Свинья свиньею

(Навеяно вполне трезвыми диалогами с Олегом Блохиным, моим веселым приятелем)

Этот сюжет о том, как два пацана лет по семнадцати поехали на выходные за город, а точнее, в деревню типа Гадюкино, настолько глухую и далекую, что добираться, помимо редкого, как комета Галлея, обшарпанного автобуса, им пришлось тяжким пешедралом - по болотам, перелескам и тупому, почти безнадежному, бездорожью. Зато потом им открылась девственная, не испорченная блеском и нищетой цивилизации природа, с замшелыми бревенчатыми избами, большей частью оставленными, а значит, пустыми и заброшенными, но празднично сияла под июльским жарким солнцем еще не загаженная речка, явно небедная рыбалкой, роились ленивые жирные пчелы, бросались под ноги стремительные куры и выглядывал из-за плетня, как будто на что-то нагло намекая, мохнорылый козел.
В первый же день, прибившись к первой попавшейся вполне жилой и даже ладной избе, они, а именно Олег и Серега, договорились с сильно побитой возрастом, но бойкой еще бабой Марией, впустившей их в дом на условиях посильной помощи по хозяйству. Хозяйство, впрочем, у бабки было скромным и самым обычным для этих суровых мест - полтора десятка галдящих кур да тройка осанистых гусей, а в сарае-загоне, крепко выстроенном еще при жизни давно упокоившегося ее супруга, рычала-похрюкивала неслабая по живому весу свинья, которую баба по-свойски звала Саней.
И что же вы думаете, именно это дюжее, заплывшее жиром и обросшее веревками мышц чудовище послужило причиной, отчего оба парня, изнахратив себе отпуск, рванули обратно в свой нордический Питер, наплевав на смеющееся солнце и обещающую рыбалку.
Все дело было в том, что кабаниха Саня давно уже созрела и бабка ее еще год назад порешила бы, не сама, конечно, а руками местного, на многое способного, механика, да только тот однажды взял, да и перебрался к детям в город, оставив за ненадобностью в своем опустевшем доме мочивший заказных свиней немецкий, от черных копателей, штык.
Вот с этим-то штыком и приступила, сутулясь от возраста и шаркая сбитыми тапками, Мария к нашей паре, как раз идиллически загоравшей с холодненьким пивом под кривой яблоней во дворе.
Объявив в первых же словах что к чему, она вручила своим ошарашенным гостям страшное, припахивающее озверевшим фашизмом, оружие, пообещав наделить их лучшим куском и, чтобы наглядно продемонстрировать приз, не поленилась, повела и показала ( "вот она, красотуля моя" ) сильно загоревшим пальцем заднюю ногу хрюши, не прозревшей пока, что ей тут уже лапти сплели.
Олег, повертев в руках сияющий, до хищного блеска заточенный штык, произнес:
- Ну, бабка, ты даешь! В таком реалити-шоу, - заглянул он осторожно в мутносвинские глаза, - я, бля, еще не участвовал!
Леха, перехватив орудие убийства, примерил его под свою руку, покачав головой:
- Замочить скотину дело нехитрое, - сказал он, настраиваясь на позитивную волну. - Один верный удар - и эта сука в ботах на раз отбросит копыта. К тому же, - помолчал он, подумав, - два дебила - это сила.
На этом, несмотря на догоняющие сомнения более осторожного, уже  со шрамами на жопе, Олега, они и порешили, напоследок, сквозь проволочную щетину прижатой к бетону свинской груди прощупав мощными толчками бьющееся сердце.
"Значит, так, - продолжил Олег, обращаясь к товарищу и засучивая  рукава. -  Расклад такой - ты эту подлюгу крепко хватаешь за задние ноги, а я коротким ударом фигачу ей штыком под ребро."
Серега кивнул. Баба Мария, перекрестившись, отошла от греха и даже вовсе скрылась в избе, плотно притворив за собою ни к месту хлипкую дверь.
Саня вполне мирно похрюкивала,  все еще не подозревая о назревшем конфликте интересов.
Серега, первым подойдя к свинье, сжал в горячих ладонях ее задние ноги, сумев оторвать от загаженного дерьмом бетонного пола обреченное туловище. Не теряя более ни мгновения, Олег, навалившись на жертву всем своим телом, взмахнул штыком, войдя в раздвинувшуюся подреберную плоть всеми его длинными стальными сантиметрами.
Свинья не поняла, помолчала,  но непонимание это длилось очень недолго.
 Через мгновенье тесное замкнутое пространство разорвал оглушительный визг, переходящий в рев. Олег вытащил штык и его второй удар заставил обезумевшее животное, поливая врагов алым кипятком, рвануть прочь, сметая всех и все на своем последнем пути.
- Стой, сука, мать твою! - орал, возбужденный запахом крови, Олег.
Серега, оказавшись ближе к активизирующемуся полутрупу, упал на него всем своим длинным и нескладным по молодости телом.
Изловчившись, охреневшая свинья крепко цапнула его за ногу - он резво дернулся в сторону, выпустив животное из своих жестко обнимающих рук.
Подоспевший Олег, ухватив проклятого пига за задние окорока, свалился брюхом на солому. Свинья, проявив недюженную силу, паровозом потянула его тело за собой.
В этот момент дверь сарая распахнулась, пролив на творящийся кошмар адского мира теней золотое сияние солнечного света и свинья, обнаружив спасительный выход, ринулась во двор, срубив наземь явившуюся на разборку бабку Марию.
Олег, из последних сил догоняя неубиваемую Саню, по-пацански крепко наподдал скотине ногами под ребра и, прорвавшись сквозь малинник в угол дощатой ограды, взял ее, нестерпимо орущую и извивающуюся, в крепкий локтевой удушающий захват.
А потом, захлебываясь своим, в унисон с чужим, ревом, соплями и посмертными свинскими всхлипами, завершил, наконец, затянувшуюся агонию разбушевавшегося куска мяса.
Наутро, они, кое-как замыв на одежде и обуви буро-коричневые пятна и проклиная все, что празднично искрило и радовало их еще вчера, преодолев дикие километры бездорожья, уехали на первой же подвернувшейся попутке домой.
И, кстати, водила, вихрастый мужик, возвращающийся с дальней дачи, косясь на их угрюмоватый вид и недовыведенные на штанах, о многом говорящие предательские печати, проклятых денег за поездку с них не взял.


Рецензии