Нинка

- Девочки, работаем. Клиент подъехал!- От моста,  в свет фар, ленивой походкой, вышло 15 девочек. – Плотней, чтобы всех видно было! – Анжела склонилась к открытому окну водителя. – Пусть третья, слева, покажет грудь! – Света, обнажи титьку! – Ага, щас! Может сразу нагнуться? – Бурчала Светка себе под нос, чтобы не дай бог, мамка услыхала. Но  лямку короткого топа, с плеча скинула. Тяжёлая, налитая грудь сама выпала, вырвалась на свободу. – Ни хрена себе!  - Это что,  всё своё, или силикон? – Ребята, обижаете. Весь товар сертифицирован! Наше всё, отечественное! – Ага, и клейма негде поставить! – Так что, брать будем? – Нет, пусть  шестая, слева, юбчонку задерёт! – Ребята, да чего там задирать!? Там и так всё видно! – А мы хотим посмотреть какие на ней трусишки! – Люда, задери юбчонку! – Девки, да что это такое, что за клиент пошел? Что им, бесплатный  стриптиз-клуб? – Нинок! Молчи, Анжелу не знаешь? Оштрафует по полной! – Люда нехотя, подцепив указательным пальцем, как крючком, подол юбки, потянула её вверх. Колготки были дорогими, без швов. Взорам клиентов  открылся гладко выбритый лобок. Раздался дружный хохот. Машина резко рванула с места, едва вписываясь в поворот, обдавая едким дымом выхлопа путан. Вдалеке загорелись, стопори дорогой машины. – Козлы – Нинка сплюнула под ноги. День не задался. Точнее ночь. Как не повезёт с первым клиентом, так вся ночь коту под хвост. Не заботясь о чистоте своих нарядов, «девочки» расселись на покатых цементных плитах, вяло закурили. Каждая думала о своём. Если вообще думали. Нинка думала.
- Наверное, нужно уходить из профессии. Послушать Светку, так лучшего кайфа, чем от секса, она не знает. А что я? Вон, сколько их было! Даже счёт потеряла. А два раза никто не снимал. Обзывали всякими словами. И бревно, и труп, и лягушка! А один вообще сказал, лучше вздрочнуть, чем с ней трахаться. А что у меня не так? Точно, уйду! Анжела коситься, дармоедкой обзывается. За всю неделю ни одного клиента! – Не получаешь удовольствия, так подыграй клиенту, застони вовремя, закати глазки, поохай, не убудет! – А как тут застонешь, если ни чего не испытываешь? Подружки не верят. – Нинка, не может быть, ты что, совсем фригидная? К врачу тебе надо, к сексологу. Не к сексологу, дура, к сексопатологу! – Да какая на хрен разница? Всё одно, на кушетку завалит и оттрахает. – Все они козлы одинаковые! – Нинка сидела на холодной плите и думала, думала, вспоминая все эти разговоры. – Эх, если-бы они всё знали! – Нинка всё время видела перед собой пьяную рожу отчима…. Пятнадцать ей исполнилось. Мать ушла на смену, после их посиделок, отчим напился, приставать начал. Хряк толстый! Лапать пытался давно. То за попку ущипнёт, то в дверях животом притиснет, и ржёт, как конь! А тогда совсем обнаглел, сволочь! Под халат залез своими грязными руками, до сих пор противно. Потом всё и случилось. Повалил на стол, порвал всё и изнасиловал! Мать пришла утром. По душевной простоте рассказала ей всё. Ну и получила «поддержку»! Боже, как она тогда кричала! – Шлюха, воспитала на свою голову! На мужиков уже вешаешься! А потом ударила по щеке. Слёз не было. Собрала вещи и ушла из дома, в ночь,  в никуда. Был вокзал, холод, голод, грязь! Вонючие туалеты. Жадные руки. А потом её били. Она просила заплатить денег, а её били. Обзывали грязной вонючкой и били, били!
Вот такую избитую, грязную её и увидела Анжела, после очередной попытки получить с клиента деньги. Молодой, сильный, наглый. – Это за что тебе деньги давать? Да после тебя не отмыться! Хорошо, если без венерических болезней обойдётся, а то сама будешь платить, шалавёнка! 
- Алё, голубь! Рули сюда! – Тебе чего, мамаша? – Девочку поимел? Поимел, а платить? – Да пошла ты! – Как «уговорить» клиента Анжела знала. Задрав юбку, со всего маха саданула ногой в пах! Охнув, самец начал оседать. Взяв его за волосы обеими руками, смачно ударила лицом о колено. – Слушай сюда, козёл,  отдаёшь бабки, расходимся краями, или я вызываю ментов, и ты валишь на зону за изнасилование малолетки, сечёшь, какая статья? – Охая и приседая, вытирая разбитое лицо тыльной стороной ладони, мужик сдавленным голосом просипел: - Умеешь ты уговорить, мамаша! – Выхватил сто рублей и бросил под ноги. – Это не всё! Полтос за ликбез. – Какой ещё ликбез? – Ну?! – Анжелика двинулась на мужика. – Ладно, ладно, понял! – Порхая, как фантик, полтинник лёг рядом со сторублёвкой. – Вот теперь свободен! – Придерживая ушибленное место рукой, незадачливый клиент посеменил в сторону вокзала. Нинка не выдержала, заплакала. Не от боли, к этому привыкла, от того, что кто-то заступился за неё. – Как звать? – Нинка. – Давно «путанишь» – Нет, с год, может чуть больше, точно не знаю. – Годков сколько? – Шестнадцать будет скоро. – А паспорт есть? – Нет! – Со мной пойдёшь, приведу тебя в божий вид. – Спасибо, тётенька! – Какая я тебе тётенька? Тоже мне, племяшка нашлась! Анжела я, все так зовут, и ты так зови….
***
-  Девочки, клиент подъехал! Живо, подняли свои задницы, работаем! – Опять слепящий свет. Девочки, как испуганные птицы, застигнутые ночью ярким светом, жмутся друг к другу. – О-о-о, Серж, рада тебя видеть в добром здравии! Где пропадал? – В командировке был! – Как обычно? – Да, я привычек не меняю. – Светик, за тобой!- Ну, слава богу, я думала, околею тут совсем! – На всю ночь? – Как обычно, оплата прежняя? – Да, можем со скидкой, как постоянному клиенту. – Не надо, я в состоянии заплатить. Деньги возьми! Машина резко рванула с места, увозя парочку в темноту. – С почином, девочки! Будем считать, это первый клиент! – Уехала машина. Ночь проглотила девочек, растворила их в себе, превратила в пустоту.  Нина села на покатые плиты, обхватила голые ноги руками, положила голову на колени. Прошлое ворвалось в сознание. – Мама моя, роди меня снова! Это надо же себя так не любить! Ты когда последний раз мылась? – Не помню. – А ну, скидывай с себя всё, и в ванну! Пользоваться умеешь? – Я что, на обезьяну похожа? – Ну, ну, не поднимай перья, вмиг ощиплю! – От одежды, которую Нинка скинула с  себя, несло общественным туалетом. – Да, ни одна химчистка не поможет! Значит, всё это на помойку! Ладно, купайся пока, а я чего ни будь, подыщу для тебя. Горячая вода с душистым гелем, приятно обволакивала израненное тело, расслабляла, нежила, клонило в сон. – Эй! Не спать! Мойся и выходи. Нинка потеряла счёт времени. – Сколько я в ванной? Вода остыла, значит, минут сорок, не меньше! -  Пересилив слабость, дотянулась до мочалки-варежки, начала тереть себя. Старые коросты болячек отвалились, оставляя на теле розовые пятна, синяки выступили чётче. – А полотенец, какой можно взять с вешалки? – А какой на тебя смотрит, тот и бери! – На скоро протерев себя, розовым, завернулась в него целиком, вышла из ванной. – Развернись! – Зачем? – Посмотрю на тебя. – Нинка, нехотя, развернула полотенец, уронила его к ногам. – Складная фигурка, ничего так, повернись задом ко мне. Годиться! Немного подкормить, наберёшь килограммов несколько, и на работу. Одевайся! – К её ногам упал пакет с вещами. – Там всё есть. Ванну после себя вымыть, пол притереть, полотенце на сушилку. Оно твоё, пока здесь жить будешь. Потом на кухню, есть будем. Тон, каким было это сказано, не терпел возражений. Нинка это поняла сразу. Подняв пакет с пола, опять шагнула в ванную комнату. То, что лежало в пакете, превзошло все её ожидания. Бельё было всё новое, с бирками. Ажурные трусики, гипюровый лифчик, модные шёлковые чулки, с ажурной резинкой, майка топ лимонного цвета и короткая юбочка. Возглас радости невольно вырвался из уст Нинки.
Все пришлось в пору, великоват, оказался только бюстгальтер. Посмотрев в зеркало, не узнала себя. Анжелика сидела у окна, курила и смотрела вниз, на город, на машины, думая о чём-то. Нинка робко топталась на пороге кухни. – Все подошло? – Не поворачивая головы, спросила Анжела. – Да, всё хорошо, спасибо. – Нинок, мне твоё спасибо до жопы! Отработаешь! Запомни, у меня не богадельня, не реабилитационный центр. За всё, что я для тебя сделаю, надо будет платить.  – А что я могу? – А что делала, то и будешь делать, только теперь под моим началом и защитой. О делах после поговорим, покушать надо. Только сейчас, Нинка поняла, как оно хочет есть. В животе призывно заурчало. Вкус, той жареной колбасы, макарон с кетчупом она помнила до сих пор.
****

- Девочки, клиент, на выход! Шевелитесь, чего как ленивые коровы! – К мосту подруливала раздолбанная «шестёрка» - Вот эту хочу! – Палец тыкал в сторону Людмилы. – Земляк, деньги у тебя есть? В машине сидел азербайджанец. – А, почему спрашиваешь? Да? – Мои девочки стоят дорого, покажи деньги! – А, на, смотри, женщина! – Южанин достал плотный рулон долларов. – Хватит, да? – Ночь 400, час 100. Деньги вперёд! Отслюнил сотню, протянул мамке. – Смотри, чтобы без эксцессов, знаю я вас! – А какой инцест, один буду, да! – Людмила садилась в машину. – Денег столько, а машину приличную купить не можешь, жлоба давишь. – А, закрывай дверь, поедем, да! Магазин открою, всё куплю, потом!
