Зазеркалье

Это как у Пушкина: «Я ль на свете всех милее, всех прекрасней и белее?». Нет, правда. Есть, есть на белом свете нечто самое милое, самое прекрасное, самое белое. Знаете, что? Новогоднее утро. Да, да. Утро Нового года…

Что? Саркастическая улыбка? Ах вот вы о чём подумали… Ну что вы, нельзя же в Новогоднюю ночь напиваться! Иначе пропустите самое-самое. Вспомните-ка, может быть, у вас в детстве тоже было такое. Встаёшь пораньше, идёшь на кухню, пьёшь крепкий душистый цейлонский чай, заедаешь его шоколадными конфетами (и никаких салатов!), смотришь мультики, выходишь на улицу и – вот оно. Настоящая белая сказка, пришествие обыкновенного чуда.

… Мы жили тогда в городе и Новый год встречали в нашей квартире на улице Исакова. Но первого января всегда отправлялись на ту сторону реки, в Новую деревню, к родителям отца. Ведь это день его рождения. Там, только там был настоящий праздник, настоящий Новый год, к которому стремилось моё сердце.

Закончены долгие сборы, и вот, на полустёршейся ленте моей памяти я обнаруживаю себя подходящим к автобусной остановке на городской площади. Почему же мы тогда пришли на площадь, а не на ближайшую к нам остановку? А, наверное, нужно было по ходу заглянуть в магазины. Площадь в этот час пустынна, спят загулявшие подпорожцы, и только под ногами хрустят взорванные хлопушки и сгоревшие бенгальские свечи. Бесконечным рефреном, памятью о новогодней ночи звенят в моих ушах нежнейшие колокольчики мелодии Таривердиева из «Иронии судьбы»…

Вижу автобус № 7, новенький жёлтый «Икарус», он радостно везёт нас, жителей квартиры с тем же номером, к просторному карельскому дому на берегу Свири. А там – снежное раздолье, долгое застолье и озорное детское разгулье по улочкам Новой деревни и закоулкам Ольховца.

Невзрачная маленькая ёлочка отражается всеми своими старыми-престарыми игрушками в высоком зеркале трюмо. И не поймёшь сразу – где настоящая ёлка, а где её отражение. А за ней праздничный стол. Или отражение стола? Смотришь на ёлку и чувствуешь хвойный запах знакомого ближнего леса, в котором ломали веники и собирали с дедом волнушки. Эта новогодняя красавица гораздо меньше той, что стоит в городской квартире и наряд её куда как скромнее, но вид интереснее и заманчивее. Может быть оттого, что есть у неё зазеркальный двойник?

Вот ко мне сзади пытается подкрасться с отнюдь не мирными целями сестрёнка Анька, но – в зеркале-то всё видно. Фокус не удался! Анька ловко увёртывается от заслуженного щелбана и шепчет с придыханием: «Сейчас подарки будут раздавать. Пошли, подготовим наш номер». Это такое хитрое ежегодное действо. «Раздача слонов» детишкам происходит только после того, как оные покажут взрослым свои артистические таланты. Я давно выучил стишок, но Аня настроена показывать фокусы и хочет, чтобы я ей ассистировал. Неохотно отворачиваюсь от зеркала, в котором за кажущейся ёлкой отражается суетящаяся у стола тётя Люся, и иду постигать секреты иллюзионизма.

Представление с бумажным кульком и исчезающими на глазах у почтенной публики бусами хорошо продумано и тщательно отрепетировано. Оно намного забавнее, чем прошлогодний номер, когда Анька, путаясь в мамином платье, изображала Анну Герман, плача в деревянную толкушку: «Красивая и смелая дорогу перешла-а-а».

Теперь до показательного выступления ещё есть время и мы с братом воровато пробираемся мимо накрываемого стола к уличной двери. Только бы не попасться на глаза маме, а то придётся надевать шарфы и рукавицы!

В большой комнате отец включил телевизор. Старенький чёрно-белый ящик, прогнав по экрану безобразные полосы и получив за это кулаком по башке, порадовал-таки народ новой художественной картиной «Обыкновенное чудо». Но скачущий по экрану худосочный ковбой Абдулов не воодушевляет спешащих на подвиги братьев. Успешно миновав все опасности, вырываемся на оперативный простор.

Чем заниматься зимой на деревенской улице? Это даже не вопрос. Снег! Горы обжигающего руки, восхитительного, отлично лепящегося снега. На ногах высокие валенки, так что замёрзнем мы не скоро. Прошлой зимой мы лепили однорогого циклопа из фильма «Седьмое путешествие Синдбада». Я-то сам только катал снежки, а всю скульптурную обработку, конечно, взял на себя брат. Как-никак, он учится в художественной школе. Циклоп вышел отличный, настоящий монстр. Жаль только – простоял недолго. Случилась оттепель и, навестив своё творение через неделю, мы вместо монстра «Тысячи и одной ночи» нашли жалкое скрюченное существо, отдалённо напоминающее гнома из сказок братьев Гримм.

