Кочевья. часть 1. продолжение

                2.

     После Москвы в один из дней мне исполнилось пять лет. И мы прожили в Геленджике ещё целуЮ зиму и весну. За это время я многому научилась: писать печатными буквами, шить для куклы плащик с капюшоном, клеить, вместе с другими детьми и под руководством бабци, бумажные цепи для новогодней ёлки, играть в войну и в разбойников... да всего и не перечислить. И ещё у нас в семье появилась кошка Мотька. И ещё мы познакомились с двумя настоящими медвежатами, Мишкой и Наташкой; хозяин у них был хромой на костылях, а хозяйка - слепая на один глаз, и она играла на баяне; и вся эта семья выступала на улице около рынка, а люди давали им деньги. Но потом они все куда-то пропали... Словом, многое происходило в ту зиму и весну. Да только всё это было не главное. А главное случилось летом, когда папа позвонил из Москвы на нашу переговорную станцию и там сказал маме по телефону, что получил новое назначение.
- Как ты смотришь на то, чтобы снова поехать на Север? - спросил папа маму.
- А когда собираться? - спросила мама папу.
- Трёх недель тебе хватит?
- Конечно!
     Вот так они всё и решили.
     Была одна загвоздка: как быть с Олегом? У него, во-первых, был какой-то "очаг в лёгких", из-за которого его надо было кормить сметаной, а сметаны на севере не достать. И, во-вторых, он перешёл в последний, десятый, класс. Ему предстояли экзамены на аттестат зрелости, а потом надо было поступать в институт... Словом, Олега решили в этот раз на Север не брать, оставить в Геленджике с бабушкой. В конце концов, он был уже совсем большой, почти взрослый. Многие ребята в его возрасте уже давно закончили ремесленное училище.
     А мы втроём - Таня, Юра и я - ехали на Север! Ура, ура, ура!..

     Сначала мы ехали до Новороссийска. Для этого нужно было найти такси и погрузить туда вещи. Нас, малых, эти дела не касались, они касались Олега и взрослых; а нас вместо этого соседский большой мальчик Сенька Бекетов сводил к морю - попрощаться. Но я этого прощания абсолютно не помню (кроме самого факта), потому что была занята мыслями о Севере и ожидавших нас в дороге приключениях. Мне было ведь уже пять лет, и я уже хорошо умела мечтать и фантазировать, и кое-что успела даже почитать. Потому фантазия у меня была довольно богатая.
     На деле же всё оказалось проще: нас всех запихали в такси, где уже и так было тесно из-за пожиток: не всё вместилось в багажник. Олег и его друг Костя по прозвищу "Котик" тоже должны были ехать с нами, чтобы помочь разместиться в вагоне; поэтому мы с Юркой были вынуждены сидеть у них на руках... Вы спросите, а куда же смотрело ГАИ? А никуда никакое ГАИ не смотрело. В те времена такой способ передвижения по дорогам, когда машины набивались битком, и люди буквально сидели друг на друге - такой способ езды был в порядке вещей. Машин на дорогах было не так уж и много, и аварии случались не так уж и часто; а о привязных ремнях никто ничего и не знал... Вот так мы и ехали до Новороссийска, слегка, но не очень, капризничая. А потом нас разместили в вагоне, и мы поехали, уже без Олега и Котика. И про дорогу в Москву я здесь сейчас ничего не буду рассказывать. Я уже по этой дороге ездила. Правда, с Юрой и Таней ехать было куда веселее; но в основном, всё повторялось: туннель, мосты, реки, степи, потом леса - и скучные остановки...

      Папа нас в Москве не встретил, он давно уже был на Севере. Нас встречала тётя Броня со своим сыном Аликом. Вещи к такси подвёз носильщик, у которого был белый передник, как у тётеньки, а на груди висела бляха с номером; и ещё у него была такая тележка, тачка называется. Вот он и подвёз наши вещи к такси, и сам же их загрузил. В Москве с такими делами просто... И мы приехали к Тёте Броне на Даев переулок. Там нас ожидали московская бабушка, тётя Соня и тётя Баля. Потом бабушка и тётя Баля уехали к себе в Пушкино, а мы, все остальные, стали жить в тёти-Брониной комнате с телевизором.
    По телевизору много что показывали; но я запомнила почему-то только две передачи: оперетту "Перикола" и кино "Далеко от Москвы". В этой картине был шпион или вредитель, и была мужественная девушка, которую звали Таня, как нашу Таню. Наверное, поэтому я и запомнила этот фильм; а почему я запомнила "Периколу", и сама не знаю.
    Но мы недолго жили в Москве в этот раз. Нам надо было ехать на Север.

     В один прекрасный день мы все вышли с вещами на угол Уланского переулка, и Алика отправили "ловить машину". Он её очень долго где-то ловил, и все взрослые нервничали, что а вдруг не поймает или поймает слишком поздно. Но но поймал машину во-время; это было такси. И вот мы с мамой и с тётей Броней поехали на аэродром.
     Оказалось, что аэродром - это такое очень большое поле, на котором стоят самолёты. Наш самолёт был небольшой, но красивый, зелёного цвета. Тётя Броня помогла нам донести вещи до самолёта, а то бы мы не справились: вещей было много. Потом они с мамой плакали и целовались, а мы не знали, куда нам деться от нетерпения. Но в конце концов они расстались, и мы все, кроме тёти Брони, забрались в самолёт. Там внутри было много вещей, а вдоль стен под окошками шли такие длинные лавочки; на них сидели люди, которые тоже летели с нами на Север. И мы устроились на лавочке. И ещё оставались свободные места, которые никто не занял.
     Молодой весёлый дяденька в свитере поднял лесенку, по которой все взбирались, закрыл дверь в самолёт, а сам прошёл в кабину пилотов. Послышался звук. В окошко было видно, как стал крутиться пропеллер. Сначала его было видно, а потом вместо пропеллера стал такой сплошной круг, и самолёт поехал. Он ехал всё быстрее и быстрее, потом остановился и стал дрожать на одном месте; а потом ка-ак заревёт! Ка-ак помчится - быстро-быстро! И вдруг ка-ак взлетит! А меня как затошнит!.. Чуть-чуть не вырвало!.. Но не вырвало, а потом понемногу и тошнить перестало. И можно было снова смотреть в окошко. Мы были в воздухе.
     В окошке было небо. Если осторожненько посмотреть вниз, то там и землю можно было видеть, с маленькими-маленькими домиками, с дорогой и с извилистой рекой, в которой поблескивало солнце. Потом эту картинку стал закрывать туман. Туман превратился в белые сугробы, и я подумала, что это уже снег и уже Север. Но это были облака. Под нам облака, над нами синее небо и солнце.
     А потом я уснула.