И опять ночь укрыла оставшихся девушек своим сырым, холодным одеялом. Не испытывая особой любви, прижимались друг к дружке, пытаясь хоть как-то согреться. – Не повезло, блин! Продрожали всю ночь задарма! – Да, кроме насморка сегодня уже ни чего не поймаешь. – Ну, и, слава Богу! – Подумала Нинка. – Светает! Кончилась смена. Под мост въехала «газель». Не новая. День работала на маршруте, а в ночь развозила девочек. – Почему опоздал? – Бурчала Анжела. – Тебе ещё в два адреса, когда управишься? – Не волнуйся хозяйка, в срок успеем! – Повториться такое, оштрафую! – Замёрзли, бабочки? – Постой тут с нами, узнаешь! – Ничего, сейчас согреетесь! – Как же, согреешь ты! Поди, и не стоит уже? – А ты попробуй! Девчонки весёлой стайкой впорхнули в тёплый салон машины. – Все, что ли? Поехали? – Да трогай уже! – Да подставляй, потрогаю! – Мариху свою пузатую трогай! А я денег стою! – На, меня потрогай, я не жадная! – К Семёну подсела Фаина, кукольного вида татарка. – Хорош, не приставайте к водиле. Он у нас честный, любит свою жену. – Это точно! – Семён уже выезжал на дорогу. Тёплый салон расслаблял, клонило в сон. – Наш бледовоз вперёд летит, в коммуне остановка! – Затянула Фаина на известный мотив. Засмеялся только водитель. Про себя он давно свою машину так звал. Нинка сидела на последнем сиденье, прикрыв глаза, расслабилась в тёплом салоне. Прошлое опять накрыло её…. – Расскажи ка мне свою историю, красавица! Да без вранья, не люблю я этого. – Не то, чтобы говорить, смотреть не хотелось. После горячей воды, хорошей еды, чистого белья, клонило в сон. – Ну, ну, не спать! – А чего рассказывать? Все как у всех. Отец бросил, мать привела Жору. – Ну а дальше? – А что дальше, начал приставать, а в пятнадцать, когда мать ушла на смену, изнасиловал. – А мать? – А что мать! Утром рассказала ей всё. Думала, пожалеет, а она нахлестала по щекам, обозвала всяко. Я и ушла. – Ничего нового! Не меняется мир в лучшую сторону. Гадостно! Ну, ничего, переболеешь, подрастёшь, все хорошо будет. Теперь спать! – Анжела постелила ей на большом, кожаном диване. Несмотря на усталость, уснуть, сразу не получилось. Давила темнота. Стоило закрыть глаза, проваливаться в дрёму, в голове возникали кошмары. Дорогое шелковое бельё превращалось в волосатые, толстые, грязные руки отчима, лапающие её тело. Вздрагивая всем телом, Нинка просыпалась. Изрядно намучившись, она сняла с себя всё бельё, скинула всё с дивана, даже подушку, улеглась на голую кожу. Свернулась клубком, уткнулась носом в огромную складку дивана, наконец, обрела покой, крепко заснула.
- Коммуна № 1 – Фаина, ещё несколько девиц, а вместе с ними Нинка, выскочили из машины. – До свидания, подруги! До завтрева! – До сегодня! – Передразнил её Семён. Фаина отсалютовала двумя руками поднятыми вверх. – Бойцам не видимого фронта! – Ни кто не ответил. – Девочки жили на съёмных квартирах, условия были более, менее приемлемые. Кровати, диван, кресла, все было надувное. – Для удобства смены диспозиции – Так говорила их «мамка». Бизнес хоть и был доходным, но хлопот доставлял не мало. Подолгу на одном месте не засиживались. Стоило примелькаться, соседи начинали коситься,  потом, как обычно, следовал звонок в органы от «бдительных» граждан, приходилось срочно менять квартиру. Нина, как обычно, поднималась в квартиру последней. Фаина, скинув с себя всю одежду, расхаживала по квартире в одних стренгах. Трусики были настолько узкими, что их в расчёт брать не стоило. – Нинок, чего такая хмурая? – Спросила Фая, стоя перед зеркалом, разглядывая своё отражение в нем. – Пойдем в ванную вместе, спинку мне потрёшь, может, похорошеет? – О её фригидности знали все и частенько над ней подшучивали. Фаина жеманно выгнула спину, руками повела снизу по ногам, пальцами попадая под лоскуток материи и дальше, до груди, томно закатывая глаза. – Да иди ты! – Не зло ответила Нинка. – Не хочешь, как хочешь, может, передумаешь, приходи, я ждать буду. – Уже из ванной кричала Фаина. Нина в ванную не торопилась. Всегда ходила последней. Вот и сегодня. Все улеглись уже. Скинув с себя одежду, встала под горячие струи воды. – Уже 18! Бог мой! Два года уже на Анжелу пашу! – Прошлое накатило. – Алё, гараж! Подъём! Нинка резко села на диване. Где она, что с ней. – Бомжовские замашки? Или бельё не устраивает? – Всё хорошо, уснуть не могла долго, крутилась, вот всё и свалилось! – Соврала Нинка. – Для тебя начинаются трудовые будни. Готовить умеешь? – Да так, кое-что. – Например? – Ну, суп, там, борщ, картошку пожарить, салатик покрошить. – Вот и хорошо. Будешь убирать в квартире, готовить обед. – И всё? – Пока всё. Спать и есть, есть и спать. Нужно тебе формы набрать. А то, как из концлагеря. Учитывая специфику нашей работы, обед будет в 7-00, а завтрак в 18-00, понятно? – А продукты? – Не твоя забота. Открываешь холодильник и готовишь из того, что там есть. Сейчас поедим, что найдём, а завтра, чтобы горячее было. Понятно? – Понятно! – Чего стоим, кого ждём? Пока я в душ, подсуетись на кухне. – Изобилие продуктов приятно обрадовало Нинку. Холодильник напоминал супермаркет, в миниатюре. Думать долго не пришлось. Булка, масло, ветчина в банке, импортная, салат кочанный, помидоры, всё уже было на столе. Вот и кофе. – Вам кофе, или чай? – Чай, не усну с кофе долго. – А мне можно кофе?  - Валяй! -  Ножи были острые. Нарезала помидоры, уложила их на салатные листочки, украсила веточкой петрушки. Ветчину уложила на булку с маслом. Чай заварила в большой кружке, себе кофе. – Твою мать! Когда ты всё успела? Или я долго мылась? – Нинка от похвалы засмущалась….               
- Хватит, пора вылезать! – Взяла грубую мочалку, намылила её, что есть силы, начала тереться. Тело своё она не любила. Нинка считала его, и только его, виновником всех своих несчастий и злоключений. Всё то, плохое, что случилось в её жизни, виновато оно, этот кусок мяса! – Обессилев, опустилась на дно ванны. Дикая тоска, безысходность, охватили её. Мысли о самоубийстве пришли сами собой. – Поднимусь на крышу, выйду к не высоким перильцам, шагну вниз. Нина представила, как лежит совершенно голая, в луже крови, с открытыми глазами на грязном асфальте. Страшно стало до жути. Каждая клетка её тела боялась. Жить, жить, кричало тело! – Б-р-р-р! Надумаешь такое! Быстро ополоснулась, вышла из ванной.
То, что она спит голая, не укрываясь, все привыкли. Но вот то, что окна не зашторивает…. – Нинка, твою мать, хоть тюль не открывай! Солнышко в глаза! – Ладно, я думала, уснули все. – Уснёшь тут с тобой, шарахаешься, как приведение! – Нинка не легла, рухнула на надувной лежак.
Сон не шёл. Пришли мысли из прошлого. Зачем? Она не имела понятия. Ровно две недели курортной жизни. Ровно столько продлилась её сказка. -  Что там у нас сегодня? – Макароны флотские салат, мясо с острым соусом, как вы любите, компот. – Годится. Нинок, сегодня в ночь на работу, вместе со мной. Гляжу, жировать начинаешь! Лифчик, того и гляди, лопнет. – Что, правда, то, правда, бюстгальтер сидел, как влитой. Сытая еда, спокойная жизнь, а самое главное, молодой, здоровый организм, сделали своё дело. Округлилась попка, даже складка появилась на животе, кстати, совсем её не портившая. – Ваша воля, как скажете. – И пошло, поехало! В начале Она их считала. 100-200. Потом устала. Спросил бы кто, помнит хоть одного? Нет. Ни лица, ни тела, ни имён. Не было их! Но они же были, все эти мужики! Старые, похотливые, молодые, спешащие куда-то, русские и не очень. Это она всех их пропускала через себя, послушно раздвигая ноги, по первому требованию. О деньгах спросила один раз. – Отработаешь долг, сама скажу! – Как отрезала Анжела. Да и зачем ей деньги? Ни куда не ходила, к магазинам была равнодушна. Жила? Не жила? Сон оборвал её не весёлые мысли….

