Сады

Июльским днем  летом 1985 го года в поезд, уходящий на юг, ввалилась  наша разношерстная компания: мама, я  и Леша с двумя дочками, Лизой и Аней. Леша-  флейтист Алексей Иванович , мой новый учитель. Маме он поклялся, что за лето сделает из меня человека, то есть подготовит к поступлению сразу на второй курс Музыкального Училища по классу флейты.
 Я к тому времени худо- бедно закончила девятый класс, пропадая в училище все свободное от школы время. В школе я умирала с тоски, а в училище с удовольствием бегала  на занятия по Теории  и Музыкальной Литературе.

Лешу маме порекомендовал  кто- то из музыкантов , как отличного преподавателя со скоростными результатами.  Леша был Второй Флейтой в омском Симфоническом, с виду  рослый богатырь с русой бородкой, вкрадчивым голосом и отменным аппетитом.
 В последнем я убедилась пару месяцев тому назад, увидев его впервые на нашей кухне, уминающим фаршированный картофель. Говорить с набитым ртом было не сподручно, и мама взяла на себя официальную церемонию представления нас друг другу. Мне также сообщили, что занятия будут два раза в неделю и для этих целей уже приобретен подержанный ржавый инструмент.

На мой вопрос :" Господи, а почему флейта-то?!", мама привела  ряд веских доводов. Было понятно, что все это она давно и активно обсудила со всеми родственниками и знакомыми.
- Во- первых, пианистов и так , как собак нерезанных.Во- вторых, на скрипке начинать уже поздно, а виолончель слишком тяжелая. В- третьих, Алексей Иванович- чудный педагог и  преподает именно флейту.
-И вообще, это  для легких полезно!,  - подытожила мама.

С Лизой-Лешиной старшей дочерью - я впервые повстречалась на платформе перед посадкой.Она тут же заинтриговала меня своим необычным характером, сплавом оптимизма и пофигизма . У Лизы были густые русые вьющиеся волосы и  симпатичное открытое лицо, всегда спокойное и невозмутимое. Выбить Лизу из душевного равновесия  не представлялось возможным. Голос у нее был громкий и звонкий, как у пионера на параде, руки вечно карманах джинсов и уверенности хоть отбавляй.
 
Младшей Ане тогда было всего лет восемь. В отличии от громкой и крупной сестры Аня была практически незаметна- бледное, худенькое, молчаливое существо, всегда держащееся в тени . Из Ани активно делали скрипачку и прочили ей успешное будущее. Поездки к преподавателям, ежедневные многочасовые упражнения с отцом, все финансовые и энергетические ресурсы этой семьи, все чаяния и надежды - были направлены на маленькую тихую Аню. 

Поездка наша осуществилась благодаря приглашению маминой дальней родственницы, живущей  в какой то глуши близко к морю. Ни мне ни Ане нельзя было прервать наших музыкальных занятий, а взрослым хотелось съездить в отпуск и отдохнуть. Вот и решили совместить приятное с полезным.

Одному из нас предстояло получить билет в соседнее купе. Я надеялась , что мне, но хитрая Лизавета  вперед меня завладела этим местом, а также правом приходить и уходить, как кошка- когда ей вздумается.

По утрам Леша занимался со мной. Уперев ноги в зыбкий качающийся пол и наклонив голову, как новорожденный олененок, я выдувала пронзительные " длинные ноты" . Проводница оставляла нас без чаю, демонстрируя свое мрачное неодобрение. Во второй половине дня наше купе пользовалось и вовсе дурной репутацией:  за плотно закрытыми дверями раздавались визжаще- печальные всхлипывания Аниной скрипки.

После обеда я незаметно  исчезала в тамбуре, похрустывая душистой коричневой пачкой Опала. Было забавно  балансировать на лязгающем полу, хватаясь за металлические стены.. А потом стать частью грохочущего движения и отдаться пробивающему насквозь ритму: та- там, та- там, та- там...

Один раз во время такой нирваны в тамбур впала интересная барышня, не иначе как прямиком из " Пышки" Мопассана.  Ее необъятное тело было туго обтянуто предательски- тонким трикотажем. Контрастом сияло лицо- удивительно красивое, с нежными  правильными чертами, с громадными синими глазами...Она  оказалась моей ровесницей, ехала одна к очередному герою ее романа.

