Милан Кундера Русский Текст в Романе ЛГБ

Милан Кундера Русский Текст в Романе Невыносимая Легкость Бытия
Содержание
Введение:
1.Актуальность
1.2. Цели и задачи
1.3.Особенности романа
1.4.Обоснование выбора темы
Основная часть:
Глава 2.1. Эмиграция
Глава 2.2. Русский текст в романе «Невыносимая легкость бытия»
Глава 2.3. «Анна Каренина» как прецедентный текст 
Заключение
Введение
КУНДЕРА, МИЛАН (Kundera, Milan) (р. 1929), чешский писатель, поэт и драматург. Родился 1 апреля в городе Брно в Чехословакии, в семье известного пианиста и музыковеда Людвика Кундеры, ученика композитора Леоша Яначека. С детства учился игре на фортепиано у своего отца, позднее также изучал музыкальную композицию. В юности подрабатывал чернорабочим и играл джаз. В 1948 закончил гимназию в Брно, после чего отправился в Прагу поступать в Карлов университет. Проучившись два семестра на философском факультете по специальности литературоведение и эстетика, перешел на факультет кино и телевидения Пражской Академии Изящных Искусств, где изучал сначала режиссуру, а потом сценаристику. Закончив Академию в 1952, стал там преподавать мировую литературу, сначала в должности ассистента, а с 1964 – доцентом. Поскольку в раннем возрасте Кундере пришлось пережить нацистскую оккупацию, в нем довольно рано проснулось политическое сознание. Естественной реакцией было вступление в коммунистическую партию в 1948, поскольку после победы над фашизмом коммунисты многим европейцам представлялись спасителями. Однако в 1950 Кундера был исключен из партии за «противопартийную деятельность» и «ошибочные взгляды». В 1956, после начала «оттепели» в советском союзе, Кундеру восстановили в партии, но в 1970 он был вновь исключен за участие в «пражской весне» 1968. Сам Кундера делит свое творчество на два этапа: период незрелости, когда он подчинялся партийным ограничениям в области литературы (от этой части своего творчества дистанцируется и запрещает публиковать произведения этого периода), и на период своих лучших произведений. «Невыносимая легкость бытия» - самый знаменитый роман Милана Кундеры. Это книга о любви и непростых человеческих отношениях, о трагическом периоде истории имеет глубокую философскую основу . Автор пишет о непримиримой двойственности тела и души, о лабиринте возможностей, по которому блуждают герои, проживая свою единственную жизнь. Роман, по Кундере, маленький, обязательно неспешный шажок к адекватной оценке реальности, ведущий к гармонии и счастью». Для самого Кундеры роман – нечто большее, чем просто художественное произведение, для него это и психология, и философия, и музыка, и религия, и быт, сведеные воедино и тесно переплетающиеся. Роман, по Кундере, воплощает в себе «дух сложности», «мудрость сомнения». И несомненно нельзя не упомянуть о месте иронии в творчестве Кундеры, ведь он сам классифицирует этот прием как «смех дьявольский», ведущий к сомнению, пониманию, осознанию, открытию, и «смех ангельский», со всем соглашающийся, ленивый, ведущий к заблуждению и ошибке .

1. Актуальность
 Кундера один из наиболее полемичных и интересных авторов 20-го века, создавший очень противоречивые, но тем и притягательные образы. Многие исследователи прошлых лет обвиняли его в излишней сексуальной раскрепощенности его героев, в слишком откровенном эротизме, а и иногда и в отсутствии морали. Много десятилетий Кундера был недоступен для русского читателя, хотя в его романах  немало русского, а глубже – славянского. Несомненно то, что славянское происхождение и советская действительность натолкнули писателя на подробное и до жестокости честное изложение  известных, но  не всеми лично пережитых событий. Кундера, как и герой его романа Томаш, сам переживает эмиграцию, одиночество и отчужденност от родины. Многие считают, что «Невыносимая легкость бытия» некий политический манифест, сопротивление Кундеры власти, способ его личной политической борьбы, но это правда лишь отчасти, потому как сам Кундера утверждал, что его возмущение вызывало скорее поведение людей в Чехии, их слепое непротивление и внутреннее смирение. В 1988 американский режиссер Филипп Кауфман снял по этому роману одноименный фильм, что еще раз доказывает актуальность развиваемых в романе тем личной свободы и зависимости, силы и слабости, любви и страсти. Кундера яростно борется с культурой кича, посредством выведения на первый план внутренних переживаний, размышлений и рефлексии своих героев. Основная особенность романа заключается в глубоко современном сюжете, где явно прослеживаются все «острые углы» современности: упадок нравственности, сочетающийся с настоящими чувствами, отсутствие «кодекса чести», потеря жизненных ориентиров. Романы Кундеры привлекательны отсутствием в нем навязываемых истин, свободой мысли, открытостью. Кундера не уверен никогда и ни в чем, и в то же время обладает абсолютной цельностью как писатель.