   Резкий хлопок двери ванной, как выстрел, вырвал Нинку из сна. Скинув ноги с надувной кровати, она тупо смотрела на подружек, снующих туда, сюда. Жанна, уже была готова к «трудовым будням». Фаина, ещё голая, крутилась возле зеркала, придирчиво разглядывая своё тело. – Вставай, нудиста ты наша! Солнышко садится, головка болеть будет! Нас вечер встречает закатом. – Затянула Фаина известную песню. – Как я тебе? Хороша? – То, что у неё было ладное тело, отмечали все, и не раз, но, эта игра давно превратилась в ритуал. Нинка зевая, продирая глаза руками, совершенно не глядя в её сторону, отвечала: - Обалдеть, не встать, куда только мужики глядят? – Уже стоя под струями душа, она пыталась вспомнить, что ей приснилось. Что-то важное, а она не запомнила. – Вот овца! Один раз приснилось, что-то стоящее и на тебе, вылетело из головы! – Нинок, опаздываешь! Поесть не успеешь! – Иду уже! – Бурчала Нинка. Боевая раскраска много времени не заняла. Девочки, на выход, машина за нами подъехала! Жанна первая понеслась по лестнице, стуча каблуками, как лошадь. – Вот и ещё одна вахта начинается. – Подумала Нинка, медленно считая ступеньки, ведущие вниз. – Что же я видела во сне? – Ты что, не проснёшься никак? – Фаина, обгоняя её, слегка пихнула в бок. – Шевелись подруга, дилижанс может уехать без нас! – Успею! – Отбушевала черёмуха, прошли её холода. Робко зацветала сирень. Скоро лето! – Девки, хорошо-то как! – Дрожать не придётся! – Обожди, май не июнь! – Да чего там, немного осталось! И лето! – Точно, и под каждым, под кустом, будет нам и стол и дом! – Правильно! Сезон куста терапии в полном разгаре! Буйство зелени и запахов совершенно не волновали Нинку. Всё это великолепие обновлённой природы, катилось мимо неё. – Что я видела во сне?- Мысль сидела занозой, ни о чём другом не думалось. – Нинок, приехали! До Тверской автобус не идёт! Конечная! -  Фаина толкнула подругу в плечо. Как приехали, когда, она не заметила. – Чего пихаться взялась, вижу.
 
Первого клиента ждать пришлось не долго. Солнышко только село. Ночь не успела полностью вступить в свои права. – Оба на! Девки! Клиент, солидняк пошёл! – Огромный чёрный джип замер в отдалении. Анжела подошла к водительской дверце. Долго беседовала о чём-то. Лёгкий ветерок доносил до девочек запах парфюма, дымок дорогих сигарет. Тонированные стёкла скрывали людей, сидящих  в машине. – Вот, блин, уезжает! Ты погляди, не пруха какая! – Но мамка шла почему-то довольная.- Девки, покатило! Не спугнуть бы! – Покатило, да без нас! – Фаина, две Светы, на всю ночь, на мальчишник! И чтобы отработали без сучка и задоринки! – Точно, как швейные машинки «Зингер»! – Выпалила Фаина. – Вот ваше авто. – Вольво, чёрного цвета, притормозил рядом с Анжелой. Отдали оговоренную сумму. – Вперёд, мои малышки! – Ага, только вперёд, и никому в зад! – Смеясь, Фаина садилась в автомобиль. И правда, покатило. Следом забрали ещё двоих. Мамка была довольна.
Подъехал серебристый «Опель». Так себе машинка, без изыска. На удивление всем водитель вышел из машины, что случалось крайне редко. У Нинки, внутри, что-то ёкнуло, Чего прежде никогда не случалось. В сгустившихся сумерках возраст определить было невозможно. – Седина в голове, значит, в возрасте, но голос! Сочный, приятный, сильный, говорил совсем о противоположном. Чего это я! На какой хрен мне это надо? Молодой, старый? Не всё ли равно? А он шёл вдоль строя девушек, смотрел каждой в глаза, шёл и смотрел, и опять шёл и смотрел. Нинка стояла последней. Остановился напротив, смотрит в глаза, не отрываясь. – Чего пялишься, понравилась? – Нинок, помолчи! – Недовольно буркнула Анжела. – Какого цвета глаза? – Думала Нинка. – Серые? А может синие, или зелёные? – Возьму её. – На сколько? – Надвое суток. – Возьмите на час, посмотрите, не понравиться, выберете другую девушку. – Нет, её возьму. Или у вас на неё другие планы? – Ну что вы, какие планы, просто, если вернёте её раньше, я не смогу вернуть вам деньги. – И не надо. А если не вернётся? – Тогда третьи сутки за мой счёт, и премия Нинке! – Вот и ладно, согласен!
- Голос! Она готова была побожиться, что слышала его, но где, когда? Мощный родник, поднимающийся из глубины, предлагающий напиться из него чистой холодной воды в жаркий полуденный зной.  – Сутки? Это меня забирают на сутки, и ещё будет премия? – За своими мыслями она упустила разговор, ухватив лишь конец фразы. – Прошу! – Седовласый мужчина галантно, без рисовки, предлагал пройти к машине. – Вот попала девка! Точно, маньяк! – Выпалила Людмила. – Видела, как смотрит? Ощущение такое, будто вывернул тебя наизнанку. Б-р-р! Ни за какие деньги не пошла бы с ним! – А тебя и не взяли! – Жана лениво закурила. – Да и тебя не взяли! – Парировала Люда. – А я с таким бы, на всю жизнь связалась! Есть в нём что-то, цепляет, блин! – С грустью в голосе ответила Жана. – Посмотрит вот, такой! И всю твою жизнь поставит кверху жопой! – Ладно тебе, не заводись, видели мы таких! – Хорохорилась Людмила. – Видели, да не таких! Жана нервно отшвырнула от себя окурок. Очерчивая замысловатую дугу, бычок  парил какое-то время в воздухе светлячком, разбившись об асфальт мелкими искрами. – Вот и жизнь наша так, летишь, горишь, бац…. Пепел и тлен! – Первая, по- летнему тёплая ночь, вступила в свои права полностью, укрывая девушек своим теплом, пьянящими запахами, навевая грусть. Все знали, в эту ночь больше ничего не произойдёт.
- Ваша машина? – Девушка спросила просто так, чтобы нарушить затянувшееся молчание. – Нет, я тут в командировке, машина от фирмы. – Этот голос! Где я могла его слышать? – Эта мысль все время крутилась в голове, не давала покоя. – А кем вы работаете? – Не важно. – Я просто спросила, молчать не хочется. – Я понял. А кем ты меня видишь? – Не знаю. – А все-таки? – Ну, врач там, фирмач, какой ни будь. – А если врач, то какой? – Не знаю! – Выпалила Нинка. – Сексолог, вот! – Сексопатолог. – Поправил её клиент. – Да какая разница! – Нина вспомнила вчерашний разговор с девчонками, улыбнулась сама себе, припомнив, чем всё закончиться. Улыбнулся и он.
- А звать вас как? – Хватит «выкать», впереди у нас интим, предлагаю перейти на «ты». Легче будет обоим. А имя выбери любое, мне всё равно. Поиграй им, примерь ко мне. –  Нахрен, ты мне сдался? – Нинка зло отвернулась к окну. – Мало ли вас было, козлов! – Но игра, предложенная мужчиной, постепенно захватила её. – А действительно, какое имя подошло бы ему? Нина придирчиво оглядела его. Коля? – Банально, Николай, Колян – пошлятина! Не то. – Слава, Жан, Филип. Имена менялись, мелькали, как картинки. Игра захватила. Не имя она ему выбирает – одежду своему мужчине в дорогом магазине. – Константин, не то. Афанасий. Вспомнилось имя деда, давно умершего. Нет! Серёжа! – Улыбка тронула её губы. В имени что-то прозвучало. От произношения этих звуков веяло каким-то непонятным, не ведомым теплом. Звук имени завораживал, притягивал к себе, хотелось на все лады повторять это имя. – Да! – Что «Да»? – Я буду звать тебя Серёжа! – Годиться!  Кстати, мы уже приехали. – О-о-о, спалка!? Протянула Нинка. – Ожидала оказаться в люксе? – Да мне по барабану где! – Не скажи. -  Действительно, мне всё равно где этим заниматься, здесь, в машине, или в люксе. – Тогда вперёд!
- Прошу! – Хитро нажав код четырьмя пальцами, Серёжа пропустил Нину вперёд. Мягко клацнула дверь, отрезая путь к отступлению. – Нам на четвертый. – Девушка медленно поднималась по ступенькам лестницы. – Что-то не так? – Да всё так! – Щелчок закрывшейся двери, запустил непонятный механизм в голове Нинки. Она начала вспоминать ночной сон. Вот он, начинает разворачиваться наяву. – И голос этот, и седые волосы…. Сейчас он скажет «На лифте, или пешком?» - На лифте прокатимся, или пешочком пройдём? – Нина замерла на месте. – Такого быть не может! – Что случилось? – Скажи, а зеркала у тебя в доме есть? – В любом доме, хотя-бы одно зеркало найдется. – Я не об этом, на потолке, в спальне, есть зеркала? – Лично у меня – нет. – Девушка выдохнула облегчённо. – А в этой, съёмной квартире, весь потолок в зеркалах! Хозяйские причуды! Тебя это смущает? – Просто «это» я уже видела. – Что это? – Нашу встречу, подъезд, квартиру. – Конец хороший? – Не знаю, всё как-то частями. – Не приняла шутку девушка. – Тебе страшно? – Мне страшно было в пятнадцать лет, сейчас наплевать. – Что будет дальше? – Не знаю. – Есть время, можешь вернуться. – Нет, дверь закрылась, пути назад отрезаны. Только вперёд, до конца! 
Серёжа открыл двери квартиры. – Проходи, располагайся, я сейчас. Его слова Нина восприняла по- своему. – Типовая «трешка». Прямо – зал, налево – кухня, ванна, туалет. Направо – спальня, значит, нам туда дорога. Включила свет и оторопела. Комната была без потолка. Потолок, конечно, был на месте. Зеркала создавали иллюзию бесконечности, предавая комнате не существующие объемы. Недолго думая, она скинула с себя одежду, отшвырнув её ногой в угол комнаты. – Быстрей начнём – быстрей закончим! – Подумала девушка. – Вообще-то я не «это» имел в виду, когда предложил располагаться. – На пороге комнаты стоял Серёжа. Рубаха на выпуск, рукава подвёрнуты. Не хватает домашних шлепок, для полного домашнего вида. – Рановато! Нужно одеться. – Чего тянуть, раньше начнёшь, раньше кончишь. – А куда ты торопишься? У нас трое суток впереди. – Сколько? – Нинка не поверила своим ушам. – С ума сойти! Тогда я действительно, рано разобралась! – Подумала Нинка. Нисколько не стесняясь наготы, она подошла к вещам, неспешно оделась. Сергей молча наблюдал за ней. – Проходи на кухню. На столе стояла бутылка шампанского, в вазе лежали фрукты, сверху, небрежно наломан шоколад. – Набор джентльмена! Может, хочешь есть? В холодильнике мясо отварное, зелень. – Нет, не хочется. – Бокал вина? – На работе не положено. – Представь, ты не на работе, в гостях! – Если так, то, пожалуй, можно! – Нинка не пила. Отношение с алкоголем не складывались. Если не допивала – на утро голова раскалывалась, а перепивала…. Места мало было всем. Утром приходилось убирать погром. Квартира напоминала мамаево побоище. Потому, девчонки ей никогда не наливали. Себе дороже. – Бокал шампанского, лимонад, чего там!? – Подумала она. О свойствах этого коварного напитка Нинка ничего не знала, да и откуда? Читать она не любила. А вся её жизнь, особенно в последнее время, заключалась в одном – покушать, поспать и ноги рогаткой! Не до чтива, отмыться-бы!
