Балхан

Балхан Тихеев сидел на замшелом валуне, смотрел на чистую, быструю воду ручья, курил и думал свои невеселые думки.
-«Почему жена родить не может? Рожает не первый раз. Двоих родила, как выстрелила, ровно через год, а тут, вторые сутки кричит, мучается и никак?» А вдруг помрет его любимая, не сможет разродиться?
Двое маленьких останутся на его руках! Это что же, придется покинуть эти долины, этот лес, реку? Это что же, вниз к людям, к родне, в большую тесную деревню, где люди ругаются из-за метра огорода? - Невеселые мысли Балхана  прервали стоны жены. Рядом с роженицей сидела его престарелая мать. Ее морщинистое лицо не выражало никаких эмоций. Она просто сидела и ждала. Или родит, или нет. Все шло, как шло. Родила -  хорошо, умерла - плохо. Но таков порядок вещей. Кому умирать, кому жить, решают не они. Балхан как сидел, так и сидел возле юрты. Вышла мать, посмотрела на сына. - К старой шаманке надо! Она поможет. - Ты совсем рехнулась, на старость лет?! Это же через перевал, как пойдем? - Не знаю, думай. Сама не родит. Умереть может. - Знаю. Может, за шаманкой лучше съездить? -  Навряд  ли она поедет. Да и довезешь ли? Она уже давно никуда не ездит.- На коня не посадишь! Как везти?- На двух коней сажай! Привяжи к седлам жерди, сделай носилки. Усадим жену и поедешь! - Сойти с ума! 20 век доживаем, а человеку помочь родить  некому!
Долго сетовать на судьбу Балхан не привык. Взял топор и пошел мастерить носилки. Мысли….  Куда от них деться? Они лезли в голову сами, как муравьи. Никто их не звал, не просил. Сами возникали. Сами уходили. Балхан привык к ним. Смирился. Вот и сейчас. Как обычно. Руки делали привычную работу, а голова была занята мыслями. Когда было трудно, мысли были невеселые. Как теперь. Почему-то вспомнилось детство. Интернат. В первый класс Балхан пошел в 8 лет. Учился хорошо, но все время тосковал по дому, по отцу, матери. Но неделю выдерживал.  На выходные родители забирали его домой, в стойбище, и Балхан забывал  о своих детских невзгодах, рядом с овцами, отцом.
Но вот, во втором и третьем классе все изменилось. Стали забирать его реже. И он стал плохо учиться. Все больше сидел, и,  не слушая учителя, глядел в окно, на далекие, такие родные горы, детское сердечко щемило, и слезы сами катились по щекам.
Учитель ругался, уговаривал, наказывал, а Балхан стоял в углу, возле доски, и, ковырял пальцем стену. Доставалось ему и от старшего брата. Ему совсем не хотелось уезжать из интерната, а родители, приехав за одним, забирали обоих.
Так все и шло. Старшему брату дали русское имя Степан. Крестили в церкви. Отец был рад! Два сына! Опора! В старости будет на кого оставить отары, лошадей, землю! Но с возрастом Степа становился чужим. Отец видел это, но ничего поделать  не мог. Потерял он влияние на старшего сына. Интернат стал его домом. В стойбище возвращался с великой неохотой. Работать не заставишь! Просидит все выходные в юрте сычом. А потом и вовсе не стал ездить. Оставался в интернате, даже на каникулы перестал ездить.
А Балхан, хоть и мал был, все крутился возле отца. Все ему было интересно, глазки горели. Отец был рад! Так и вырос возле отары. Стал настоящим преемником, наследником. Не доучился Балхан! Не закончил даже восьмилетку. В пятом классе Балхан серьезно заболел, и это решило его судьбу. Забрал его отец и больше не пустил в школу. Сказал, что хватит и 5 классов. - Овцам газеты читать не надо! А остальное он все умеет!- Радости Балхана не было предела!
