Лаушники

     В  период   мой  учёбы  в  70-е  годы  ЛАУ – Ленинградское  Арктическое  училище – готовило  специалистов  среднего  звена  самых  разных  специальностей  для  Министерства  Морского  флота  СССР,  включая  и  техников-гидрометеорологов.  В  те  годы  училище  размещалось  в  Стрельне  в  стенах  Константиновского  дворца.  Учебный  процесс  был организован  по  типу  военных  училищ.   Курсанты  находились  на  полном  государственном  обеспечении,  получали  полное  вещевое  и  пищевое  довольствие,  жили  в  кубриках,  ходили  в  наряды  и  подчинялись   чёткому  распорядку  дня.  Выходы  в  город  разрешались  по  выходным.   А  первые  пару  месяцев,  в  период  карантина,  выход  в  город  был  возможен  лишь  в  исключительных  случаях.  В  общем,  такая  полувоенная  система.  Видимо  по  этой  причине,  «лаушники»  именовали  свою  альма-матер,  «системой».      Как  и  многие  учебные  заведения,  «система»  ЛАУ  имела  свои  традиции.  Одной  из  них было  приобщение  к  гравёрному  ремеслу.  Когда  это  началось  теперь,  пожалуй,  и  не  установить.  Видимо, однажды  кто-то  подал  идею,  вырезав  из  куска  резины  какой-нибудь  незамысловатый  штамп.  А  дальше  уже  пошло-поехало!  В  каждом  наборе  курсантов  находились  и  хорошие  художники,  и  хорошие  гравёры,  и  умелые  мастера,  изготовлявшие  из  подручного  материала  резцы  и  штихеля  для  гравёрных  работ.  Набор  резцов  передавался  по  эстафете  от  курса  к  курсу,  и  дело  ширилось  и  крепло.  От  изготовления  простейших  штампов  перешли  к  изготовлению  печатей.  Добыв,  к  примеру,   образец  пропуска  в  Морпорт,  через  очень  короткое  время  «лаушники»  обзаводились  пропусками  туда.  Так  они  оказались  вхожими  во  многие  закрытые  организации  и  вохровцы,   обеспечивавшие  пропускной  режим   не  смогли  заподозрить  подлог – качество  было  безупречным.   Это  были  мастера  высшей  пробы!  Однако,  надо  заметить,  что  этим  не  злоупотребляли  и  пропуска  изготавливались  лишь  по  мере  острой  необходимости.  Изготовление  проездных  билетов  не  требовало  очень  высокой  квалификации  и  этим  занимались  подмастерья.  Они  перенимали  опыт  у  мастеров  и  со  временем  сами  становились  мастерами.   
     Таким  же  образом  штамповались  разные  справки,  что  здорово  экономило  время.  Но  иногда  случались  и  «проколы».  Одному  такому  «проколу»  я  и  стал  свидетелем.
      В  Ленинградском  гидрометеорологическом  институте,  где  я  учился,  среди  прочего,  был  и  Факультет  общественных  профессий  и  по  программе  этого  факультета,  при  Лаборатории  подводных  исследований,  можно  было  получить  специальность  водолаза-совместителя  с  правом  работы  по  найму.  По  имевшейся  договорённости,  вместе  со  студентами  ЛГМИ  эту  специальность  могли  получить  и  курсанты  ЛАУ.  Для  допуска  к  занятиям  нужно  было  иметь  разрешение  деканата.  Кроме  того,  необходимо  было  пройти  медицинскую  комиссию  со  сдачей  всех  мыслимых  анализов.  Вот  это  последнее  обстоятельство  отнимало  много  времени  и  нервов.  Приходилось  высиживать  в  очередях  многие  минуты,  которые  затем  превращались  в  часы,  а  часы   превращались  в  дни,  поскольку  специалисты  принимали  в  разное  время,  а  желающих  попасть  на  приём  было  много.
     Курсантам  ЛАУ  терять  время  было  жаль  и  они,  предварительно  добыв  образец  медицинской  формы,  принялись  штамповать  эти  справки, варьируя  показатели  в  пределах  допустимых  отклонений.  С  этими  справками  они  и  заявились  на  занятие  в  нашу  водолазную  школу. 
     Опытнейший  врач-физиолог  Коротаев   просматривал  медицинские  справки  и  после  проверки  вносил  фамилию  очередного  счастливчика  в  журнал.  Но  дойдя  до  одной  справки,  Коротаев  назвал  фамилию  курсанта  и,  когда  тот  поднялся  с  места,  почти  закричал:
     - Какая  тебе  водолазная  школа?!  У  тебя  же  белок  в  моче!  Давай-давай  отсюда  и  срочно,  слышишь,  срочно! -  к  своему  врачу!
     Парень,  захватив  злополучную  справку,  вылетел  из  аудитории.
     Через  пару  дней  он  появился  с  другим  анализом  мочи,  где  всё  было  в  норме.  Объяснил  недоразумение  тем,  что  в  лаборатории  поликлиники  перепутали  анализы.
     На  самом  деле,  фабрикуя  справку,  лаушники  переписали  анализ  какой-то  бабки,  у  которой  обнаружился  белок  в  моче.  Но  это  был,  пожалуй,  единственный  прокол.  А  «пострадавшему»  пришлось  сдать  анализ  мочи  уже  «без  дураков». 

      После  Севера  я  устроился  на  работу  в  проектно-изыскательский  НИИ,  занимавшийся  проблемами  освоения  морского  шельфа.
     Как  всегда,  поначалу  я  изучал  необходимые  для  работы  документы,  попутно  присматривался  к  работникам  отдела  и  привыкал  к  новой  для  меня  пока  ещё  непривычной  «материковской»  обстановке.
      Несколько  пообвыкнув,  я  обратил  внимание  на  сотрудника  по  имени  Володя. В  начале  месяца  Володя  доставал  свой  проездной  билет,  колдовал  над  ним  некоторое  время  и  снова  им  пользовался,  мастерски  исправив  месяц  (в  те  времена  проездные  в  течение  года  не  отличались  ни  цветом,  ни  размером - менялось  только  название  месяца.
     Выбрав  удобный  момент,  я  как-то  спросил  у  него:
     - Володя,  а  где  ты  учился?
     - В  Ленинграде, - ответил  Володя.
     - Случайно  не  в  ЛАУ?
     - В  ЛАУ!  А  как  ты  догадался?
     - Так  ты  же  по  этому  проездному  билету  уже  третий  месяц  катаешься!