- За что пить будем, красавица? – За тебя пить не буду, не увидимся больше, за себя – не скромно. Давай за здоровье! И тебе и мне оно не помешает! – Принимается! – Чокнулись, выпили. Пузырьки игристого вина лопались, сначала во рту, на языке, потом, приятно пощипывая нёбо и горло, катились дальше. Нина почувствовала у себя внутри комочек тепла, похожий на солнышко. Тепло, от него, разбегалось по телу быстрыми лучиками. – Это настоящее шампанское, из Франции. – На верно дорогое? – Не в цене дело. Скажи, что чувствуешь внутри себя? – Тепло растекается по телу. – А вкус? – Извини, но мне особо сравнивать не с чем. – Понятно! Трудное детство? – Не помню! -  Послушай! Я расскажу тебе, как делается этот напиток. – Ловкие руки подняли бутылку, ещё раз наполнили бокалы. Волна приятного тепла, от выпитого вина, неслышно подобралась к голове. Заложило уши. Его слова с трудом пробивался к сознанию. О чем он говорил, Нина понимала с трудом. Звук его голоса, из ручейка превратился в полноводную реку, увлекал дальше, суля новые ощущения, доселе неведомые. И только от её желания зависело -  идти за ним, плыть по реке, или остаться на берегу, сером и грязном. – Ты меня совсем не слушаешь, не интересно? – Почему, о-че-ень даже, только давай ещё по-чудок? – Нина попыталась поднести бокал к бутылке. Почему-то нарушилась координация. Вместо того чтобы поставить бокал к бутылке, начала его опрокидывать. Нина всё это видела, но поделать с собой ничего не могла. На помощь пришла рука Сергея. Его рука не дала упасть фужеру, перехватив его вместе с её рукой. – Это сейчас пройдёт. Это всё шампанское.  Разряд, похожий на электричество, теплом побежал по телу, волной докатился до лица. Щёки запылали. Впервые, за два года, Нина испытывала стыд. И не от этого неловкого прикосновения, а от тех мыслей, которые проносились у неё в голове. Она хотела его, как мужчину. Лёд, сковывающий её изнутри, от этого прикосновения начал стремительно таять, заполняя всю её желанием. От того, что бороться с этим внезапно нахлынувшим чувством не было сил, стыдно было вдвойне. Серёжа всё понял. Голос, долетая издалека, попросил закрыть глаза. Она покорно выполнила просьбу. Он оказался рядом. Запах его лица, запах дыханья, коснулся Нины. Девушка открыла глаза. – Эй, эй, не подсматривай! – А то что? – Накажу! – Бить будешь? – Зачем, просто завяжу глаза. Ответить она не успела. Сергей закрыл ей рот поцелуем. 
Как оказалась в спальне Нинка не могла вспомнить. Толи он её принёс, толи она сама шла? Почему-то на ней уже ничего не было. Сергей стаскивал с себя рубаху. – Я предупреждал, не подсматривать! За ослушание – наказание!  С ловкостью фокусника, в руках у него оказался белый шелковый шарфик. - Повернись! Сильные руки накинули шарфик на глаза, крепко затянули узел на затылке. От его рук исходила энергия, она лишала Нинку силы воли напрочь, делая из неё послушную марионетку. В ногах появилась непонятная слабость. Сергей говорил ей что-то на ухо, но слов не разбирала. Нина полностью отдалась этой реке, превратившись даже не в лодку, в щепку, попавшую в зависимость от потока. – Будь что будет! Куда вынесет! – Не обращай на меня внимания. Слушай только себя, смотри внутрь. – Не знаю, смогу ли? – Сможешь! Меня нет! Есть только ты, твоё тело. Сосредоточься на внутренних ощущениях. – Руки Сергея были горячими. Нина чувствовала их тепло. Стоило ему провести по плечу, руке, как тут же, это тепло передавалось и сохранялось в ней. Она начинала чувствовать своё тело. Оказывается, оно тоже может хранить тепло. А самое главное, оно хочет, чтобы его трогали эти руки нежные, сильные, горячие. Тепло его тела, его рук полностью отогрели её, растопили внутренний лёд, превратив его во влагу желания. Сдерживать её у Нины сил не осталось. Откуда-то из нутра, из самой середины, река желания устремилась вниз. Помимо её воли, с губ слетел стон….
Радужные круги, перед глазами, сменялись взрывами фейерверков. Нинка не думала, что так может быть. Сквозь вату до неё доносились слова Сергея. – Сделай так! Повернись! Согни ноги! – Беспрекословно подчиняясь ему, она получала очередную порцию салюта в свою честь. Оглушительный взрыв потряс её тело. Желание, стремившееся вниз, не имея больше выхода, начало заполнять её изнутри. Выхода не было. И тогда, из Нинкиных глаз потекли слёзы, сами собой. Два ручейка. Сил не было, даже смахнуть их.  Сильные руки подхватили её, отнесли в ванную. Прижимаясь к нему всем телом, Нина, продолжая плакать без всхлипов, прошептала ему в ухо. – Ты мой первый мужчина. – Охотно верю! И вторым буду я, и третьим. Можно? Не слушая его, Нина продолжала: - Те, прошлые, они не в счёт. Ты, мой единственный. – Пусть будет так! Нежные руки Сергея купали её. Тело, лишённое сил, было благодарно им. Ночь близилась к концу. Впервые, Нина уснула, укрывшись простынёй. Чувство стыдливости охватывало её всякий раз, как только взгляд Сергея скользил по ней. Краска стыда заливала румянцем щёки, руки сами стремились прикрыть грудь, треугольник между ног. В ней проснулась настоящая женщина. Не та, вульгарная, бесшабашная проститутка, которая по первому требованию клиента раздвигала ноги, а та, которая, даже отдавшись мужчине полностью, старается сохранить какую-то тайну в себе для него.
Нина проснулась первой. Не открывая глаза, прислушалась к себе, к своим ощущениям. Что-то изменилось, там, внутри неё, но что? Этого она не понимала. Одно слово – хо-ро-шо! Обернувшись простынёй, стараясь не разбудить Сергея, она выскользнула из комнаты. Струи воды, стекающие по телу, впервые за долгие два года, доставляли её радость. Каждая клеточка её тела радовалась омовению. Не смело, боясь спугнуть нечаянную радость, Нина провела руками по своему телу. От ненависти к этому «куску мяса» не осталось следа. Тело само вспомнило вчерашнюю ночь. Сладкая истома, новое желание, постепенно овладевали ею. – Всё, хватит, пора вылезать! – Скомандовала себе Нинка. – Чего доброго, скатишься до Фаины. Будешь сама себя ласкать! – Нарочито грубо растирала себя махровым полотенцем. Даже это не помогло. Желание крепло всё больше. Сергей спал. Именно спал, не притворялся. Нина поняла это сразу. Грудь мерно вздымалась и опускалась, рот немного приоткрыт. Присев на краешек кровати, стала его изучать тело. Не именно тело Сергея, скорее, тело мужчины. До этого-то они все были безликими, без тела. Это тело ей нравилось. Крепкие руки, хорошо очерченные грудные мышцы, плоский живот, с квадратиками пресса…. Но, вот ниже…. – И этот сморщенный грибок мог доставить столько радости? Сомнение закралось в сознание Нинки. Будто услыхав, её обидные мысли, грибок на глазах начал приобретать объём и увеличиваться в размерах. Не отрывая взгляда от плоти, Нина следила за происходящей метаморфозой. – Нифига себе! – Только и успела подумать девушка. Когда проснулся Сергей, она не заметила. Их глаза встретились. Краска хлынула на лицо. Будто из ведра окатили. – Боже, какой стыд! – Подхватив в руки  простынь, Нина бросилась наутёк. В спину ей раздался весёлый смех. – Сквозь землю провалиться! Куда теперь? – Нина! Есть охота, поставь чайник, пожалуйста, а я в ванну! – Босые ноги прошлёпали по полу. Голос вернул её на землю. Она была благодарна Сергею за дарованную передышку. Напялив на себя «рабочую одежду», Нина стала готовить завтрак. Привычная работа немного успокоила. – Ну и ну! Да тут мышь повесилась! На верхней полке, под морозильником, лежал кусок отварной телятины, бог весть, когда купленный. Два яйца в ячейках и начатая банка какого-то сливочного спрея. А хлеб-то есть? – Да, в шкафу, на стенке, в жёлтом пакете! Нашла? – Да, нашла! – Половинка батона то же была не первой свежести. – Ну, и что прикажете с этим делать? Какой тут завтрак можно соорудить? Молочка бы! – На радость, молоко обнаружилось в дверце холодильника, в коробке из-под масла. Радости Нинки не было предела! На плите появилась сковорода. Спрей скворчал, руки резали батон, били яйца в миску, заливали молоко, окунали в смесь ломтики батона, жарили, переворачивали, резали мясо, окунали его в остатки взбитых яиц и на сковороду! Чайник закипел в считанные минуты. Кофе был растворимый, но качества хорошего. Аромат завтрака витал по всей квартире.
Радости не было предела. У Нинки внутри все пело. – Вот оно, женское счастье! Готовить любимому мужчине еду. – Мыслей о расставании не было. Это будет потом. Это будет не скоро. И вообще, это будет не с ней. А сейчас….