" Как эти мужики меня достали", - жаловалась она, держа сигарету далеко на отлете, дабы не стряхнуть на свои телеса,  - " Клеются- проходу не дают! Вот был у меня один- тоже козел еще тот! - ну это давно уже, до того как я встретилась с ..",- я слушала, разглядывала ее и думала : "Ну вот же создаст Господь- такое..."

 А на следующий день мое тамбурное уединение нарушила громкая Лизавета. Заправски размяв сигарету, она пустилась в рассуждения о жизни своих знакомых, людей которых я не знала и никогда не узнаю. Длинный ее монолог нарушился лязганьем дверей , и в щель просунулась косматая Лешина голова. Голова повращала глазами и через пару секунд всунулась обратно. Лиза, не моргнув, продолжала свое повествование.

Вернулись мы в наше пустое  купе, но не успели сесть, как  произошло нечто сюрреалистическое. Вслед за нами внутрь шагнул Леша, пригнув голову и набычившись. В следующую секунду он нанес несколько резких ударов прямо в Лизино солнечное сплетение, как по боксерской груше. Лиза охнула и согнулась пополам, а мне Леша сказал своим ласковым голосом: " Ты делай, что хочешь, а Лизке я - запрещаю."
Оглядываясь назад, я понимаю, что после такой красноречивой сцены слова были уже лишними. К моему изумлению  Лиза тут же разогнулась и, засунув руки в карманы, покинула купе без единой слезинки. Воистину непробиваемая.... Я же , столкнувшись с неожиданной стороной характера моего учителя, на следующее утро дула свои " длинные ноты" с удвоенным старанием.

От Сибирских широт до Черноморских пляжей Скорым поездом как минимум три дня пути. На утро третьего дня  в бегущем ландшафте  за окном  стало явно больше солнца и красок. Вместо худосочных рощиц появились   мощные корявые деревья с пышными кронами, изогнутыми ветвями. Потом пошли фруктовые посадки- низкие узловатые ветви , ровные ряды... Деревья были обсыпаны зреющими фруктами; мы с мамой стояли у окна и пытались угадать -какими.   
Я считала, что это абрикосы, мама утверждала, что персики. Алексей   Иванович тоже присоединился к нашей игре.Позвали  остроглазую  Лизу в качестве арбитра, но у той было явное пристрастие к персикам: " Пап, а пап...? А мы будем персики покупать? А правда, что на юге их прямо ведрами продают? А мы ведрами покупать будем?"

Вчерашний инцидент был явно забыт, Лиза ластилась к отцу, а тот, приобняв ее, объяснял про черенки, прививки и Мичурина. Нас,  выросших в суровом климате, вид солнечно-фруктового изобилия радостно возбуждал.  Лиза трещала о персиках, мама  рассуждала о витаминах, а я думала про море. Оглянувшись, я увидела Аню. Она стояла на пороге купе,  сжимая бледными пальчиками скрипку. Не мигая смотрела она поверх наших голов на бегущие сады.

-$-$-$

Мамина родственница была пухленькой радушной женщиной. В ее небольшом белом домике как- то нашлось место для всех нас, а для Аниных занятий был даже выделен солнечный сарайчик. За завтраком собирались во дворе, за деревянным столом со скамьями.

На следующий день после прибытия мы, естественно ,   отправились к морю.  Шли через поселок , обвешенные полотенцами  и сумками с провизией, на потеху местному населению, не привыкшему к отдыхающим. Наша гостеприимна хозяйка  пошла  с нами, ей было по пути .
" Дак  это ж тут , рядом совсем,"  уютно  сообщала она маме, " Вот сады пройдете, и прямо , прямо все- там и увидите."

Лизу нагрузили , как ослика, какими то свертками и одеялами.  Мрачно бурча, Лиза  спотыкалась по пыльной рыжей дороге, даже не пытаясь нагнать Аню, весело прискакивающую впереди всех.
" А еще грязи у нас- замечательные,  целебные! " ,  - объявила хозяйка , сворачивая  в сторону  куда- то, по своим делам .

