Однажды в Тридевятом царстве. Глава 18

                Глава 18.
                Дядя Матвей

Наступил сентябрь. Все чаще на архипелаг налетали холодные северные ветры, напоминая о том, что зима не за горами, что скоро придет время осенних бурь и штормов, а там и конец навигации до будущей весны. Серо-стальную поверхность моря покроет ледяное крошево вперемешку с большими белыми льдинами и ни большие, просторные шняки, ни маленькие карбасы уже не смогут подойти к берегу. Заморосили промозглые осенние дожди, солнце все реже выглядывало из-за низких серых туч, а птицы стали сбиваться в стаи, оглашая окрестности тревожно-тоскливыми криками, готовясь к дальнему перелету. Филипп же все чаще вспоминал о доме. Как там мама, сестренки?..

Однажды он сидел перед Анисимом, использующим каждую свободную минуту, чтобы учиться рисовать, жадно, с усердием постигающего иконописную науку, и позировал для очередного портрета.
- Анисим, может хватит на сегодня? – нерешительно спросил мальчик, скосив глаза на друга. – Может, завтра закончишь? А то я устал…
- Филипп, дружище, ну еще одну минуточку! – взмолился Анисим, быстро водя карандашом по бумаге.

Филипп тяжело вздохнул. И вдруг в дверь комнаты тихо постучали и на пороге появился… дядя Матвей!
- Дядя Матвей! – закричал Филька, забыв о портрете и бросился навстречу гостю.
Матвей, улыбаясь, сгреб племянника в охапку и стиснул в могучих объятиях так, что у мальчишки даже что-то хрустнуло в спине.

- Ну, здравствуй, Филя! Как ты тут? – дядька отодвинул племянника от себя и, не выпуская из рук, внимательно смотрел на мальчика. – Вижу, вырос за лето, возмужал. Значит, жизнь здесь не так тяжела, как ты думал?
- Да, нормальная жизнь! – ответил Филька, чувствуя, как увлажнились от нежданного счастья его глаза, и заморгал, смутившись, - А ты здесь какими судьбами? Мама где?

Матвей наконец выпустил из рук племянника и, кивнув соседу Анисиму, уселся на стул возле стола.
- А я ведь за тобой приехал, Филя, - произнес он, внимательно и серьёзно взглянув на мальчика. – Меня мать прислала забрать тебя домой.
- Как, домой? – Филька почувствовал, как от неожиданного известия внезапно ослабели ноги, и сел на кровать.

- Дошли до нас слухи, что вражеский флот напал на Соловки, люди пострадали. Вот мать и решила, что надо тебе вернуться от беды подальше.
- Да какой флот, дядя Матвей? Всего то два английских корабля, и те не самые большие! Ну, постреляли немного, да и убрались восвояси. Ни крепость не пострадала, ни люди.

- Правда? – Матвей, ища подтверждения словам племянника, взглянул на Анисима. Тот утвердительно кивнул и встал, засобирался уходить, понимая, что сейчас лучше не мешать разговору двух родственников. Он аккуратно сложил незавершенный рисунок, сунул карандаш в карман и, извинившись, вышел из комнаты.

А Филипп вдруг совсем растерялся: радость от встречи с горячо любимым Матвеем почему-то тускнела от мысли, что надо уезжать. И домой хотелось очень, увидеть маму, сестер. Но покидать монастырь так неожиданно он оказался не готов, поэтому придумал повод оттянуть момент принятия решения.
- А пойдем, дядя Матвей, я тебе крепость покажу! – предложил он, - В прошлый раз вы с мамой так торопились, что ничего здесь и посмотреть не успели. А монастырь на самом деле удивительный! Здесь столько всего интересного!

Они спустились в монастырский двор, и Филипп повел гостя по теперь хорошо знакомым местам, показывая и рассказывая все, что успел узнать сам за несколько месяцев жизни на Соловках. Он с радостью отмечал удивленно поднятые брови Матвея, когда вел его мимо многочисленных хозяйственных построек, объясняя их смысл и назначение. На правах старого работника завел дядьку на мельницу и не смог сдержать улыбку, когда тот присвистнул от изумления, увидев настоящую подземную реку, крутящую мельничное колесо. Зашли они и в Спасо-Преображенский собор, где Матвей, комкая в руках шапку, долго молился перед иконами, опустив глаза в пол и беззвучно шевеля губами, а потом они вместе ставили свечи за упокой душ погибших в море отца и братьев Филиппа и всех других умерших родственников большой дружной семьи поморских рыбаков.

Прогулка по монастырю произвела на Матвея сильное впечатление, Филька понял это по изменившемуся выражению лица бывалого морехода. И чувство гордости поселилось в душе мальчика, будто он сам имел какое-то отношение ко всем чудесам дивного острова.

