Возвращение. 16 глава

     Пока Сергей пошёл открывать входную дверь, так как стук был очень громкий, Ольга выглянула в окно и увидела перед подъездом дома чёрный автомобиль. Как его тогда называли, "Чёрный воронок", у Ольги сжалось сердце.
     - По чью душу они пришли... - прошептала Ольга.
     В этот момент, в комнату бесцеремонно вошли несколько человек в форме и видимо, старший из них, оглядел всех пытливым взглядом.
     - Ольга Полякова, кто? - спросил молодой человек, лет тридцати пяти, с суровым, острым взглядом.
     - Это я. А в чём дело? - спросила Ольга, с силой сжав спинку стула.
     - Здесь вопросы задаю я. Обыскать квартиру, - приказал своим подчинённым мужчина и те сразу стали шарить по комнатам, переворачивая всё вверх дном.
     - Прошу вас, тише, там ребёнок спит, маленькая девочка, внучка наша, дочь Оленьки, - умоляюще просила Маргарита Борисовна.
     Капитан лишь с безразличием посмотрел на неё и перевёл взгляд на Ольгу.
     - А Вы одевайтесь, Полякова, поедете с нами, - приказным тоном сказал капитан НКВД.
     - Но может быть Вы объясните, за что Вы уводите нашу невестку? - спросил Владимир Иванович.
     - Полякова неоднозначно высказывалась. Она, кажется, недовольна советской властью, - с сарказмом ответил капитан.
     - Этого быть не может. Ольга воевала, у неё ордена и медали и профессия мирная, гуманная. Здесь какая-то ошибка, - взволнованно говорил Владимир Иванович.
     - Разберёмся. Ну что там? Есть что-нибудь интересное? - крикнул капитан.
     Из комнат вышли ребята в форме.
     - Ничего, что могло бы Вас заинтересовать, товарищ капитан, - ответил один из них.
     - Жаль... а вы хорошо смотрели? Книги, дневники, записи, тетради там какие-нибудь? - повышая тон, спрашивал капитан.
     - Книги только научные, там про строительство мостов и дорог, медицинская литература... ничего интересно, - ответил солдат.
     - Послушайте, здесь правда какая-то ошибка. Ольга, патриот своей страны, она воевала, награды имеет... - попробовал защитить жену Сергей.
     Капитан внимательно посмотрел на него и усмехнулся.
     - Вы лучше о себе и родителях подумайте, а ошибок у нас не бывает. Или Вы не согласны? - спросил капитан.
     Сергей промолчал и подошёл к Ольге.
     - Олюшка, ты держись, родная, мы обязательно выясним, в чём дело. Это недоразумение, я уверен, - обняв Ольгу, сказал Сергей.
     - Всё, поехали, некогда нам тут прохлаждаться, - скомандовал капитан.
     Маргарита Борисовна заплакала и крепко обняла Ольгу.
     - Господи! Помоги тебе. Держись, милая, - всхлипывая, произнесла она.
     Ольга, прощаясь, обняла и Владимира Ивановича.
     - Простите меня, боюсь, мы больше не увидимся, берегите себя и свою внучку, папа, - тихо сказала она на ухо свёкру.
     - Не говори так, дочка. Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы помочь тебе, - ответил он, целуя Ольгу в голову.
     - Можно, я с дочерью попрощаюсь? - спросила Ольга капитана.
     Капитан, ничего не ответив, лишь кивнул головой.
     Ольга быстро прошла в комнату Катюши и прижалась к ней. Девочка спала, не ведая о том, что происходит с её матерью.
     - Как же я без тебя жить буду, родная... Солнышко моё... - наконец заплакав, что с Ольгой бывало крайне редко и целуя ребёнка в пухлые щёчки и ручки, произнесла она.
     Ольгу увели, а родители Сергея и сам Сергей так и не смогли уснуть.
     - Ничего не понимаю. Ольга не могла, она же такая добрая, ответственная девочка. Да что же такое? - растерянно произнёс Владимир Иванович.
     - Может всё ещё обойдётся, а? - с надеждой спросила Маргарита Борисовна.
     - У меня есть знакомые в верхах, надеюсь, мне не откажут, - с сомнением сказал Владимир Иванович.
     Сергей сидел с каменным лицом и смотрел в одну точку.
     - Как же это... почему она? За что? Она столько раз рисковала своей жизнью и теперь, в мирное время, она должна страдать? - задавал вопросы Сергей в неизвестность.
     И никто из них даже не догадывался, что Ольга на третьем месяце беременности.
     А Ольгу привезли в НКВД и бросили в маленькую камеру с бетонными стенами, где не было даже лежанки. Ольга села к стене, собрала под себя ноги и задумалась. Она никак не могла вспомнить, где и когда говорила о советской власти. Прокручивала в голове и рабочие дни, и разговоры в магазине под их домом, но так ничего и не вспомнила. Она задремала, когда с шумом открылась железная дверь камеры. Её провели в помещение, не бОльшее, чем камера, где она сидела. Низкий потолок и едва дающая свет лампочка, у стены стол со стулом и под лампочкой ещё один стул, привинченный к полу, на который ей и велели сесть.
     - Ну что же ты, Полякова, так недовольна нашей властью, а? Что она тебе плохого сделала? - спросил здоровый мужчина, совершенно лысый, с засученными рукавами, со сверлящим взглядом маленьких глаз, с крупным носом и узкими губами.
