторонние. Их гоняют, иногда с боем. Вот сестра увещевает кого-то невидимого:
-Никого нет, все реанимируют! Ну как я вам позову, реанимируют все!
Действительно, справа за стенкой какая то движуха, весь персонал там. Чувствуется напряжение. Вдруг длинный зуммер и сирена на все отделение. Похоже нет пульса. Все расходятся. Обрывки фраз.
-Да, неудачно получилось.
-Она у нас в сознании была!
-Да она с нового года бухала, месяц как перестала.
-Пила бы дальше себе.
К вечеру спазмы опять разошлись. Тетки посовещались, что-то укололи. Спросил что.
-Обезболивающее
-А может спазмолитик какой?
-А вы думаете мы что делаем? Спазмолитик и есть обезболивающее.
-Девушка я лесоруб, делайте скидку. Я не в теме.
Улыбнулась, объяснила. Посетовала, что действие укола все уменьшается. Хватает на час с небольшим, потом постепенно нарастают снова. Но ночью вдруг отпустило, я вполне сносно поспал до утра.
После утреннего обхода меня решили переводить обратно на первую хирургию. Пришли сестры, вынули катетер из позвоночника. Сняли капельницы, слили все мешки, записали объемы. С отделения за мной прислали Штепселя и Торопуньку. Два практиканта, один длинный и худой, другой маленький и круглый. Ходят парой. Помогают сестрам в течении дня. Штепсель, в первый же день ставил мне капельницу. Возгласом – Кажется попал! – всех сразил. Я тогда высказался сестре, больше их к постановке капельниц не допускали. Приятно увидеть знакомые, почти родные лица. Кое как перегрузили меня на каталку, даже ни одну трубку не оторвали. И затарахтели по кафельным коридорам. Лифт, снова коридор. И вот дома, 6я палата, знакомые соседи, жена встречает, общее оживление. Как все таки здесь хорошо!