Конный двор. Отрывок из книги

Несмотря на притеснения старообрядцев со стороны властей и раскулачивание крепких хозяйств, деревня Рублёво к началу войны набрала основную силу. Это был отдельный колхоз «Маяк». К 1941 году в деревне были телятник, коровник, овцеферма, птичник, свинарник. И гордость рублёвцев – конезавод с 80-ю породистыми лошадьми.

На постройку конезавода жители деревни скопили денег от продажи государству семян многолетних трав. Конезавод решили делать рубленный. Фундамент-цоколь выложили каменный, на цоколь сложили кирпичные столбы и между ними набирали деревянные стены. Кирпич задумали изготавливать самостоятельно в своей деревне. Кирпичных дел мастеров в Рублёве в это время уже не было. Да и при курсе на новую жизнь не хотели делать кирпич по старинке. Учиться кирпичному делу в 1932 году отправили в Горький на Горьковский автозавод четырёх человек: Дмитрия Ивановича, Тимофея Агафоновича, Василия Никитовича и Луку Андреевича Рублёвых. Вернувшись домой, они руководили изготовлением кирпича. Лука Андреевич остался работать в Горьком.

Место, где в деревне был построен кирпичный завод, называли «томилка». Раньше тут томили уголь, делали дёготь. На крутом склоне старого пруда построили две печи для обжига кирпича. Сначала глину квасили в специальных бочках, затем месили глиномесом. При хорошей погоде и хороших дровах кирпич обжигали за два дня. Затем кирпич на лошадях возили к месту строительства конезавода.
 
О славном рублёвском конезаводе была статья «Натиск» С. Шалагиной в газете «Кировская искра» за 30 августа 2003 года. В её основу легла история, которую поведал газете Фёдор Степанович Рублёв.

В середине тридцатых на Ленинградском ипподроме колхоз приобрёл породистого чистокровного жеребца по кличке Натиск. Обошёлся конезаводу сивый в «яблоко» с роскошной гривой красавец русско-орловской породы в тринадцать с половиной тысяч рублей. По тем временам это были просто огромные деньги. В стоимость входили два седла – кавалерийское и спортивное, две пролётки – летняя и зимняя, сбруя русская и американская (без дуги). На жеребчике не работали, его не запрягали в упряжку. Натиска держали только в целях получения хорошего потомства. Для большей производительности в корм добавляли куриные яйца, поили молоком, каждый день выводили на прогулку. В общем, холили и лелеяли, очень берегли. Конезавод в Рублёве был известен на всю округу, известным стал и Натиск. Из многих деревень к нему приводили лошадок, чтобы получить крепкое потомство. Расплачивались деньгами или зерном. По подсчётам, конезавод через два с половиной года окупился и стал приносить доход. Кроме того, на конезаводе практиковали искусственное осеменение.

К началу войны в деревне на 40 хозяйств уже приходилось 80 рабочих лошадей. Первым руководителем конезавода был Леонид Моисеевич Овечкин. Во время войны конезаводом руководила его жена Овечкина Прасковья Демидьевна. Начиная с 26 июня 1941 года каждый день комиссия, состоящая из военкома, заведующего сельхозотделом райисполкома и главного ветеринарного врача, отбирали статных красавцев: этого в кавалерию, этого в артиллерию. В первый день забрали трёх лучших жеребцов. А затем стали увозить с конезавода на фронт по 5-7 дочерей и сыновей Натиска. Увозили туда, где рвались снаряды, где гибли их собратья. Старожилы говорили, что однажды забрали сразу 16 лошадей, что лошади шли вереницей, растянувшись по дороге от деревни до самой рублёвской рощи.

А в 1944 году всеобщего любимца Натиска пришлось продать в соседнюю деревню – починок Тарасовский. Ну а там его не сберегли: председатель колхоза «под хмельком» решил на Натиске сгонять в Уржум за водкой. Не привыкший к работе, Натиск не выдержал быстрой и долгой езды, сердце его остановилось.

Колхозные фермы от деревни были немного вынесены. Возле ферм был огорожен специальный выгон – большая площадь для выпаса колхозного крупнорогатого скота. Самих изгородей наше поколение уже не застало, но на том месте, где был выгон, и нам ещё довелось пасти домашний скот.

Возле ферм стояли лабазы, под крышу которых метали сено, ставили конные телеги и сельхозмашины. Рядом с лабазом была теплушка, где хранились все конные снаряжения – хомуты, сбруи, сёдла. Мне на всю жизнь запомнился запах теплушки – там пахло кожей сбруй и пОтом лошадей. В теплушке собирался народ перед работой, бригадиром давались разнарядки на работу, проводились короткие собрания колхозников. Любили и просто посидеть, поговорить после работы. А иногда и молодёжь зимние холодные вечера коротала здесь.

После тяжёлого трудового дня лошадям давали отдохнуть в стойлах, а к ночи выводили «в ночное», где они паслись на сочной траве. Рублёвские парни купали лошадей в пруду. Фёдор Степанович Рублёв рассказывал: «Лошадей выгоняли в лес на пастбище. Старая роща была огорожена в три жерди. Тут же в лесу стояла избушка пастуха. При опасности стреляли из ружья: если нехороший человек, то стреляли два раза, если волки – один раз».

Когда лошадей в колхозе стало совсем немного, конюшня была переоборудована под телятник. Во времена, когда производилось племенное коневодство, эту ферму называли конезавод, потом конеферма, конюшня, в наше время ферму называли конный двор. В 1978 году во время грозы случился пожар от удара молнии, и конный двор сгорел. Лошадей (их тогда оставалось четыре) и телят (больше 100 голов) спасали рублёвские школьники – Вершинин Гера и Сбоев Алексей. Лошадей поместили в пустующие дворы Ивана Фёдоровича Овечкина и Алексея Петровича Рублёва.