 
1.2. Цели и задачи
Цель работы - выявить «русский текст» в структуре романа, обнаружить аллюзии и реминисценции, объяснить их функцию и значение.
1.3.Особенности романа
Интересующий нас в романе «русский текст» может рассматриваться как одна из особенностей произведения, (если говорить о русском и славянском у Кундеры) и как авторский прием, в обоих случаях значимость этого явления велика. Нельзя не упомянуть и о других особенностях произведения, которые, несомненно, связаны друг с другом образуя единое целое. Ведь нельзя не усмотреть модернистскую игру в смешении автором вечного и злободневного, древнего и современного, переплетение это настолько тесное, что главы изначально ничем не связанные с первого взгляда в звучании произведения сливаются в единую гармонию. В романе много философских размышлений, основанных по преимуществу на толковании легкости и тяжести в духе древнегреческого философа Парменида и идее Фридриха Ницше о вечном возвращении. В центре романа образ автора-рассказчика, который с большим юмором и иронией повествует о жизни своих героев, перемежая это повествование главами-рассуждениями, не лишенными философского смысла. При первом чтении романа связь между этими «двумя романами в одном» не кажется ясной, но по мере углубления в повествование перед читателем выстраивается сложный замысел цельного романа. В нем любой обычный эпизод из жизни осмыслен как проявление важных закономерностей, которые каждый человек пытается вывести на своем жизненном пути. В романах Кундеры много эротики. Некоторые рецензенты склонны усматривать в этом уступку массовому читателю. Сам же автор настаивает на том, что эротика является необходимой составляющей философского осмысления жизни. С такой постановкой вопроса солидарен уже упоминавшийся тонкий исследователь творчества Кундеры В. Хватик, который по поводу «Невыносимой легкости бытия» пишет: «Тема любви становится в творчестве Кундеры критическим зеркалом эпохи конца столетия, эпохи скепсиса и массового обмана, массовой манипуляции людьми и идеями ».
1.4.Обоснование выбора темы
Выбор мною темы исследования обоснован тем, что нет работ затрагивающих и раскрывающих тему значения русских реминисценций и аллюзий, и их функционирования в романе Милана Кундеры «Невыносимая легкость бытия» не найдено среди знаменитых исследовательских работ. Литература о Кундере в русских печатных изданиях не очень обширно представлена, именно по причине того, что Кундера долго являлся для нашей страны запрещенным писателем. Среди русской критической литературы и литературоведческих исследований, статей  и рецензий следует отметить работы С. Шерлаимовой «Философия жизни по Милану Кундере» . И наиболее известным чешским исследователе творчества Кундеры является В.Хватик, которого в своих статьях неоднократно цитирует С.Шерлаимова. Тема русского и славянского в романе «Невыносимая легкость бытия» затронута и освещена в ряду других доминантных  тем у знаменитого исследователя творчества Кундеры С.Шерлаимовой, но весьма незначительно, и скорее в свете философских тем у Кундеры, и в свете романной темы, раскрываемой самим Кундерой в его же исследовательском эссе «Искусство романа». Вот что пишет Шерлаимова: «Кундера – не соглашатель по своей натуре, считающий, что основная его функция, быть романистом. По его словам, роман – комплексное и наиболее полное исследования жизни человеческой души, знавший подсознательное до Фрейда, борьбу классов раньше Маркса, занимавшийся феноменологией раньше феноменологов» .