Босые ноги шлёпали сзади. – Ты волшебница! – Руки обнимают за плечи. И опят эта пьянящая энергия, лишающая её сил…. – Стояла бы, вот так, всю жизнь! Чувствовать эти руки, дыхание сзади. Знать, что это все твое, родное! Твой тыл! Защита! Кушать-то будешь? – Конечно, буду! – Руки, будто невзначай, коснулись живота, соскользнули на бёдра. – Садись уже! – Нарочито грубо, скомандовала Нина, стряхивая себя нахлынувшие грёзы. Сергей ел с аппетитом, но неспешно. Крепкие, здоровые зубы с удовольствием впивались в мясо, рвали его, смачно жевали. За всем этим действом, Нина наблюдала молча. Улыбка, не предназначенная Сергею, тронула её губы. Улыбалась Нина себе, светлому чувству, поселившемуся в ней. Сергей даже есть перестал. Нина смотрела на него, в то же время, взгляд ускользал. Это наваждение длилось не долго. Нина вернулась к нему. Теперь, она смотрела  на него, улыбалась ему, она снова была с ним. – Сама-то будешь кушать? – Нет, я не голодна, спасибо. Я сейчас приму душ, и мы рванём, куда  скажешь! – А куда? – Да всё равно! Хочешь, по магазинам, хочешь, на природу. Куда скажешь, туда и поедем! – Ладно, иди купаться, а я приберусь тут немного.
Руки делали привычную женскую работу по дому. Мыли посуду, протирали стол, складывали посуду в сушилку. Ощущение покоя и счастья не покидали её. – Вот, так бы всю жизнь и прожила! Кормила, провожала на работу, встречала. Слушала бы его голос, и ничего больше не надо! – Решила, куда едем? По магазинам? – По магазинам Нина не хотела. Равнодушна она была к ним. – Нет, только не в магазины! – Разорить меня боишься? – Об этом я не думала, просто не люблю их сутолоку, людей там много. – Ты меня удивляешь! Ну, да ладно! Знаю я тут, одно место, тебе понравиться.
Утро ещё не кончилось. Но и день ещё не начался. Был переход. Земля отдавала последнюю ночную  прохладу. Прогретый воздух смешивался с запахами обновлённой природы, создавал пьянящий коктейль, вдыхая который, испытываешь лёгкое головокружение, беспричинную радость и эйфорию. Одно слово – Весна.
Выбирались за город  окружной дорогой. Машин было много. Но Нину это не трогало. Спокойно глядела в окно, провожала взглядом машины. Думала о людях, идущих, едущих. Представляла их жизнь, их занятия. Порой, пыталась даже думать за них. Незаметно город кончился. По бокам шоссе мелькали деревья. Сосновый бор был чист и светел. Насколько можно было видеть, в лесу стояла чистота. Мягкий ковёр отмерших иголок не давал развиваться траве, другим деревьям, хранил «чистоту рядов». – Заскучала? Немного осталось, потерпи! – Понял по-своему её молчание Сергей. – Нет, мне не скучно. Просто давно не ездила, вот так. Я и леса-то давно не видела! Забыла совсем, что такое отдых. – Сочувствую! Сворачивали на лесную дорогу. Даже не дорогу, просто был обозначен поворот. И началось! Сергей сосредоточенно крутил баранку, стараясь протиснуться между деревьев, объезжал старые пеньки. Так что, говорить не мог. Может и к лучшему. Нина задумалась. – Когда я последний раз выбиралась на природу? – Выходило очень давно. В той, прошлой жизни. Когда отец был с ними. Перед глазами мелькала её беспутная жизнь. Каждый день был копией  предыдущего. Тоска! – Наверное, на лице что-то было. Сергей остановил машину. – Что случилось? – Да, случилось! Манда с жопой разлучилась! – Не зло съязвила Нинка, прогоняя от себя невесёлые  мысли  прошлого.  – Чего глядишь? Поехали! На Сергея смотрела жизнерадостная  девчонка. – А всё, приехали! Дальше пешком. – Только сейчас Нина увидела перед машиной зелёную преграду. Молодые берёзки, кусты ольхи плотной стеной преграждали путь. За зелёной занавеской ничего не было видно. – А идти далеко? – Нет. Ленишься? – Нет, просто на природе давно не была, даже дико как-то. Ноги к асфальту привыкли, а тут…. – Туфли, на не высоком каблуке, приятно проваливались в мягкую, почти, мокрую землю. – Здорово! – Нина вдохнула в себя полной грудью, пьянящий, лесной воздух. – Божички! Как хорошо! – Только сейчас, вот с этим вдохом, она почувствовала все запахи леса, весны, все запахи жизни! Запах смолистых сосновых почек, терпкий аромат молодых, клейких листочков ольхи и берёзок. Ей самой всё больше казалось, она сама, как все эти деревья, кустарники, сама земля, наконец-то проснулась от долгой зимней спячки. Её душа, укрытая толстыми снегами, отогрелась-таки, и готова была распуститься ярким, весенним первоцветом. Сергей не торопил, понимая всю важность момента. На его глазах творилось чудо. Чудо пробуждения, преображения. Чудо рождения человека, женщины, готовой стать матерью, готовой любить и быть любимой. Еще немного времени, и все эти превращения обретут законченный вид. – Куда теперь? – Вопрос, брошенный Ниной невзначай, разрушил очарование этих секунд. – Пошли! – Сергей взял её за руку и уверенно зашагал к зелёной завесе. – Осторожней! – Заботливо отводя гибкие ветки кустарника, он уверенно шагал по едва заметной тропинке. – Давненько я здесь не был! Смотри, как всё тут заросло! Неужели, кроме меня сюда никто не ездит? – Похоже на то. – Как ни старался Сергей оградить спутницу, ничего не получалось. Ветки, то и дело, цеплялись за одежду, хлестали по голым колеям, царапали кожу.  Нина не замечала этого. Она была готова идти за этим человеком куда угодно. Бездумно, безоглядно, слепо доверяя и доверяясь ему.
Кустарник, так же, как начался, так и закончился, резко, без перехода. Раз, и зелёную шторку сдернули с окна! Увиденная картина, стоила оцарапанных ног, и неудобства пешего перехода. Берег полого уходил вниз. Яркая, изумрудная зелень молодой травы по краю, уступала место полоске чистого песка. А дальше шла вода! Светло-зеленый цвет у берега, не имея чёткой границы, становился голубоватым. Ближе к середине, становился ярко-синим. Нина замерла в немом восторге. Сергей был доволен. Сюрприз удался. – Ну как? – Нина повернулась к нему лицом. Благодарность и радость читались в её взгляде. Долгий поцелуй был ему наградой. Желание захлестнуло обоих….
****
- Ты сумасшедшая! – Сергей смотрел на раскиданную кругом одежду. Нина молчала. Умиротворение читалось во взгляде. Но, на смену радужному настроению, пришли грустные мысли. – Ещё день и ночь, а потом? Опять рутина, эти противные, слюнявые рожи. Неужели это всё? Всё это оборвётся? Этой красоты, звуков, этих запахов больше не будет?  - О чём загрустила? – Да так, ни о чём. – А хочешь, я подарю тебе это озеро? – А это в твоей власти? Разве оно твоё? – Нет, но сама видишь, здесь никто не бывает. Значит, оно наше. Теперь, оно твоё. – Мне одной это озеро ни к чему. – Всё равно, я дарю тебе его! Владей им, оно твоё! – Нина обвела озеро взглядом. Вода, по цвету, напоминала небо, маленький его кусочек. Она манила её к себе. Нина поднялась, пошла к озеру, затем, побежала. – Ты куда? – Пользоваться твоим подарком! – Вода холодная! – Сергей завороженно глядел ей вслед. Из-под её ступней летел песок. На секунду он увидел за ней шлейф, из неизвестного материала. – Королева! – Вода миллионами иголок воткнулась в молодое, разгоряченное тело. Взвизгнув, Нина нырнула. Под водой открыла глаза. Мальки, неизвестных рыб, испуганно метнулись в разные стороны серебреными брызгами. Водоросли приятно прикасались к нагому телу, щекотали, вызывая у Нинки улыбку. Свет солнца  дарил волшебство подводному миру. Даже коряга, бог весть как попавшая в воду, преображалась, переливаясь радужными сполохами. Радость бытия пьянила. – Я живу! Я живая! Пела душа, кричало тело! – Хватит «моржевать», замёрзнешь! – Иди купаться, Серёжа! Вода, просто чудо! – Нет уж, уволь, я лучше в ванну. Волна веселья, неожиданно охватившая Нину, резко закончилась, уступая место грусти. – У нас даже вытереться нечем! – Ничего, я на солнышке обсохну. Не стесняясь наготы, она вышла из воды.
Подставляя солнышку то спину, то грудь, Нина медленно поворачивалась с закрытыми глазами. Майское солнышко не спешило слизнуть капли озёрной воды. Да и капли, не хотели скатываться с кожи девушки. Солнечные лучи, причудливо преломляясь в них, превращали их в алмазную крошку. – Тебе кто ни будь, говорил, что ты красивая? – Никто и никогда. – Нина продолжала медленно поворачиваться, подставляя тело солнышку. Никого вокруг не было. Была она и солнце. Кожа впитывала каждой клеточкой живительное тепло. На лице блуждала улыбка, никому не предназначенная. Сергей молча наблюдал за ней. Не было в ней жеманства, притворства, желания понравиться, завлечь его. Если бы он не знал, где её взял! Кто она была! – Наверное, так выглядела Ева, до первородного греха. Он сказал это тихо, мысли вслух. И всё! Звук его голоса нарушил, сломал гармонию. Нина рухнула с небес на землю. Стыд сковал её. Движения стали угловатыми, не красивыми. – Серёжа, отвернись, я оденусь. – Досада читалась на лице. Сергей отвернулся, зашагал к раскиданной одежде. – Надо же! Сломать такое! Слон! Вот она, настоящая была, и на тебе! Превратилась опять в заурядную бабу! – Поедем от сюда! – Что так? – Не знаю, наверное, сказка кончилась. Грустно! – Да! Жизнь! Есть хочешь? – Только после этого вопроса, Нина почувствовала, как она проголодалась! – Быка съем! – Купание на хавчик пробило? – Сам-то позавтракал, а у меня маковой росинки во рту не было! – А кто не давал? – Грусть ушла, стало легко и весело. Обоим. 
