Игра в любовь

Каждый легочный пузырек наполнился чем-то сладким. Он уткнулся носом в ее пурпурные, изрядно выцвевшие волосы и глубоко вдохнул. Чтоб выдохнуть не хватало сил, не хватало смелости, не было никакого желания расставаться с этим волшебством. Каждая волосинка, словно канат, связывала, скручивала морскими узлами и бросала в самый темный трюм ее души.

Там страшно. Кромешная мгла кралась на цыпочках и раскрывая свои самые чистые глаза резко набрасывалась и укутывала пледом сотканным из ниточек тьмы. Она распускала свои холодные языки и касалась ими самой глубины сердца, черной дырой высасывая все человечное, все теплое.

Словно снежная королева она крошила вечность изо льда и бейсбольной битой загоняла осколки в хрупкое дно души. Каждая вена, артерия, аорта и что-там еще промерзали, покрывались кроваво-красным морозным узором и безмолвно рассыпались не то от ее магии, не то от -116 градуса по Фаренгейту ее любви.

А он не чувствовал как очень скоро исчезнет, превратится в пепел, звездную пыль и разлетится по сторонам планеты осколками мая, эхом июля, как вдребезги разобьется подобно хрустальной вазе летящей из какого-то окна 9-ти этажки, как станет лишь отзвуком ее прошлого и больше никогда не обретет счастья.

Растворяясь в бездне, извиваясь и уворачиваясь от демонов, что обитали там, борясь со всеми ветрами земли, мифическими существами созданными в этом пространстве — он будто бессмертный бог шел вперед к замкнутым дверям рая.

Он думал, что там греческие амфоры наполнены нежностью, а перины состоят из согласия и доброты, он верил что все ненастья можно пройти вдвоем: и в горе и в радости, пока….

Сломав все шпаги и катаны, изрубив тентакли чудовищ, взломав замки самых искусных мастеров он и сам стал чудовищем — белым призраком в ее кромешной тьме.. Ибо пока Смерть не разлучит. Не стоило ему играть с ней любовь.