Основная часть
«Невыносимая легкость бытия»(1984 г.), как говорит сам автор «Роман - не является авторской исповедью, а является исследованием того, чем стала человеческая жизнь в той ловушке, в какую превратился мир». Русские реминисценции во многом так обширно привнесены в роман, что позволяют автору и героям выявить свою гражданскую позицию  и описать ситуацию, в которой оказалась их страна.
Нас же интересует непосредственно русский текст, представленный в романе  в виде аллюзий и реминисценций, уточним введенные нами термины являющиеся определяющими в исследовательской работе.
АЛЛЮЗИЯ (от франц. allusion - намек) - намек на общеизвестный литературный или исторический факт. Распространенной разновидностью аллюзии является намек на современные общественно-политические реалии в произведениях об историческом прошлом, аллюзии на литературные произведения называется реминисценцией. Понятие реминисценций напрямую связано с понятием модернистского интертекста. Интертекстуальность, термин, введенный в 1967 теоретиком постструктурализма Юлией Кристевой (р. 1941) для обозначения общего свойства текстов, выражающегося в наличии между ними связей, благодаря которым тексты (или их части) могут многими разнообразными способами явно или неявно ссылаться друг на друга. При том, что различные проявления интертекстуальности известны с незапамятных времен, возникновение соответствующих термина и теории именно в последней трети 20 в. представляется неслучайным. Значительно возросшая доступность произведений искусства и массовое образование, развитие средств массовой коммуникации и распространение массовой культуры (как бы к ней ни относиться) привели к очень сильной семиотизации человеческой жизни, к ощущению того, что, по выражению польского парадоксалиста Станислава Ежи Леца, "Обо всем уже сказано. К счастью, не обо всем подумано" (кстати, сама данная цитата в настоящем абзаце является одновременно и иллюстрацией его основного тезиса), и если уж удастся придумать что-то новое, то для самого утверждения новизны необходимо сопоставить новое содержание с тем, что уже было сказано; если же претензии на новизну нет, то использование для выражения некоторого содержания уже имеющейся формы сплошь и рядом становится престижным указанием на знакомство автора текста с культурно-семиотическим наследием, с "сокровищами семиосферы". Искусство, а с какого-то момента и повседневные семиотические процессы в 20 в. становятся в значительной степени "интертекстуальными" .
Глава 2.Эмиграция
В романе «Невыносимая легкость бытия» Кундера развивае Мотивы эмиграции   (закончен в 1972, впервые опубликован на французском языке в 1984), герои романа после августа 1968 уезжают в Швейцарию, но потом возвращаются в Чехословакию. Часто Кундеру ассоциировали с главным героем романа Томашем, но это сравнение несколько дилетантское и безосновательное, ведь сам писатель всегда утверждал за собой «Гоголевское» отношение к любви – то есть любовь-привычка. Как пишет об этом чешский исследователь В. Хватик  «Для Кундеры очень важна его славянская кровь и он всегда высоко ценил все русское. Это очевидно и из его частых обращений к русской художественной литературе, к русским именам и истории. Россия для Кундеры–синоним любви, любви не звериной, не страстной, (которая, по его словам, всегда была ему чужда) а любви тихой, смиренной, христианской». Самым простым объяснением того, для чего необходима такая скорпулезная, точная, детальная передача и описание обстановки в стране могло бы быть то, что автор хотел, как часто говорят выплакаться, понастальгировать, может быть в этом и заключается правда, но явно не вся. Многие даже могли бы интерпретировать все Кундеровские «русские танки, демонстрации, доносы, собрания», как желание автора очернить и уничтожить словами тот режим, из которого он выбрался, и который был так немилосерден к нему. Но нет, мы в нашем исследовании не будем отталкиваться от такой однозначной интерпретации и в своей точке зрения буде опираться на слова самого Милана Кундеры : «Режим, в котором сейчас пребывает Чехословакия – не одна лишь вина русских, но наше замутненное сознание ввергло нас скорее в то, в чем мы сейчас и вынуждены пребывать». Размышляя над романом, можно предположить, что отталкиваться во многом нужно как от сюжета, так и от названия романа. «Невыносимая легкость бытия» - есть в этом словосочетании что-то загадочно-философское и немного гнетущее, заставляющее взглянуть внутрь себя. Постепенно автор наталкивает нас на мысль о том, что именно дальнейшее раскрытие в романе темы легкости и тяжести бытия способно привести к правильному пониманию использования автором тех или иных художественных приемов. Кундера слишком сложен и противоречив, чтобы «плавать на поверхности», он любит докапываться до сути, как бы тяжела и страшна она не была. Но это движение к истине все же идет в рамках модернистской игры, приемов запутывания читателя, не всегда сразу показываемого правильного пути движения мысли. Итак, автор ведет на с путем сложным и запутанным, через жизни многих людей, которые обязательно каким-то образом связаны  друг с другом, даже, иногда, не будучи знакомыми. Ведет нас через странные и порой нелегкие для восприятия философские рассуждения, через очень откровенно и интересно описанные психологические переживания. Путь романа пролегает, как извилистая дорога, а мысль, к которой роман приводит в итоге,  достаточно проста - рай и ад – внутри нас, где бы мы ни жили, куда бы не переезжали, наши внутренние проблемы, вечные вопросы и страдания всегда остаются нерешенными внутри нас. Это очень странно, но  ничуть не удивляет, что так точно исторически очерченный и социально обрамленный роман, вызывает желание не посмотреть по сторонам и задуматься о прошлом и будущем страны, а заглянуть в очередной раз внутрь себя и пожалеть о том, что так сложно понять самых близких и важных людей, коими друг для друга являлись Томаш и Тереза.

2.1. Русский текст в романе
Каждое исторически обрамленное событие, которое с одной стороны мы можем понимать как аллюзию или реминисценцию одновременно является событием философски осмысленным. Теперь попытаемся обратиться к аллюзиям исторического характера и проследим их влияние на судьбы героев:
«…ее задержали и оставили на ночь в русской комендатуре. Ей угрожали расстрелом, однако как только отпустили, она снова вышла на улицы и продолжала отщелкивать пленку» .
«Руководители страны были вывезены русской армией как  преступники (стр. 37)»
«Чешские города были украшены тысячами нарисованных от руки плакатов  со смешными надписями, эпиграммами, стихами, карикатурами на Брежнева  и его армию, над которой все потешались, как над  балаганом простаков.  Однако ни одно торжество не может длиться вечно. Русские  принудили чешских государственных деятелей подписать в  Москве некое  компромиссное соглашение» .
«Дни, когда она фотографировала советских солдат  на  пражских  улицах и
лицом к  лицу встречалась с опасностью, были самыми прекрасными в ее  жизни.
Это  были единственные дни, когда телевизионный сериал ее  снов  оборвался и
ночи ее  стали счастливыми.  Русские  на своих танках принесли  ей  душевное
равновесие» .
«Несколько раз он звонил в Женеву Сабине. Ей повезло: выставка ее картин
открылась  за неделю  до русского  вторжения, так  что швейцарские меценаты,
увлеченные волной симпатии к маленькой стране, раскупили все ее работы.
- Благодаря  русским  я разбогатела, - смеялась  Сабина в  трубку» .
«Все тонны стали  русских танков не  шли с  ней в сравнение. Нет ничего более  тяжкого,  чем сочувствие. Даже собственная боль не столь  тяжела, как боль сочувствия  к кому-то, боль за кого-то,  ради кого-то,  боль,  многажды помноженная фантазией, продолженная сотней отголосков» .
«С первого дня оккупации русские военные самолеты летали над Прагой ночи
напролет. Томаш от этого звука отвык и не мог уснуть» .

«…Русское вторжение  было  не  только  трагедией,  но и пиршеством  ненависти,  полным удивительной (и ни для кого теперь не объяснимой) эйфории».
«Сабину отец посылал  сначала в  церковь, а затем сам же со страху заставил ее вступить в
коммунистический Союз молодежи.