- Запоминай дорогу! – Зачем? – Приедешь с кем-нибудь, отдохнёшь. – Нет, не приеду я сюда больше! Пусть это озеро останется таким же чистым, для меня, хотя бы в памяти. – Как знаешь. Но, меня ты точно больше не увидишь. – Не зачем так орать! Поехали быстрее. Есть хочу. – Настроение опять испортилось. – Можешь отвезти в коммуну! – Куда? – На Можейко. Мы там квартируем. – Нет, едем ко мне. – Валяй. Вези, за всё уплачено вперёд! – Зачем ты так!? – Да ладно, проехали!
Молчали. Каждый думал о своём. – Ты чего раскипятилась? Забыла, кто ты? Ты шлюха! Тебя купили! А ты тут размечталась! Да мало ли их было? А сколько ещё будет! Ну, уж нет! Хватит, бросаю! Завтра же с Анжелой поговорю! Долг-то, поди, отработала! – Ну, хватит уже дуться! Вот, магазин. Что покупать? – Я не дуюсь. – Что кушать будешь? – Ничего не буду. – Сейчас не хочешь, потом захочешь! – Ну, что пристал! На свой вкус бери. – Не могу я на него злиться! Да и за что, собственно! Не жена я ему, ни подруга! Так, одноразовая любовь! Улетит завтра, и всё…. – Слёзы подступили к глазам, ком  непонятной обиды подступил к горлу. – Чего это я нюни распустила! А ну, подберись! Стыдоба! Хорошо он в магазине, не видит.

****
- А вот и каморка наша! Подержи пакет, а то не открыть мне двери. – Чего уж, давай, сама понесу. Пользуйся, дармовой рабочей силой, эксплуататор несчастный! Недолго тебе осталось! Буржуй! – И опять отпустило. Всё плохое ушло куда-то, спряталось, осталось на потом, осело где-то. Ей снова было хорошо с этим мужчиной, легко и просто.
Вечер вступал в свои права. Солнце, отработало по полной. Майский день заканчивался. Оно не  спешило уходить за горизонт. Как рачительный хозяин, оглядывало свои владения, намечая работу на завтра. Сергей принял душ, и теперь сидел в кресле, обернувшись в полотенце. Нина тоже шагнула в ванную, наскоро искупалась. Решила обдать себя холодной водой, вернуть ощущения, испытанные ей в озере. Резко открыла холодную воду. Кроме холодных, безжизненных струй, ничего не ощутила. Ойкнув, отскочила в конец ванной, и теперь, не знала, как закрыть кран. Пришлось вылезать из ванной. Желание купаться пропало. Полотенец был жёстким, пах казённой прачечной. Желание вытираться им пропало. Накинула на себя рубаху Сергея, не застёгивая пуговиц, вышла из ванной. Шлёпая босыми ногами по голому полу, прошла мимо него на балкон. Рывком раздвинула створки окна. В лицо ударил вечерний ветер города. Разогретый за день асфальт, источал запах гудрона, бензина, пролитого масла. К этому стойкому запаху, тонкой струйкой примешивался запах сирени, первых цветов, одуванчика. Нина полной грудью втянула в себя воздух. – Хорошо! – Сергей не выдержал! Вид девушки в рубахе, на голое тело, возбуждал. Встав с кресла, он медленно, крадучись двинулся на балкон. Его движение было замечено. – Спасибо тебе, за всё! – за что? – За то, что подарил мне эти три дня, За то, что ни разу не дал мне понять, что я шлюха. За то, что заново жить научил! – Сергей прижался к ней. Горячие руки легли на бёдра. Нина чувствовала степень его желания. – Ты пахнешь лесом, а кожа пахнет лесным озером, чистой водой. – Нос касался шеи, дыхание обжигало кожу. – Интересно, какая ты на вкус? – Сергей лизнул её возле уха, спустился чуть ниже. – Свежей травой, водорослями. Случайно, не русалка? – От его прикосновений в Нине зародилось желание. Не дикая и не обузданная страсть, именно, желание подарить себя ему. – Ты подарил мне озеро. Хочешь, я подарю тебе себя? – Обмен не равноценный, но с красивыми женщинами я не привык вести торг. – Сергей подхватил её на руки, шагнул в комнату. - Подожди, поставь меня сейчас же! – Сергей бережно опустил её на пол. – Что случилось? – Я сама! – Нина взяла его за руку, повела в спальню. Где лежал шарфик, она запомнила. – Повернись! – Это становиться интересно! Посмотрим! – Не обращая на его слова никакого внимания, Нина продолжала делать своё дело. Нежно, совсем не сильно затянула узел на затылке. – Ложись! – Сергей послушно завалился на кровать. – Ну, и что дальше? – Мысли  путались. Она не могла сосредоточиться. – С чего начать? – Руки нежно касались его тела, жили своей жизнью. И вот тут, её будто прорвало. Воспоминания хлынули потоком. Сразу вспомнилось то, что так упорно старались втолковать ей подружки. Тогда ей казалось, она их не слушает. Но теперь! Всё, что ей говорили, оседало в голове помимо её воли. Теперь, это знание понадобилось. А может, это знание заложено самой природой, в ней, в каждой женщине. И это знание, до поры, спало, где-то там, под спудом, ожидало своего часа. И час настал, пробил набатом, оглушил изнутри. Нина теряла контроль. Над собой, над ним, над временем! И уже не ясно, кто кому кого дарит. Кто сверху, кто снизу, кто ведущий, кто ведомый! Кто главный, кто второй! Законы мироздания рухнули! Время, эта неуловимая, неумолимая субстанция, пропала! Земля лишилась власти над ними. Тяготения не было. Двое, стали одним целым, парили над ней. Никто не властен был над ними. Комната развернулась до бесконечности. Ио всей вселенной их было только двое! Выпив друг друга до дна, обессилив, уснули оба.
***
Пустоту, утрату чего-то важного, Нина почувствовала ещё во сне. Она падала. Та высота, которой они достигли вместе, доставившая им столько прекрасных мгновений, обернулась для неё бездной. Одной не суждено удержаться там, в выси. Целое было нарушено, разорвано пополам, по живому. Падение было стремительным. Даже крик не мог вырваться наружу. Леденящий ужас сковал всё тело. – Это конец! – Нина резко села на кровати. Испарина выступила на лбу. Липкая струйка пота стекала по шее, собиралась в ложбинке у ключици. Сердце бешено колотилось, старалось выскочить из груди. – Серёжа! – Крикнула, так, на всякий случай, зная, что ответом будет тишина чужой квартиры. В голове сработал механизм, предотвративший истерику. Нина нагишом отправилась в ванную. – Надо жить! – Что-то кричало изнутри. – Зачем? - Спрашивало сознание! – Надо, надо! – А жить не хотелось. Пустота квартиры угнетала. – Бежать отсюда, скорей уйти! – На кухне, на столе, сиротливо лежал листок бумаги. Искра надежды зажглась в глазах! – А вдруг, может, ещё не всё, не конец! – Схватила листок, жадно пробегая глазами правильные строчки. – «Прости, что ухожу вот так, потаясь! Так будет лучше, для нас, для тебя. Передумал всякое. Остановился на этом варианте. Думал, предложить денег, но сам понимаю, как бы это выглядело. Ты бы их не взяла, а так, поступай, как знаешь. На этой карте немного денег. Я думаю, тебе они могут понадобиться. Не держи зла, прости, не ищи меня. 7574 – это пинкод.» - Ну, вот и всё, теперь уже точно! – Листок выпал из рук, спланировал на стол, скользнул по нему. Упал к ногам. Машинально засунула кусочек пластика в карман короткой юбчонки, в котором кроме презервативов, никогда ничего не лежало. Дверь пустой, чужой квартиры неприятно клацнула, отрезая её от всего  случившегося. – Теперь вниз. – Нинка медленно спускалась по ступенькам. – Опять вниз, на дно, в это болото! Опять в это говно! Ну, уж нет! На панель больше не вернусь! Железная, входная дверь, неприятно пискнув, открыла замок. В глаза ударил яркий дневной свет улицы. Одуряющий запах начала лета немного пьянил. – Кончился мой вещий сон, или ещё будет продолжение? – Ничего не вспомнилось, но она почему-то была уверенна, всё будет хорошо! Теперь, точно, всё будет хорошо!

***
Где лежат запасные ключи она знала. Открыла решётку вентиляции, сунула руку внутрь, и вот он, ключ на верёвочке. Стараясь громко не лязгать замками, открыла дверь, сунула ключ обратно. Спёртый запах общаги ударил в нос. – Надо же! Три дня меня не было, а уже отвыкла от всего этого. А раньше, как я жила здесь? Не было такого запаха, я точно помню! Под вешалкой стояло несколько пар обуви, в том числе и зимней. Запах источала эта батарея. После свежего воздуха, дневного света, сумрак их обиталища настроения не улучшал. Нина прокралась в комнату. И тут пахло не лучше.  – Когда успели надышать! – Стараясь никого не потревожить, она отворила фрамугу окна настежь. Ветерок шевельнул занавеску. – Так-то лучше будет! – Не разбирая кровати, не раздеваясь, рухнула на лежак. Что будет с ней, она не знала. К чему гадать. Внутренняя наполненность, осознание своей значимости, вселяли в неё уверенность. Благостная истома овладела телом. Сладко потянувшись, до хруста во всём теле, начала проваливаться в дрёму. Покой и счастье поселились в ней надолго. 