Идти было жарко, солнце  стояло прямо над головами, а широкая дорога опрокидывалась под белесый раскаленный горизонт- и так минут сорок...По обеим сторонам  дороги  выстроились правильные  ряды виноградников: охапки зелени и запутанных веток оплетали тонкую  проволочную изгородь, искрились на солнце  зеленые незрелые гроздья- на них было кисло даже смотреть.
Потом вдоль дороги появились канавы, а за ними раскинулись мощные темно- зеленые кроны, запахло яблоками.

Если человек родился и вырос  в большом сибирском промышленном городе, его представление о садах может быть весьма приблизительным, особенно в детстве. Например, этим душистым словом называлась заплеванная остановка автобуса, далеко от центра; за нею, в скучном панельном доме жил мой двоюродный брат.

Была когда- то поездка на Украину: мне шесть лет,  и дядя  Миша протягивает мне бледное яблоко с поэтическим названием " Белый Налив".

Были еще какие- то таинственные Сады Юннатов : высокие заборы, за которыми ничего нельзя было разглядеть обычному ребенку, вроде меня. По семейным преданиям, за этими заборами когда- то работал пчеловодом мой собственный дедушка.

Словом " сады" также назывались огородики, в которых народ выращивал овощи и клубнику; усталые замученные женщины везли тяжелые сумки в город " из сада"...
 
В тот далекий  южный полдень я вертела головой,  запоминая   насыщенную зелень, яркие пятна фруктов, теплый яблочный дух,- все меня радовало. Лиза пристроилась рядом , многословно и громко мечтая о персиках: больших и малых, свежих и сушеных, в компоте и в варенье, и, естественно , ведрами.
Леша и мама вырвались вперед, а Аня, напротив, сбавила обороты и стала замыкающей. В таком порядке мы вскарабкались в гору, сады остались позади, а перед нами открылось большущее пространство - чего? - правильно , "замечательно- лечебной " грязи. Где- то вдали эта грязь воссоединялась  с подозрительной темно- коричневой водной гладью.

Настроение у меня резко упало. Не эта, ах, не эта картина виделась мне  при звучании слова " море" . Взрослые пришли в себя первыми:
" Залив! ",- определил неунывающий Леша  и отправился искать подход к воде. Мама с энтузиазмом взялась  исследовать целебные свойства грязи. Коварная Лизавета дождалась, когда отец достаточно удалится, взвалила  всю поклажу на безропотную Аньку и почапала порожняком рядом со мной на поиски места для стоянки.

Поздно вечером, уставшие и соленые, мы ввалились во двор и сбросили сумки на прогретую лавку. На столе под белым фонариком мягко светились пушистые персики- полный  тазик.
" Мечты должны сбываться", -  очень правильно заметила Лиза, устраиваясь за столом. Через секунду она уже хлюпала, шмыгала и тихо стонала, вытирая мокрые руки о футболку. Аня ела тихонько, как мышь, держа персик перед лицом обеими руками и глядя в пространство. Мама и Леша обменивались впечатлениями и строили планы на завтра. Напротив в тени сидела наша хозяйка, слушала и улыбалась.

Потекли  размеренные дни. По утрам все встречались у деревянного стола  за немудреным  завтраком.  Мама готовила, а Леша был очень благодарным поклонником ее стряпни.  Лиза и Аня, находящиеся в состоянии постоянного антагонизма , за столом устраивали тайные и явные  битвы.
 После завтрака был мой урок по флейте в маленькой беленой комнате. Эти два часа проходили довольно быстро, так как Леша был не дурак потрепаться на около- музыкальные темы, и просто " за жизнь". До вступительного экзамена мне оставался месяц, я довольно шустро все разучивала, но до Аниного  самозабвенного упорства мне было далеко. Крошка скрипачка начинала упражняться  с утра сама, затем Леша давал ей официальный урок, но и после урока Аня продолжала практиковаться в маленьком солнечном сарайчике.
Как- то я заглянула туда - внутри была лавка, крытая самодельным ковриком, стопка нот и пара яблок на подоконнике...
Сам Леша вставал на рассвете  и играл гаммы и упражнения, как " Отче Наш"- ежедневно.  Меня такой радикальный подход слегка отпугивал, хотя музыку я всегда знала и любила, учиться мне очень нравилось. Но- черт возьми, в жизни еще столько всего интересного! И столько всего надо успеть узнать  и посмотреть! И не глупо ли потратить это время- на упражнения и гаммы?!..