Маршируя  в  колонне  на Первое мая, она не умела держать шаг, и шедшая
следом девушка прикрикивала на нее  и нарочно наступала ей на пятки. Когда в
колонне  пели песни, она никогда не  знала слов и  лишь беззвучно  открывала
рот. Но студентки, заметив это, нажаловались на нее.  Смолоду она ненавидела
любые демонстрации» .

«Уже  ранним утром первого мая всем  полагалось  отправляться на  место  сбора  демонстрантов. А  чтобы никому не повадно было отлынивать, студенты-активисты прочесывали опустевшее здание.  Поэтому  Сабина  пряталась в  туалете,  и лишь  когда все  уходили, пробиралась в  свою  комнату. Наступала  такая  тишина,  о  какой  она и  не
мечтала. Только  издали доносилась  походная музыка.  Ей  казалось, что  она
прячется в раковине, а издали шумит море враждебного мира.      Спустя  год,  другой,  после того  как  покинула Чехию,  она по  чистой случайности  оказалась  в  Париже как раз в годовщину русского вторжения» .
«Выходит,  ты не хочешь бороться против оккупации твоей  родины?"
Ей хотелось сказать им, что за коммунизмом, фашизмом, за всеми оккупациями и
вторжениями скрывается самое основное и всеобъемлющее зло; образом этого зла
для  нее навсегда стала марширующая демонстрация людей,  вскидывающих руки и
выкрикивающих в унисон  одинаковые слоги» .
«Слова "тюрьма",  "преследование", "запрещенные книги", "оккупация", "танки  на улицах"  для нее отвратительны, без  малейшего  следа  романтики»
«Томаш снова указал на гостиницу. И все-таки что-то изменилось! Когда-то
она называлась "Гранд", теперь на  ней была надпись "Байкал". На углу здания
была табличка:  Московская  площадь. Затем  они  прошлись  по  всем знакомым
улицам, просматривая их  новые названия: Сталинградская улица, Ленинградская
улица,  Ростовская  улица.  Новосибирская  улица,  Киевская  улица. Одесская
улица;  были  там санаторий  "Чайковский", санаторий  "Толстой" и  санаторий
"Римский-Корсаков";  были там отель  "Суворов",  кинотеатр  "Горький" и кафе
"Пушкин". Все названия были взяты из русской географии или русской истории» .
«После  русского  вторжения  все они были  выброшены  с работы  и
сделались  мойщиками   окон,  сторожами  автостоянок,   ночными   вахтерами,
истопниками  общественных  зданий  и  в  лучшем  случае,  не  без протекции,
таксистами» .
«За те пять лет, что прошли со времени вторжения русской армии на родину
Томаша, Прага неузнаваемо изменилась: он  встречал на улицах  других  людей,
чем  когда-то.  Половина  его знакомых эмигрировала,  а из той половины, что
осталась,  еще  половина  умерла.  Этот факт не будет зафиксирован  ни одним
историком:  годы  после  русского  вторжения были  периодом похорон; частота
смертей была  несравнимо  выше, чем когда-либо  прежде» .

«Лишь  в 1980 году мы  смогли прочесть в "Санди  тайме",  как  умер  сын
Сталина, Яков. Взятый в плен во время второй мировой войны, он был помещен в
немецкий  лагерь вместе с английскими офицерами. У них был общий сортир. Сын
Сталина  обычно  оставлял его после  себя загаженным. Англичанам не по нутру
было видеть  сортир, измазанный  говном, хотя  это  и было говно сына самого
могущественного тогда  человека в мире.  Они  попрекнули его. Он оскорбился.
Они продолжали попрекать  его и принуждали чистить сортир. Яков  возмутился,
рассорился с ними, затеял драку. В конце концов попросил у начальника лагеря
выслушать его.  Хотел, чтобы  тот рассудил их. Но спесивый  немец не пожелал
говорить о говне.  Сын Сталина  не смог снести  унижения.  Исторгая  в  небо
страшную русскую брань, он бросился к заряженной электрическим током колючей
проволоке, ограждавшей лагерь. И угодил прямо в цель. Его тело, которому уже
никогда больше не суждено  было загадить англичанам сортир,  так  и осталось
висеть на проволочном заграждении» .