- Нет, вы только посмотрите на это! Мы думаем, её до смерти затрахал этот маньяк, а она, извращенка чёртова, дрыхнет, как ни в чём не бывало. А ну, колись, как всё прошло? – В ногах стояла Фаина, стягивая с Нинки одеяло. – Ба, девочки! Нудистка  одетая спать завалилась! – Да отвяжись ты, зануда! Она старалась натянуть одеяло на голову, спрятаться от наступающих проблем, по-детски. – Да, хорош тебе лежать, сейчас машина подъедет. – Рядом с Фаиной стояла Людмила, пытаясь спрятать свое богатство в лифчик. – Я не еду на работу. – Это что, бунт?- Фаина натягивала джинсы. – А что скажет профсоюз? Какие оправдания перед руководством? – Продолжала язвить Фаина. – Я завязываю. – Нинка села на кровати. – Больше не путаню! – Понятно, папик позвал замуж? – Съехидничала Фаина. – Никто меня замуж не звал, успокойся! – Ясненько, красотки №2 не получилось. – Нина зло глянула на подругу. – Ой, ой, какие страсти! Ладно, не кипятись! Чего ты, уж и пошутить нельзя? Я не думаю, что всё это серьёзно. – Я не шучу, бросаю! – Ну и куда ты теперь? Что ты умеешь? Что у тебя есть? – Люда застёгивала последнюю пуговичку на блузке. – А она на стройку пойдёт, на десятку в месяц будет жить! – А хоть бы и на стройку! Твоё какое дело? Нравиться тебе быть шлюхой по жизни, будь ей! А с меня хватит! – Девочки, ну хватит вам ссориться, чего собачиться взялись? Решила завязать, хрен с тобой, обижать-то зачем? – Людок, прости, не хотела! Фаина тоже остыла. – Ладно, Нинок, проехали! А всё же, что случилось, или влюбилась? – Грубить не хотелось, но и откровенничать с ними она не могла, и не хотела. Это было только её, и  только её касается! -  А с Анжелой как же? Что она скажет? – А что она может мне сказать, я ей не раба. – Ну, все равно, этот вопрос нужно утрясти как-то. – Тощая Люда морщила носик, старалась напрягать свои извилины, ища какое-то решение. – Людок, не парься, не суши мозги! Не наша проблема, Нинок у нас умнющая, выкрутится. Пойдём на улицу, курнём, там и подождём нашу карету скорой сексуальной помощи.- Фая обняла за талию Людмилу, повела её к выходу. – Что решила? – Возле кровати стояли две Светы. – Чего решать, поеду с вами. Не хрен оттягивать, сейчас и поговорю.
Анжела задерживалась. Клиентов не было. Солнышко закатилось, уступая место вечеру, не суетному, тихому. Девочки сидели на плитах, вяло курили, наслаждаясь бездельем. – О-о, вот и наша мамаша! – Фаина, щелчком откинула сигарету. Из жёлтого такси выходила Анжела. – Ну, слава богу, все остальные здесь! Я думала и тебя не увижу! Мамка смотрела на Нинку. – Что-то случилось?- Девочки внимательно смотрели на Анжелу. – Сколько раз было сказано, не работать без меня, без охраны! – Да что стряслось-то? – Девочки подтягивались к мамке. – Раюха решила в день калымнуть, налетела по полной программе! К бандюкам попала. Мало того, что во все дыхательные пихательные отымели, так ещё и харю бритвой пописали! - Козлы! – Да, и так была не красавица, теперь и вовсе…. – Ну что, скидываться на больничку будем? – Чего спрашиваешь, все под богом ходим! – Значит, сегодняшний заработок в фонд пострадавших! – Бляха! Ну что за жизнь! Что наша доблестная охрана? Куда глядели? За что мы им бабло отстёгиваем? – Фаина, не шуми, поехали ребята на разборку. – Ну да! А потом, ещё им на больницу отрабатывать!  - Фаечка, не ссы по кругу, у них свой профсоюз. А не хочешь отдавать свои кровные, не отдавай! Силком никто не тянет! – Да ладно! Не обедняю! – На этом собрание считаю закрытым. – Поговорить-бы. – Нина смотрела на Анжелу. – О чём? Ах да, премия тебе полагается, штукарь. Могу отдать. – Райке оставь. Я на счёт долга. – Какого долга? – Я тебе ничего не должна? – Нет, к чему это ты клонишь? – Ухожу я. – В  смысле? – Завязываю я с этим делом. - Нина демонстративно показала красноречивый жест руками. – Или испугалась? -  Нет, просто ухожу. – Или замуж выходишь? – С чего взяла? – На лице написано. – Ну и ладно, вольному воля, спасённому рай! – Тогда я пошла? – Куда? – Не знаю ещё. – Короче так! Вот, тебе ключ от моей квартиры, дождись меня. А там, посмотрим, подумаем. – С чего такая забота? – А мы своих людей не бросаем. Деньги есть? – Нет, только вот эта карта, клиент оставил. – Не плохо, имеешь валюту. Сколько здесь? – Не говорил? А может ты, того, вертанула эту карту? – Что несёшь? Он сам оставил, и пен код сообщил. – Ну, не кипятись, это я так, для порядка. Лови мотор, дуй ко мне, где живу, знаешь.

***
-Ничего не изменилось! – Нина стояла на пороге Анжелиной квартиры. – Чистота, порядок. Интересно, кто сейчас у неё убирается в квартире?- Мысли текли медленно, пришпоривать их не было необходимости. Старая жизнь, беспутная – кончилась, новая только зародилась. Мысли о Сергее  тоже не тревожили. Ощущение покоя, внутренней гармонии вытесняло весь негатив, Нина наслаждалась этим чувством умиротворения. Что где лежит, она знала. Прошвырнулась по квартире, зашла на кухню. Решила побаловать себя и Анжелу борщом. И опять, поймала себя на мысли, нравиться ей  эта возня на кухне с продуктами. Суета возле плиты, чистка картошки, закладка мяса. Осознание того, что она делает, кому-то нужно. Это для кого-то, пусть это Анжела, но не только для себя. Ощущение своей значимости, нужности кому-то, вселяло в неё  веру в будущее. На ночь, Нина расположилась на знакомом диване. – Надо же, опять я на этом диване! К чему пришла, тогда, в ту ночь, от того и ухожу. Что там, впереди, какую жизнь наворожит мне диван на этот раз!
После встречи с Сергеем все её чувства обострились. Нос улавливал тончайшие нюансы запахов, не отставало и зрение. Но особенно обострился слух. Как и почему всё это произошло с ней, она не задумывалась. Пришло и пришло. Значит, так надо. Чего ломать голову? К примеру, сидя на диване, она без труда могла услыхать тиканье часов, в соседней комнате. Из множества городских запахов, постоянно витающих в воздухе, без труда могла почувствовать запах сырой земли на газоне, подрастающей травы на нём. Вот и сейчас, стоило Анжеле вставить ключи в замок, она тут же открыла глаза. – Не спишь? – Нет, проснулась уже. – Поговорим? – А может, покушаем, я борщ сварила вчера. – Можно и поесть. Устала очень. Облава была сегодня. Пришлось побегать. Хорошо, ментик знакомый С.М.С. скинуть успел. А то бы парились сейчас в обезьяннике. Рассказывай, что приключилось. – Да ничего особенного не случилось. Надоело всё, вот и решила завязать. – Брось трындеть. Эта байда меня не устраивает. Я вижу, другая ты стала. Глаз вон, как пыхает. Часом не влюбилась? – Не знаю. Мне и сравнивать-то не с чем. – Замуж не звал? – Даже разговоров не было. Да и уехал он из страны, насовсем. Только сейчас, после этого слова, Нина поняла степень утраты. Глаза сами собой стали наполняться слезой. – Ну-ну, не разводи сырости, не люблю я этого! То, что уходишь, жаль. Сейчас ты – самый сенокос! Поработала бы годок, бабла нарубила. – Не хочу, противно всё! – С тоской выдохнула Нина. От того, что уже натворила, век не отмыться! – Кое- как проглотила подошедший ком. Спазм отпустил, глаза просохли. – Я тебе ничего не должна? – Нет. – Тогда я пошла. – Куда? – Не знаю! Чего мытаришь? – Тогда сядь, прищеми жопу! – Анжела прошла в другую комнату. Нина опустилась на стул. В голове не было ни одной мысли о дальнейших своих действиях. – Куда идти, кому я нужна, кто меня ждет? – На вот! – Анжелика положила на стол сберкнижку. – Что это? – Не догоняешь? Твои деньги, накапало за два года. – Нина заглянула в неё. – 600000,000. Запятую не сразу разглядела. – Ничего себе. Шестьсот тысяч? Я правильно понимаю? – Всё, верно, поработай немного, до лимона немного осталось. – Анжела не правильно поняла её возглас, приняв за радость. Нина в уме пыталась прикинуть, разделить деньги на сумму за одного клиента. Ничего не получалось. Вернее, разум отказывался верить, что столько их было. – Это что же, каждый из них, отимел меня, все они сливали в меня, как в помойное ведро! Тошнота подкатила к горлу. Нинка соскочила со стула, сметая все со стола, понеслась в ванную. Рвало безбожно. Стоило только подумать об этих скотах, новый спазм выворачивал наизнанку, до боли. – Что это с тобой? – Ничего, просто представила, сколько их было! – Пустой желудок опять свело. – Не возьму я этих денег. – Не сходи с ума. Они дорого достаются. – Сказала, не возьму! – А жить где собираешься, на вокзале? Коза! – Анжела начинала злиться. – Ладно, не хочешь брать, не бери. Есть у меня жучок один, еврейский. Не охота мне с ним связываться, да ладно, не убудет. Что за жучок? – Недвижимостью занимается. Старый еврейский козёл! Охотник до девочек! – Анжела открыла записную книжку, отыскала нужный номер. – Здравствуйте, Арон Львович! Как здоровье, как дети, как Роза Львовна? – С кем я говорю? Это же я, Анжела Сабитова! Не угадал? Ай, богатой буду, долго жить буду! – Ах, это вы, Анжела! Как же, как же, припоминаю. Чем могу? – А ещё можешь? – Да, ещё могу. Имеете что предложить? – Об этом позже. Я вот о чём. Недвижимостью занимаешься ещё? – Да, есть немного! – Спросить хочу, копейка на сегодня, сколько стоит? – Себе хотите? – Ароша, когда я за чужих людей просила? – Один три, один четыре. – Это с твоим процентом? -  Конечно! – Это дорого! Надо подешевле! –  Таки вы меня ставите в тупик! – Арон, напряги свои старые извилины, за мной не пропадёт! – Есть, специально для тебя берегу. – Сколько? – Шестьсот. – Бумаги. – Полный порядок. Хоть сегодня вселяйся. – Отлично, говори адрес, едем смотреть! Комсомольская 26. Рядом с техникумом. – Анжела отключилась. – Поднимай задницу, поедем твои хоромы глядеть.