- Ну, так ты домой собираешься? – спросил в конце концов Матвей, когда они вернулись в комнату, испытующе глядя на племянника.
Филька замялся… Душа его рвалась домой, в родную деревню! Но как же Соловки? За это время, что мальчик прожил в крепости, у него появились друзья. Он же обещал Анисиму дождаться, когда тот напишет свою первую икону. А Маняша? На днях они строили планы на следующее лето, мечтали покататься на лодке по озерам, соединенным многочисленными каналами в сложную систему, построенную еще при его великом тёзке, игумене Филиппе, и поддерживающей нужный уровень воды для работы всех водяных сооружений обители. Хотели посмотреть ботанический сад в Макарьевской пустыни, сплавать на карбасе до белужьего мыса, где стаи больших белух нянчат своих малышей у самого берега острова. Да и тайна монастырской тюрьмы была еще не раскрыта. Друзья не оставляли надежду когда-нибудь узнать, кого же охраняет в Белой башне отставной солдат-артиллерист Афанасий Ефимов?

Подумав о Маняше, Филипп представил, а каково же будет ей остаться на Соловках еще на целых два года одной, совсем одной? И на душе у Фильки стало тоскливо. Не мог он бросить друзей!
- Дядя Матвей, я же должен какое-нибудь ремесло освоить. Я матери обещал. Что ж я неучем в родной дом вернусь? Не хорошо как-то…
- Значит, не поедешь? – спросил Матвей скорее для порядка, уже все поняв по глазам мальчика.

- Я вернусь года через два взрослым и самостоятельным, чтобы стать настоящей  опорой для матери и сестрёнок. Ты передай им, что здесь на Соловках безопасно, что кормят хорошо, работой не перегружают, но и бездельничать не дают. Монастырское начальство строгое и справедливое. Я каждый день в церковь на службу хожу. Относятся ко мне здесь хорошо, у меня даже друзья появились. Так что пусть за меня не переживают.

- Ну вот, – усмехнулся в усы Матвей, - а ведь как ехать сюда не хотел! Прижился, значит, освоился. Ну, что ж… Так и передам матери.
Матвей стал собираться в обратный путь, а Филипп вдруг вспомнил о давно припрятанном для родных подарке.
- Подожди, дядя Матвей!

Он достал из ящика стола аккуратно сложенный между двумя газетными страницами портрет руки настоящего мастера, Николая Аркадьевича.
- Вот, передай моим на память. – мальчик протянул рисунок. Матвей, бережно взял в корявые, огрубевшие от тяжелой морской работы руки, тонкий белый лист и восхищенно замер. Мальчик на рисунке был как живой, казалось он смотрит в глаза Матвею.

- Вот подарок, так подарок! – прищелкнул он языком. – Мать обрадуется, на стенку, наверное, повесит, чтобы все время был перед глазами. Это твой сосед нарисовал?
- Нет, Анисиму еще далеко до такого мастерства. Это его учитель, настоящий художник Николай Аркадьевич.
- Спасибо!..Ну, я пошел, племяш. Будь здоров! Теперь уже до весны.

Филька проводил дядьку на пристань, долго смотрел в след уходящей в бескрайнюю морскую даль лодке, пока маленький завиток паруса не растаял в белесой дымке у самого горизонта.

Было немного грустно, как всегда бывает грустно расставаться с самыми близкими и любимыми людьми. Мальчик повернулся в сторону берега и медленно пошел вдоль пристани. Взгляд его скользнул по покрытым ржавым лишайником гигантским валунам крепости и тут он заметил, что, словно выросшие из земли, мощные сторожевые башни подмигивают ему хитро и многозначительно своими глазами-бойницами, зрачками в которых чернели жерла старинных пушек, подмигивают, как своему старому приятелю или закадычному другу. И Филипп улыбнулся в ответ и пошел быстрее. Теперь он понял главную тайну Соловков! Ведь Соловки – это не просто старая крепость, не просто монастырь, не просто остров или даже архипелаг. Соловки – это сказочное, волшебное Тридевятое царство, где на каждом шагу тебя ожидает чудо, где в вечном поединке Добра со Злом всегда побеждает Добро, где простой мирянин или монах может стать настоящим героем, где даже в самой обычной жизни всегда есть место подвигу! И Филька чувствовал себя гражданином этого волшебного царства.

Он перешел с шага на бег, торопясь нырнуть с толпой людей в центральные ворота крепости так похожие на пасть гигантской рыбы, а сквозь серые, низкие, осенние тучи вдруг ударил сноп золотистых солнечных лучей, осветив купола соборов и островерхие шатры сторожевых башен. Кто-то внимательно и пристально смотрел с небес на дивный, сказочный остров…

http://www.proza.ru/2018/07/17/452