«Сыну Сталина пришлось нелегко.  Отец  произвел  его на свет с женщиной,
которую  затем, по  всем свидетельствам,  застрелил.  Молодой  Сталин, таким
образом,  был  сыном  Божьим  (ибо  его  отец  был  почитаем  как  Бог),  но
одновременно  был  и отвержен им. Люди боялись его вдвойне: он мог навредить
им  своей властью  (он  был  все-таки  сыном  Сталина), равно  как  и  своей
благосклонностью (вместо отверженного сына отец мог покарать его друзей) .
Отверженность и привилегированность, счастье и несчастье - никто другой
не  почувствовал  на  себе  конкретнее,  чем Яков,  как  взаимозаменимы  эти
противоположности  и  как  короток  шаг  от  полюса к  полюсу  человеческого
существования» .


« Первый   Сабинин  бунт  против   коммунизма   носил  не   этический,  а
эстетический   характер.   Но   отвращала   ее   не    столько   уродливость
коммунистического  мира  (уничтоженные  замки,  превращенные  в  коровники),
сколько  та  маска  красоты,  которую  он надевал  на  себя, иными  словами,
коммунистический кич. Модель этого кича - праздник, именуемый Первомаем.
Она видела первомайские  демонстрации в годы, когда люди еще были полны
энтузиазма или еще  старательно изображали  его. Женщины, одетые  в красные,
белые,  голубые блузы, составляли всевозможные  фигуры, хорошо различимые  с
балконов и  из  окон:  пятиконечные звезды, сердца,  буквы. Между отдельными
частями  колонны  шли  маленькие  оркестры,  играющие  марши.  Когда колонны
приближались к трибуне, даже самые скучающие лица освещались улыбкой, словно
хотели доказать, что они радуются положенным образом или, точнее: положенным
образом  соглашаются.  И  речь шла  не  о простом  политическом  согласии  с
коммунизмом, а  о согласии с бытием как таковым. Праздник Первого мая черпал
вдохновение  из  глубокого  колодца   категорического  согласия   с  бытием.
Неписаный,   невысказанный  лозунг   демонстрации  был  не  "Да  здравствует
коммунизм!",  а "Да здравствует жизнь!". Сила  и  коварство коммунистической
политики коренились  в том, что  она присвоила этот  лозунг себе. Именно эта
идиотическая   тавтология    ("Да   здравствует   жизнь!")    вовлекала    в
коммунистическую  демонстрацию   даже  тех,  кому   тезисы  коммунизма  были
полностью безразличны»
«Первое десятилетие после второй мировой войны было временем чудовищного
сталинского террора. Именно  тогда из-за сущей чепухи  арестовали Терезиного
отца и десятилетнюю девочку выгнали на улицу.  В те  же годы  двадцатилетняя
Сабина училась  в  Академии  изобразительных  искусств.  Профессор марксизма
объяснял ей и  ее сокурсникам известный  тезис социалистического  искусства:
советское общество шагнуло  так далеко, что основной конфликт в нем  уже  не
между хорошим и плохим, а между хорошим и лучшим. Говно (то есть все, что по
сути своей  неприемлемо) могло существовать, стало быть, только  "на  другой
стороне"  (хотя  бы  в  Америке) и лишь оттуда,  извне, как нечто чужеродное
(хотя бы в подобии шпионов) проникать в мир "хороших и лучших".
В  самом  деле, советские фильмы, запрудившие именно в  те  жесточайшие
годы кинематографы всех  коммунистических стран, были пронизаны  несказанной
невинностью. Любовное недоразумение - вот самый острый конфликт, который мог
произойти между двумя русскими: он считал, что она его уже не любит, а она о
нем думала то же самое.  Под  конец  они  падали  друг  другу  в  объятия  и
обливались слезами счастья.
Общепринятая трактовка  этих фильмов сегодня  такова:  они  высвечивали
коммунистический  идеал, в  то время  как  коммунистическая реальность  была
хуже.