В такси ехали молча. Назвав адрес водителю, Анжела отключилась. Может даже уснула. Ночь без сна давала о себе знать. – Чего  вот она со мной возится? Кто я ей! Ну, ушла я, и всё, вычеркни меня из списка, из жизни своей, забудь! Так нет, стремится пристроить, как мать дочку непутёвую. Мысли о матери захватили. Где она, что с ней. Горечь обиды немного улеглась, уступая место сочувствию и жалости.  Но время прощения ещё не пришло. Нина чувствовала это. – Приехали! – Гаркнул шофёр. Обе женщины вздрогнули. – Чего орёшь! О! Вот и наш жид-экскурсовод! Возле парадного топтался толстый, лысый, маленького роста мужчина. Костюм со спины был помят изрядно. То, что перед ней еврей, Нина поняла сразу. Даже  если бы у него была  фамилия Пупкин Иван Сидорович,  всё равно это был бы еврей. Глаза маслины, нос - мясистый, крючковатый, остатки волос на затылке в крупный завиток. Но, и это не главное! Все его движения, семенящая походка, жесты, мимика, всё говорило о его вине. Ничего не сделал, а уже извиняется, признаёт свою вину! – Обманет! Этот, точно обманет! – Так про себя решила Нина.
- Анжелочка, позвольте вашу ручку! – Арон, на меня твоё обаяние не действует! Или забыл? – Зачем же так, Анжела! Просто решил засвидетельствовать вам своё почтение. Ах! А это что за цветочек, случайно, не с вашей клумбы?  - Глаза-маслины раздевали, ощупывали её без стыда. – Не про тебя этот цветочек! Но, на моей грядке есть кое-что для тебя, но, это потом. -  Вожделение во взгляде потухло, уступая место деловому интересу. – Не обращайте внимания на грязь, нам на второй этаж. – В нос ударил запах отсыревшей штукатурки, застарелой кошачьей мочи, какими-то лекарствами и ещё, бог весть чем. Арон! Ты куда нас завёл, змей еврейский! Или ты думаешь, здесь можно жить, в этой помойке? – Зря вы так, запах это ерунда. Посмотрите лучше комнату! Оближете пальчики, я вас уверяю! А соседи! Одно очарование. Две бабульки, одной ногой в могиле и Петрович, чудо, не мужик! И по сантехнике, и по электричеству, и по - хозяйству! Золото! – Ты что на уши присел, открывай двери! – В наспех прибитых ушках, болтался древний замок, каких давно не делают. – Вот, на лицо еврейская скупость, даже на этом экономит! – Подумалось Нинке. Комната казалась просторной. Но ветхость, преклонный возраст, не выветрившийся стариковский запах, не могли скрыть новые обои, наспех наклеенные. Кстати, под окном уже начинали отставать, что говорило о сквозняках. Зимой здесь будет холодно и не уютно. – Вот, не жильё, конфетка! – Ты что, за лохов нас держишь? Если это конфетка, то делали её до революции! В неё вкладывать и вкладывать! Ах ты, еврейский прощелыга! Погоди, придёшь ко мне за девочками, подсуну я тебе,  по возрасту, как эта халупа! Решил нам лежалый товар спихнуть?  - Анжела, сама просила дешевле. Вот, теперь имеешь, то, что имеешь. – Да иди ты, старый пройдоха. Нам надо комнату, чтобы жить, понимаешь? – Ну, как не понять! Конечно, конечно! Дай немного подумать старому еврею…. Так- таки есть один вариант, но подороже будет! На Тютчева, возле вокзала, общага бывшая. – Малосемейка? – Да, теперь всё приватизировано. Очень даже ничего. Но там до сих пор вахтёр сидит! А при вашей-то работе, да лишние глаза! Вези, обманщик!
- Такси! – Анжела подняла руку, останавливая машину. – А кто платит? – Садись, старый скряга! Не тронем мы твоих капиталов. – Вот жмот, и тут сэкономил! Богат, наверное. Каждую копейку учитывает. Что проку, если нельзя пользоваться деньгами, тратить их. Зачем оно нужно, это богатство! – Дружочек, будь любезен, возле заборчика! – Не дожидаясь расчёта, Арон спешил к дверям, семенящей походкой, на ходу доставая связку ключей. На вахте сидела дородная женщина. На носу, на самом кончике, висели очки, руки весело перебирали спицы. – Вы куда? – Клавдия Петровна, это я Арон! Не узнали? Ай, богатым буду! Эти дамы со мной! Как здоровье дочери, как внуки, как сами? – Не сбавляя шага, не дожидаясь ответа, Арон  проскочил вахту, устремился на лестницу. Вахтёрша только успела махнуть руками, в след удаляющейся троице. Опустилась на жесткую кушетку, занялась привычным делом. – Летят, летят! Куда спешат, не знаю! И сын такой же! Некогда с матерью поговорить. – Бубнила себе под нос вахтёрша, считая лицевые и изнаночные петли. – Второй этаж, угловая комната, лестница рядом. А соседи! Чудо! Не шумят, не пьют, работают по сменам. – Тараторил Арон без передышки. – Ну, хватит, помолчи немного. У меня ночь беспокойная была, а ты тарахтишь без окорота! – Обратите внимания, чистота какая, два раза в день убирают. Южная сторона, светло, солнце целый день. – Арон совершенно не обращал внимания на слова Анжелы. – Душевая, унитаз, раковина, что ещё для жизни надо! – А кухня? – Кухня общая, на этаже восемь плит. В комнате Электроплитками не пользоваться, кипятильник в розетку не включать, в душевой бельё не стирать! Вот, собственно и всё, кажется. – Слава твоему богу, заткнулся, наконец! Открывать будешь? – Судя по дверям, жили хорошие люди. Добротно утеплена.  Модный дерматин, замок добротный. После тёмного коридора хлынувший в глаза свет, ослепил ненадолго, вошедших женщин. Слева, от двери, шла перегородка, отделяющая санузел от комнаты. Обои были не новые, но чистые, добротно наклеенные. Все говорило о том, что жили здесь хозяева. У окна, сиротливо стоял небольшой стол и стул. И всё. Голый пол, голые стены, голое окно. Но, по сравнению с коммуналкой, эта комната явно выигрывала. Поэтому, повел их сначала туда. Но и Анжела была не пальцем деланая. Просчитала всё в секунду. – Сколько, ты сказал, она стоит? – 650 тысяч, как отдать! – Ну, ну, Ароша, 600, и по рукам, знаю я тебя, старого пройдоху. – Никак нельзя, я жить на что-то должен, процент мой! При всём уважении к вам, никак не могу. – Ты меня знаешь, я тебя знаю, чего дурить друг друга! Давай сделаем так, 600 наличными и абонемент в мой цветник, на месяц, в любое удобное для тебя время. – Упоминание о плотских утехах, в начале, повергли старого еврея в ступор, только глаза выдавали всю бурю эмоций, творившуюся в нем.  – Ах Анжелочка! Что вы творите со мной, вы меня хотите ограбить? Какая жизнь дорогая. Как жить, вы мне скажите! – Не стони, знаю я твою хреновую жизнь! Поди, в Хайфе не одну квартирку прикупил, прохиндей! Не юли, старый плут, говори, согласен? – Накинуть бы надо! – Бог накинет! - Что с вами делать, пользуйтесь слабостями бедного еврея! Завтра с деньгами ко мне, всё и порешаем. – Никаких завтраков, сейчас. – А деньги? – Не вопрос. – Вы что, с такими деньгами гуляете по улицам? И не боитесь? – Да мы, за свои деньги кого хочешь, порвём, правда, Нинок? – В торге Нина участия не принимала. Комната ей понравилась. Она уже жила в ней. Расставляла мебель, вешала на окно штору, застилала пол. – Это точно. – Неосмотрительно, крайне не осторожно! Но будь, по-вашему, едем ко мне.
***
Своё дело Арон знал, документы были в надлежащем порядке. Комар носа не подточит. – Вот, пожалуй, и всё! С покупкой вас, Анжелочка! – Спасибо, но хозяйка не я. – Тогда вы распишитесь вот здесь. – Нина расписалась в подсунутой бумажке. – А дальше что делать? – А дальше, милочка, идёте в жек, показываете вот  эти бумаги, ордер, отдаёте паспорт на прописку, и всё, вы полноправный владелец недвижимости.
Ну, вот, пожалуй, и всё. Не  люблю я долгих проводов, Давай жахнем по маленькой, и в разбегную. Анжела, одним движением пальцев, свернула пробку с бутылки. Щедро плеснула в пластиковые стаканы. Будем! – Ахнула содержимое одним глотком. – А ты как хочешь, можешь не пить! Всё, всё, я пошла. В ночь на работу. На первое время деньги есть, а там гляди, надумаешь вернуться, милости просим. – Это навряд ли! – Ничего не говори больше. Жизнь, такая подлая штука, не знаешь, когда поставит подножку! – К прошлому возврата нет! – Эх, молодость! Прошлое, это тебе не собачий хвост, отрубила и забыла. Оно с тобой до самой смерти будет, хочешь ты этого или нет. Хорошо, если с ним в согласии жить будешь…. Ладно, чего это я раскудахталась, ты девочка большая. Скажу одно. Не обязательно всем знать, кем ты была. Но и забывать не стоит. Нужна будет помощь, где нас найти, знаешь. – Дверь за Анжелой закрывалась медленно, нехотя. Замок не защёлкнулся, оставляя ей возможность вернуться. – Ну, уж нет! – Нина подошла к  двери, резко захлопнула её.

ЭПИЛОГ.

Нина устроилась-таки на стройку. Попала в хорошую бригаду. Обучилась быстро. Через месяц стали брать на шабашки. Денег на жизнь хватало. Чуть позже поняла, что беременна. Родила мальчика. Назвала Серёжей. Отчество посоветовали пока не писать. За покладистый характер, безотказность в работе, все её любили. Старые подруги тоже не забывали. Через три года встретила Андрюшку-электрика. И опять у неё была любовь. Но,это уже совсем другая история.

Январь 2011 года.