-$-$-$

После утреннего урока мне предоставляли полную свободу, которой я с удовольствием пользовалась.  Не успевала я сложить флейту в футляр, а уж Лиза крутилась рядом и торопила: мыкаться одной по утрам ей, конечно, надоедало.  В один из таких дней Лиза была особенно не в духе после стычек с сестрой; за завтраком обе обменивались ядовитыми замечаниями , пока отец не вышел из себя, грохнув по столу кулаком.  Аня после этого сидела, опустив глаза, а Лиза метала в нее презрительные взгляды. На пути к калитке мы  слышали жалобные повизгивания  Аниной скрипки за домом,  в солнечном сарайчике. Совершенно непонятно, откуда в этом ребенке было столько усидчивости. " Я бы застрелилась!",-    мы выходим на улицу и идем куда глаза глядят : этот план нас еще не подводил.

По дороге мы трепались о всякой всячине, обсуждали редких встречных аборигенов  и делали таинственные лица, когда посвистывали проходящие мимо пацаны. Побродив по сонным цветущим улочкам, мы вышли в самый центр поселка, на маленькую полукруглую площадь.  Кругом было пусто,  из-за чистеньких заборов и металлических решеток перевешивались тяжелые ветви, на которых будто были нанизаны оранжевые спелые абрикосы, тесно- тесно, один к одному.  Мы остановились и уставились молча на эту красоту.
- Как ты думаешь, это чей- то сад?
- Я так думаю, что это ничье, свое б собирали...
- Ка-ак они сейчас... на нас!... с берданой!
-  Да на фиг мы им,- ты посмотри, на чем стоишь..
Под ногами было все заляпано опавшими, расквашенными абрикосами.

Повертев еще на всякий случай головами, мы стали абрикосы срывать и очень быстро съедать. Мне смешно было смотреть на Лизу, а она давилась от смеха, глядя на меня. А попутно мы говорили всякие смешные глупости и обе просто помирали со смеху. Мы так шумели на этой пустой площади, что какая- то кудлатая собачонка прибежала посмотреть, что происходит. Увидев  двух рослых девиц, перемазанных и веселящихся, как первоклашки, собачонка решила присоединиться к нашему празднику жизни.  Втроем мы отправились на разведку к местному магазинчику.  Оттуда вышли в еще более приподнятом состоянии духа, сжимая в руках плоскую сувенирную склянку с коньяком, кусочек ливерной для четвероногого друга и пачку печенья " Юбилейное".

Бывают в жизни такие моменты, когда незатейливые обстоятельства сходятся в одной точке и  пронизывают абсолютным счастьем. Когда ты знаешь, что ты молодая и  красивая , а впереди у тебя навалом всего неожиданного и интересного, для состояния полного счастья достаточно пары-  тройки случайно выпавших мелочей. В тот день мне выпала беспроигрышная комбинация : тихий южный городок, приятная разговорчивая  попутчица и теплый мерзкий коньяк.
Через час мы с Лизаветой лежали на пропеченных солнцем мостках какой-то маленькой пристани , щурились на солнце и лениво переговаривались. Внизу под нашими спинами убаюкивающее плескала вода.
- У нас , поди, ужинать собираются. Анька уже выползла из своего сарая...
- Может  и выползла, а может ей еще и до-олго сидеть,-  Лиза шуршит упаковкой от печенья, тщательно выбирая последние кусочки.
Я приподнимаюсь на локте.
- В смысле- долго еще..? Ты- ее..
- Ага, а я ее предупреждала, что не фиг выеживаться.
Я представляю  желтую дверь солнечного сарайчика, запертую снаружи на ржавый засов. Внутри тихо...
- Ну,  Леша поди ее давно вызволил. 
Лиза неторопливо рвет упаковку и высыпает в рот крошки.
- Ага ( скепсис).. Он же на рыбалке до  ночи, а твоя поди играет.
" Играет" - это мама нашла местный заброшенный клуб и ей разрешили по несколько часов в день использовать их пианино; сколько помню маму, она всегда пребывает в состоянии " подготовки  новой программы"- для концертов, для студентов, для лекций..
- Ну так поди хозяйка вернулась и открыла ее?! Лиз, тебе ж папачос наваляет, не боишься?..
Лиза жмурится и потягивается, как кошка на солнышке...
- Он поздно придет..а тетка если вернулась, то либо радио у нее на полную  катушку, либо  она тут же к соседям ушла. И вообще, это ж кричать и греметь надо, чтоб тебя из дома услышали. Или окно выбивать... Вот ты можешь представить, как Анька высаживает окно?!
Я пытаюсь представить, как ржавый засов дрожит и звякает, а дверь трясется ... Нда, из дома вряд ли слышно. Это надо долго истошно кричать и дверь со всей силой пинать...нет, это не Аня. Я представляю , как внутри сарайчика девочка с серыми волосами и маленьким серьезным личиком грызет яблоко. Потом дергает дверь и всматривается в тусклое окошко.  Потом вздыхает и продолжает играть свои упражнения. Вот это- точно Аня...