Сабина  против такой трактовки восставала. Когда она представляла себе,
что  мир советских кичей должен стать реальностью и она должна будет жить  в
ней, ее  мороз  подирал по  коже» .
«….  Чувство, вызываемое в  Сабине  советским кичем,  было сродни ужасу,  который испытывала Тереза во сне, когда маршировала с  голыми женщинами вокруг бассейна и  вынуждена была  петь веселые  песни»
«В империи тоталитарного кича  ответы даны  заранее  и  исключают  любой
вопрос.  Из  этого  следует,  что подлинным  противником тоталитарного  кича
является человек, который  задает  вопросы.  Вопрос словно нож,  разрезающий
полотно  нарисованной декорации, чтобы можно было заглянуть,  что скрывается
за ней. Так, впрочем, когда-то Сабина  объяснила  Терезе смысл своих картин:
впереди доступная ложь, а за ней проступает недоступная правда» .

Как видно из приведенных аллюзий Кундера использует их не только как прием, помогающий достоверно воссоздать историческое время, описать жизни героев и влияние этого времени на их судьбы, причины их страданий и жизненных исканий, но и как подспорье для развития темы культуры кича. Каждый из героев так или иначе бежит от чего-то. Томаш бежит от привязанности к кому-либо и ищет постоянной свободы и одиночества, Сабина бежит в поисках свободы в искусстве от той же самой культуры кича, Тереза бежит от своей семьи в поисках душевного тепла, бежит из семьи, в которой ни у кого и не с кем не сложилось по-настоящему близких отношений. Каждый из героев по-своему пытается побороть общественное мнение, ведет свою невидимую борьбу, но они одиноки и разобщены так же как их страна. Русское вторжение вносит сумятицу и неразбериху как в судьбу Родины героев, но и на их судьбы влияет нимало. Русский текст в романе выполняет функцию как осмысления реальности, так и стимулом к глубокому психологическому анализу бытия как такового. Каждый из героев становится  метафорой и квинтэссенцией своего времени с одной стороны и отщепенцем и врагом существующей реальности с другой. Также использование реминисценций в данном романе может быть истолковано нами как желание автора подстегнуть читателя настроиться на глубоко интеллектуальное чтение, т.е. Кундера желает продемонстрировать свои познания в истории и русской литературе, политике. Даже, повествуя о сыне Сталина, он вплетает в это повествование помимо самой истории философские размышления, психологизм, пытается глубоко вникнуть в проблему. И эта проблема имеет в его интерпретации не временной, а философский смысл. Роман Кундеры немыслим без уделения должного внимания значению философии в его творчестве, нежеланию автора быть поверхностным. Кундера, создавая в романе героев, которые возможно и являются частицами его личного сознания, через них отторгает все, что тождественно культуре кича, (а если конкретно, то тоталитаризм, навязываемый коллективизм) преломляя все через свое авторское сознание.
Глава 2. 3.   «Анна Каренина» как прецедентный текст
 Если говорить условно, то аллюзии и реминисценции в романе выступают как сюжетообразующие и жанрообразующие одновременно. Попробуем  разобраться в том, что модернистское, а конкретнее – игровое, содержит в себе в себе роман. Как эта игра реализуется на уровне сюжета при помощи «русского текста». Упоминание романа Толстого «Анна Каренина» ведет читателя к определенным размышлениям, играет с его воображением. Изначально все это придает повествованию лиризм и трагизм, но и знаменитую Кундеровскую иронию (собака – Каренин, причем собака - сучка). Эта реминисценция намекает и на тему трагедии измены, и на смерть, и на тяжелую, лишенную гармонии жизнь. Автор «играет» и на уровне разделения сюжетных линий, он «разбивает» союз Томаша и Сабины, «оставив» его с Терезой, но не перестает следить за ее не менее несчастной, скитальческой судьбой. Аллюзии и реминисценция  привнесены в роман заданными с целью, в данном случае с целью игры с читателем. Это легко продемонстрировать на примере одной реминисценции, «В начале того романа, который Тереза держала под мышкой, когда пришла к Томашу, Анна встречается с Вронским при странных обстоятельствах. Она на перроне, где только что кто-то попал под поезд. В конце романа бросается под поезд сама Анна. Эта симметрическая композиция, в которой возникает одинаковый мотив в начале и в конце романа, может показаться слишком «романной». Да, могу согласиться, однако при условии, что слово «романный» вы будете понимать отнюдь не как « выдуманный», «искусственный», «непохожий на жизнь» Ибо именно так и компонуются человеческие жизни ». Автор здесь явно использует модернистскую игру, озвучивает свое мнение, при этом запутывая читателя. Получается, что в данном отрывке мы оказываемся внутри романа в романе, да еще к тому же нам пытаются выдать это все за чистую монету. Кундера неоднократно упоминает, что герои в романе – выдуманные «конечно, они не существуют в реальности..» ,но, несмотря на это автор постоянно запутывает читателя и незаметно старается придать героям максимальную «существенность». Чем более сильно автор отстраняется от своих героев, тем реалистичней и глубже становится описание их жизни.