Предлагаю слепить Кощея Бессмертного, но брат, оказывается, уже давно вынашивает планы строительства грандиозного снежного лабиринта. Он достаёт из кармана вычерченный на тетрадном листке план и, проваливаясь по пояс в глубоком снегу, намечает на поле за огородами контуры такого сооружения, какому позавидовал бы сам Минотавр.

Но только мы собрались катать снежки для стен лабиринта, как нас зовут в дом. Наступило время блеснуть своими дарованиями и получить заслуженную награду. В доме тепло, под ногами поют половицы, пляшет огонь в печи, стол красуется белой скатертью и благоухает пирогами. Бабушка Аня колдует над сахарными «розочками», сестрица Анька с важным видом помогает ей, тайком сглатывая слюну.

А на экране телевизора тем временем весело дурачится совсем не похожий на короля Евгений Леонов, а странный волшебник, стоя рядом с нарисованным на стене огромным котом со страшными глазами, что-то мрачно ворожит под непонятную колдовскую песню: «… Из миража, из ничего, из сумасбродства моего, вдруг возникает чей-то лик и обретает плоть и кровь, и смех, и страсть…»

Бабушка и мама неодобрительно кривят губы, им не нравится кино, но папа авторитетно объясняет им, что Марк Захаров, мол, сейчас самый модный московский режиссёр. Он, мол, всегда отмочит что-нибудь эдакое.

Не увлечённые новым фильмом взрослые с удовольствием обращают свои взоры на детей, и наше самодеятельное представление проходит «на ура». Дедушка и бабушка, папы и мамы поощрительно взирают на своих отпрысков, таких талантливых, таких смышлёных. Тут уж ничего не скажешь, с детьми им крупно повезло.

Расчувствовавшаяся тётя Люся, решив тряхнуть стариной, нараспев читает «Мцыри», то звонко выкрикивая отдельные фразы, то переходя на таинственный шёпот. По-моему, читала она превосходно, хоть сладких подарков ей и не досталось.

Детский концерт плавно перетекает в застолье. Поднимается первый тост за именинника, за моего папу, а также и за отсутствующую тётю Надю. Ведь их, брата и сестру, угораздило родится в один день, хоть и в разные годы. Да ещё первого января!

Кипит Новогодний праздник, спорят мужчины, щебечут женщины, фрейлины и придворные на голубом экране водят магические хороводы. Не добрый и как будто не злой чародей заклинает изображение дракона, горящим взглядом пронзая зрителей. Под шумок мы с братом ускользаем из дома к своему лабиринту.

Но короток зимний день. Уже не блестит солнце в снежном поле. Первые признаки надвигающихся сумерек до неузнаваемости изменили место гигантской стройки века. С первозданным детским рвением бросаемся мы катать снежки. Растут, медленно, но верно растут глухие стены. Уж давно одежды наши напитались наружной и внутренней влагой. Давно намокли носки от набившегося в валенки снега. Не чувствуют холода строители, не знают и усталости. Протянулись в разные стороны замысловатые изгибы постройки. Как спрут свои щупальца раскинул свои стены лабиринт.

Всё темнее становится в поле, всё неуютней и страшнее. Нет здесь фонарей, как в городе, и вот уже завыла на ущербную луну соседская собака. Угар творчества рассеивается, мы с сомнением глядим на дела рук своих и… Трясясь от озноба и страха, бежим домой. Не сделана ещё и половина, но нет у нас больше охоты продолжать. Потом, потом. Может быть.

А дома всё то же печное тепло, но праздник уже угасает. Устали и не спорят больше мужчины, позёвывают женщины и только артисты продолжают кривляться в своём бесконечном фильме. Согревшиеся и сонные мы начинаем клевать носом под колыбельную телевизора: «Конечно, ужасно, нелепо, бессмысленно. Ах, как бы начало вернуть?». Тяжелеют и слипаются веки, а перед глазами – снег, снег и стены лабиринта. И вот уже фрейлины и придворные, зыбко колеблясь под огненным взором волшебника (или злого колдуна?), сходят с экрана и шествуют мимо нашего стола к зеркалу на трюмо. Они приглашающе кивают головами, зовут с собою в Зазеркалье. «Неделя, другая и мы успокоимся. Что было, то было. Прошло…», - гаснут голоса за ветвями отражения Новогодней ёлки. Заворожённые, зачарованные, задремавшие исчезают в зеркале тётя Люся, дедушка, бабушка… Исчезает и дом, растворяется в коридорах зеркального лабиринта.

- Какой лабиринт? О чём это я?
- Успокойся, это всего лишь сон. Просто сон… Спи.

2017 г.