За все это время на пристани не появился ни один человек. Рядом с нами пришвартовано несколько небольших темных лодок, крытых брезентом и досками, они качаются, звякают цепями и трутся бортами о причал.
" Вперед, мой храбрый капитан! ",- мы с Лизой  осторожно спускаемся  в темный трюм корабля , цепляясь за занозистые деревяшки. Внизу довольно большая темная комната со столом посередине .
"Они покинули корабль, капитан! Они сбежали , как подлые трусливые крысы!",- мы осторожно исследуем комнату, привыкая к темноте.
 " Здесь хранят  провизию и  боеприпасы...Клянусь  моей деревянной ногой- трусливые крысы припрятали не один бочонок рома в этой дыре!"  К сожалению, мы не обнаружили ни боеприпасов, ни рома, зато на стене висят темные штормовки и телогрейки. Пока я кривляюсь  и примеряю каждую, практичная глазастая Лизавета выуживает из под скамьи пыльную скомканную бумажку. На свету бумажка  оборачивается радужно- желтым  рублем.
"Отлично, капитан! На эти сокровища мы закупим провиант для измученной в бою команды! Пусть старые морские волки промочат свои соленые глотки!!" ,- с этими словами  мы выбираемся из темного трюма и отряхиваемся в лучах заходящего солнца.

Забегая вперед, скажу, что Лизе ее выходка с дверью таки сошла с рук: Аню вечером обнаружили и выпустили; Леша  вернулся поздно , когда все уже спали. За завтраком , невзирая на Лизины пинки под столом, Аня будет шептать  отцу на ухо, а Леша , увлеченный разговорами о рыбалке,  только рассеянно отмахнется.
Но это будет завтра, а сейчас мы с Лизой уходим , приобнявшись и нарочно раскачиваясь из стороны в сторону.  Хлипкие  мостки мелодично скрипят и разъезжаются под нами. Солнце садится, от воды тянет синей прохладой, а мы самозабвенно голосим :" Что тебе сни-иицааа.. крейсер Авро-ора-аа!..."

-$-$-$

До отъезда домой оставалась всего  какая- то неделя... Лиза уже наотдыхалась и начала скучать по  своим дворовым приятелям, а мне совсем не хотелось  возвращаться в душный дымный город. На прогулки я все чаще отправлялась в одиночестве, останавливаясь подолгу перед роскошными цветущими мальвами и прикасаясь к абрикосовым веткам , тяжелым от плодов.. В это выплескивающееся из садов изобилие было все еще трудно поверить, а как жаль было от него -уезжать...