Ключевая русская реминисценция романа – роман Толстого «Анна Каренина» отражает характер не только первой встречи Терезы и Томаша, в нем есть указания на развитие их любовных взаимоотношений и даже на трагический финал романа. По мнению В. Набокова, самый великий роман о любви в мировой литературе — это «Анна Каренина» Л.Н. Толстого. И именно с этим романом под мышкой пришла к Томашу Тереза. Для неё это «жалкий входной билет», жалкий, поскольку Томаш ведь не знает, что книга в жизни Терезы — «опознавательный знак тайного братства». Книга для Терезы в её городке была лучшим другом: «против окружающего ее мира грубости у нее было лишь единственное оружие: книги, которые она брала в городской библиотеке; особенно романы: она прочитала их уйму…Они давали ей возможность иллюзорного бегства из жизни, не удовлетворявшей её, а кроме того, имели значение и некой вещи: она любила, держа книгу под мышкой, прохаживаться по улице. Книги обрели для нее то же значение, что и элегантная трость для денди минувшего века. Они отличали её от других» . Роднит Терезу с Анной Карениной то, что та тоже встречается с любимым, Вронским, при странных обстоятельствах. Томаш отмечает шесть случайностей встречи с Терезой, и теперь Кундера подчеркивает, что Тереза к Томашу «зашла случайно, в силу особых обстоятельств» . Анна же встречается на вокзале с Вронским тоже случайно, и эту встречу сопровождают особые обстоятельства (кто-то попадает под поезд). Налицо перекрестие «романных», «понятых отнюдь не как «выдуманных», «искусственных», «непохожих на жизнь» судеб героев. Насколько важным знаком с точки зрения Терезы их взаимоотношений была эта книга, показывают ее сетования в приступе слепой ревности: «их встреча с самого начала основывалась на ошибке. «Анна Каренина», которую она сжимала под мышкой, была фальшивым документом, которым она обманула Томаша. Они любят друг друга, и все-таки каждый из них превратил жизнь другого в ад. А то, что они любят друг друга, лишь доказывает, что изъян не в них самих, не в их поведении или неустойчивом чувстве, но в том, что они не подходят друг другу; он сильный, а она слабая.
Ассоциация с романом Толстого имеет место также при упоминании чемодана, оставленного на вокзале, чемодана–жизни Терезы. Эпитет «большой и невероятно тяжелый» напоминает о «толстой книге» под мышкой. Книга будет толстой, ибо роман Томаша и Терезы будет долгим, закончится концом их жизни, а чемодан–жизнь Терезы будет большой и тяжелой по насыщенности событиями и насыщенности событий.
Надо помнить и о том, что приобретенный Томашом и Терезой щенок, ставший «курантами их жизни»  получил имя «Каренин». Бесхитростные умозаключения Терезы приводят ее как-то раз даже к мысли, что «любовь, которая соединяет ее с Карениным, лучше той, что существует между нею и Томашем» . Со смертью собаки подошёл к трагическому концу и весь роман, роман Терезы и Томаша.
Книга и чемодан Терезы выступают метафорами, предвосхищающими дальнейшее развитие сюжета.