     Мужчина вошёл после неё, из-за своего высокого роста, сильно пригибаясь, когда заходил в низкую дверь, которая за ним закрылась.
     - Я воевала, била фашистов, не жалея себя, я боролась за советскую власть, как же я могу быть ею недовольна? - спросила Ольга, сидя на стуле и сложив руки на коленях.
     Мужчина, ухмыляясь, подошёл к ней.
     - Так все воевали, Полякова. Только не все предают родину, - сказал он, посмотрев на Ольгу сверху вниз сверлящим взглядом.
     - Прошу Вас, поверьте мне, я очень люблю свою родину и никогда... - начала говорить Ольга, но сильный удар огромного кулака ей прямо в лицо, сбросил её со стула.
     Изо рта пошла кровь и Ольга ощутила во рту её неприятный вкус.
     - Встать, сука! Что ты мне здесь сказки рассказываешь, а? - кричал здоровяк, пиная Ольгу носком огромного ботинка.
     Ольга лишь стонала, не проронив ни слова. Она поняла, что её слушать просто не будут. Здоровяк схватил её за шиворот и усадил на стул.
     - Ну в общем так... если не хочешь, чтобы тебя здесь забили до смерти, напиши обо всём сама, - отплёвываясь, громко сказал здоровяк.
     - Я не знаю, что писать. Я не понимаю, о чём Вы, - подтирая губы рукавом, ответила Ольга.
     Её били ещё и ещё, а потом, раздев до гола, обливали сильной струёй ледяной воды. Ольга по жизни была выносливая и сильная, ни стона, ни крика от неё не услышали. Лишь когда здоровяк, сильным ударом ботинка пнул её в живот, она схватилась за низ живота и застонала.
     - Хм... чё это? Ты что, сука, беременная была, что ли? - ошарашенно спросил здоровяк, увидев под Ольгой на полу лужу крови.
     Тут он подбежал к двери и высунувшись, заорал.
     - Врача! Быстро! Ещё подохнет тут у меня.
     Ольга лежала, прижав ноги к животу и тихо стонала, когда в помещение вошел пожилой мужчина в белом халате и с саквояжем в руках.
     - Какой срок у Вас был? - сев перед Ольгой на корточки, спросил врач.
     - Три месяца, - простонала Ольга.
     - Её в больничку надо, неровён час, кровотечение откроется, вернее... уже открылось, умереть может, - поднимаясь с пола, сказал врач, обращаясь к здоровяку.
     - Ну... надо значит надо. Вставай давай! - пнув Ольгу ногой, сказал здоровяк.
     - Зачем так-то? Что же ты её довел до такого? Она сама не сможет идти, видишь, в каком она состоянии? Эх... дурак, - вздохнув, сказал врач.
     Здоровяк схватил Ольгу за плечи и просто поволок по коридору к больничке, оставляя кровавый след на полу.
     Ольгу тогда едва спасли, ребёнка она потеряла, из-за сильного удара в живот, да и из-за побоев. Она замкнулась в себе, на вопросы не отвечала, почти ничего не ела, правда, давали ей только кусочек хлеба и воду.
     Тем временем, на следующий день, Владимир и Сергей пошли по инстанциям. Они заходили в партком, в исполком и в другие организации, но им отвечали, что это не в их компетенции. Написав письмо самому Берия, они стали ждать ответа. Но ответ так и не пришёл, они прождали ещё месяц и не дождавшись ответа, пошли в НКВД, где им сказали, что Ольгу отправили в Сибирь и дали восемь лет, без права переписки.
     Сергей был подавлен, Владимир Иванович растерян. Маргарита Борисовна всё время плакала. Они не могли понять, почему, за что? А Катюша постоянно спрашивала про мать, но дать ей ответа так и не смогли.
     Ольга, вместе с другими заключёнными, ехала в душном вагоне, где вагоны открывались раздвижным путём. Людей перевозили, словно скот, их мучила жажда и голод, но что они могли? Доехали до места не все. Почти на каждой станции с вагона снимали одного или двух умерших заключённых. Ольга, после выкидыша, была очень слаба, но видимо, организм у неё был не слабым, она понемногу приходила в себя. Ей казалось, что всё происходящее с ней, жуткий сон. Вот она проснётся и весь этот кошмар закончится.
     Поезд медленно остановился и вагон открыли. Люди закрывали глаза от солнца, хотя в этих краях, оно так ярко не светило, скрываясь за облаками. Всем велели выйти и пересесть в грузовые, крытые машины. Всё происходило быстро, лаяли собаки, охраняя заключённых, а те быстро бежали к фургону. Огороженная колючей проволокой территория, вдали бараки, по углам вышки с охраной, это угнетало. Ольге предстояло привыкать к новой жизни, хотя бы ради тех, кого она очень любила, Катюши, Сергея, Владимира Ивановича и Маргариты Борисовны. Думая о них, у неё от тоски сжималось сердце, она очень по ним скучала.
     Первый год заключения, к которому привыкала Ольга, был особенно тяжёлым, работа изнуряла. Женщины от зари до зари работали в пошивочном цехе, где они шили спецодежду для военных. Руки очерствели и болели, спина за день каменела. Но человек привыкает ко всему, Ольга была не исключением. В меру своей замкнутости, она сторонилась всех и не верила никому. Наступил второй год заключения.
     Ольга старалсь не выделяться среди других, но часто замечала, как более молодые женщины, с которыми она делила барак, ночами ходят на свидание с охранниками. Но это её не касалось, пока однажды к ней не подошёл главный по охране.