В тот день мы все  вышли из дома с ведрами и гуськом топали вверх по улице вслед за хозяйкой. Мы шли в сады. До этого фрукты покупались понемногу  у местных жителей, да мы с Лизой иногда угощались,чем Бог пошлет, из окрестных палисадников. Теперь же нам предстояло есть  до отвала и набрать полные ведра с собой. В честь такого события наши с Аней занятия были отменены, а возбужденной Лизе выдали целых два пустых ведра.
Позади всех плелась я, делая вид , что не замечаю паренька  на мотоцикле, нарезающего круги поблизости. Наконец он подъехал, спрыгнул и пошел рядом , толкая в горку машину.
- В сад, что-ли?...
- Аха...
Он остановился, смахнул обильный пот с красного лица и потолкал дальше.
- А ты черешню любишь?
- А кто ж ее не любит...
- А давай за черешней лучше, тут недалеко. А по дороге на море, хочешь?
- Видела я это ваше море. Грязная лужа с комарами!
Я думала он обидится, а он снова утер  лицо и догнал меня.
- Дак это залив, а не море. До моря тут полчаса всего ,  мы за двадцать минут долетим... Пляж дикий, песок белый... Залив- эт не то...
Пока он говорил, я его рассматривала: ничего интересного, щупленький такой, рыжеватый, явно смущается...

Море. Песок белый...да, быть на Юге почти месяц, рядом с морем- и не потрогать его?! Это было бы ужасным упущением. Ведь до следующего  лета я точно моря не увижу... Это что ж- еще целый длинный год?!...
А тут еще- мотоцикл... Предположим, море я видела раньше, увижу и еще когда- нибудь, а вот проехать на мотоцикле...Знакомых с мотоциклами у меня нет...Мне уже семнадцать.  Я, можно сказать, вся в предчувствии большой и вечной любви - а значит, в восемнадцать уже и замуж, а там и дети... Получается, это мой последний шанс?!...
- Тебя как зовут?
- Серега.
- Слушь, Серега- стой здесь, я щас!
Я спринтанула в сторону мамы, и вручила ей свое ведро. " Мам, это мой знакомый Сережа, мы с ним быстренько сгоняем на море, это совсем недалеко, я туда и обратно, вы вернетесь- я уже дома!"
Мама только успела сказать: " К ужину будь, пожалуйста!" , а я уже промчалась ,в синих клубах дыма, мимо удивленной нашей компании.

А я не знала , что волосы на ветру так больно хлещут, что не слышно слов, что даже ощущение собственного тела пропадает в вибрации, грохоте и ветре.
Мы неслись по пустой дороге, по бокам дорога круто срывалась вниз, в огромные серые валуны и полянки ковыли. Впереди развернулось море- синее! Настоящее! С белой пеной прибоя... Дорога повернула вдоль берега. Мотоцикл остался ждать за огромным камнем , а мы спустились на песок.

Следующий час я прожила в полной эйфории.  Я гонялась за чайками и  орала на крабов, как больная.  Забиралась по колено в море и пела о том как я скучала о нем все долгие - долгие месяцы. Возилась в песке  и  плела венки из морской травы . Серега стушевался и отстал, я нашла его спящим за дюной.
Надо было трогать домой.

 Снова стелилась перед нами пустая дорога, только в этот раз в грохоте и ветре я все еще слышала шум волн. Вдруг Серега резко повернул голову вправо. Слов я не услышала, зато отчётливо уловила запах алкоголя. А потом как будто со стороны наблюдала, как мотоцикл резко накренился , медленно оторвался от земли и пролетел до первого валуна. Меня  понесло  кубарем по камням, через ковыль и сухие корни- и снова по камням...все вокруг вращалось, и мозг уже перестал регистрировать боль от ушибов, все как- то слилось в сплошное " А-а-а!!!..." 
Наконец стало тихо- тихо , и было слышно как шуршит ковыль и щебечут птицы.

Слететь с дороги заняло секунды. Взбираться на нее было долго, трудно и очень- очень больно. Уже с высоты дорожной полосы я разглядела разбитый мотоцикл вверх колесом, а потом увидела и Серегину фигуру,  медленно карабкающуюся вверх. Ну и ладно. После этого уже можно было лечь на асфальт и закрыть глаза.

В поселок меня привезли на легковушке. Наши как раз возвращались домой с полными ведрами. Если мой внезапный отъезд их просто удивил, то еще более эффектное прибытие произвело глубокое впечатление.  Леша извлек меня из машины и понес на руках.

-$-$-$

Поздно вечером обстоятельная фельдшерица промыла раны и вытащила пинцетом  кучу мелких окровавленных камушков из- под ошметков кожи. Потом меня заклеили, залепили, забинтовали  и отправили поправляться.

В беленьком домике воцарилась тишина. Перестало петь радио, притихла скрипка, и мама не так весело бряцала кастрюльками и тарелками. А может, тишина эта наступила оттого, что я спала, спала...- наверное, несколько дней.
От занятий меня освободили, по утрам  после завтрака я могла устроиться за столом возле крыльца и читать запоем.  Кончились мои  прогулки и побеги к морю, вылазки на местные танцульки и знакомства с подозрительными личностями, и я была этому даже рада.  Деятельная Лиза еще пару дней окучивала меня, уткнувшуюся в книгу, выпытывая детали крушения и пытаясь выманить на улицу. Я молча демонстрировала ей свою щиколотку в " лубке" ( фельдшерица заподозрила трещину в кости) и черно- сизые огромные синяки, и это, наконец, возымело действие- меня оставили в покое.
 
И Леша и мама проявили себя очень лояльно, ни разу не упрекнув меня за причиненные волнения и неудобства . Время от времени возле палисадника появлялись группки любопытствующих  парней.  Один  раз в такой стайке мелькнул белой чересполосицей бинтов и Серега, но быстренько спрятался за спины приятелей. Разговаривать мне ни с кем не хотелось , и я ощущала прилив теплой благодарности к Леше, который с  видом  разгневанного льва направлялся к забору и шугал непрошеных посетителей.   В эти дни я  ощутила себя под Лешиным спокойным покровительством,   и это было такое приятное чувство.

Родители развелись, когда мне было одиннадцать, на тот момент  моя привязанность к отцу была непрочная и противоречивая, спутанная из восхищения , животного страха и брезгливости, да и она сошла на нет за все годы после развода, ибо отец ни малейшего интереса в мою сторону не проявлял. Леша, со своими широкими плечами, отождествлял " каменную стену", за которой ничего не страшно. Это ощущение  полной безопасности для меня было удивительным и новым. А сам он, видимо настороженный такой вот моей безбашенностью ( не иначе, как  на почве безотцовщины!), стал больше времени проводить с обеими дочерьми, забирая их на длинные прогулки.   Лиза и Аня с удовольствием проводили время с отцом и почти перестали цапаться друг с другом. Что касается моей мамы, то и она наверняка вздохнула с облегчением, рассудив  , что ни в какие дополнительные  неприятности  с деревяшкой  и бинтами   на ноге я уже не полезу.

Из палисадника впереди дома я перебралась в маленький садик на задворках. Там между двумя толстенными грушами был натянут драный гамак- больше дыр, чем веревок. Рискуя треснувшей щиколоткой, я устроила себе в нем гнездо- из одеял, подушки, книг и кистей винограда.
Груши были изогнутые и корявые. Отложив книжку, я держала ладонь на рельефной коре, и мне казалось, я слышу тихую пульсацию дерева, его сладких соков, наливающих чудо природы-плоды...
 Вот у нас в городе- клены и тополя, тополя да клены... Есть старые толстые деревья с " характером" - но немного, и кажется, я с ними всеми уже знакома.
 А так по всему городу натыканы худосочные и высокие, с хлипкой пыльной листвой, со смоляными плевками по весне, когда лопаются почки,  и ворохами везде проникающего пуха в июле- вот и весь с них урожай. А эта груша-  не просто дерево, это дерево-дающее, дерево- мать...

Сейчас, глядя на шрамы на руке, я вспоминаю то замечательное лето восемьдесят пятого года, уже прошлого века.
По возвращении я успешно сдала экзамен по флейте, но привычка срываться с места навстречу приключениям дала о себе знать и амбициозной музыкантши из меня не вышло.  Зато я всегда  уверена, что именно то, чем я занимаюсь в данный момент- особенно важно! Играть на флейте, влюбляться, рожать и растить детей, "разбрасывать и собирать камни  " , или вот как сейчас- дописывать рассказ...какая  разница? Были бы плоды.