Так и разделила судьба двух братьев. Старший сын окунулся с головой в цивильную жизнь. Другой остался в родном урочище, вдали от шума, суеты, склок, сплетен, интриг. Остался таким же чистым, как воды в горном ручье. Шли годы, вырос Балхан. Пришла пора подыскать невесту сыну. Уехал отец в дальнюю деревню. Долго не было. Но приехал не один. Привез маленькую, щуплую девушку. Но глаза не были испуганными. Взглянули друг на друга, и поняли – родные души.
-«Вот, знакомься, Балхан, невеста твоя. Звать Гарма, фамилия Хайдарова. Жила одна. Родители померли, от водки. Малых собрали в интернат, а она осталась. Теперь с нами жить будет!»
Так и стали жить вместе. Ни тебе загсов, ни тебе свадеб. Матери невеста тоже понравилась. Бойкая  девчонка, на руки скорая. Одно слово – помощница!- Когда это было? Сколько лет уже прошло?- Родился первый внук, отец уже болел. А второго и не видел вовсе. Лег спать в юрте, и не проснулся. Хорошо умер, легко.
Балхан ощутил утрату сразу. Работы прибавилось. Хорошо, отец был дальновидным человеком. Все бумаги успел оформить на землю. Помнил он, как отец землемера поил, как овец отдавал, чтобы границы урочища правильно поставил. Помнил, как отец возил овец в райцентр, чтобы все бумаги с печатями были, и чтобы не приставали к нему насчет земли. - Сынок! Наше урочище теперь, наше. На всю жизнь! Теперь и ты, и внуки мои могут жить спокойно. Их земля! - Ну вот, теперь надо двух коней поймать!
Балхан решил в носилки поставить табунного жеребца с любимой его кобылой. Жеребец любил хозяина. И был ему всецело предан. Стоило Балхану появиться возле табуна, как тут же жеребец подбегал к нему, хватал его губами, не больно пощипывал зубами, подставляя шею для ласки.
Балхан, похлопав его по шее, с суровыми нотками в голосе спрашивал, все ли в порядке в табуне? На что жеребец прядал ушами, фыркал, мол, хорошо все, разве может быть иначе?
Но в этот раз все было по-другому, и конь почуял это. Тревога хозяина передалась ему. Он начал носиться вокруг хозяина, подняв хвост, и громко выдыхал воздух через ноздри. Почему хозяин взволнован? Где он не увидел опасность?
Балхан свистнул, и жеребец встал как вкопанный. Подойдя к коню, ловко вскочил на спину. И погнал его к табуну. Взмах аркана, и в петле взлетела вверх кобыла. Начала биться, вырываться. Но Балхан держал крепко. Помог и жеребец, успокаивающе заржал.- Вот и умница! Поработаем немного!
Одев узду на лошадей, Балхан поскакал в стойбище. Оседлав обоих во вьючные седла, начал мастерить носилки. Жердь туда! Жердь сюда, узел, еще узел. Вот и первая перекладина.
Опять мысли…. Балхан вспомнил, как после смерти отца приехал старший брат.- Ну что, брат! Давай делить наследство! - Зачем делить? Какое наследство? - Ты что, совсем идиот? Овец давай делить! Половина моя! - Зачем тебе столько? Где держать будешь? - Не твое дело! Не отдашь по-хорошему, через суд заберу! Придурок! - Зачем суд? Зачем обзываешься? Надо, так надо! Забирай! - Так-то лучше! Машину куплю, квартиру, заживу!- Загнали овец в раскол, начали делить.
Степан выбирал всех больших овец. - Зачем берешь маток? Они скотные! Им ягниться скоро! Бери баранов, да валухов! - Сам дели тогда! Но смотри, чтоб по-честному! -  Разделили все по-честному. Степан забрал всех старых и больших. Остался молодняк, да самки. Таким дележом Степан остался доволен.
Не довольной, осталась Гарма. Вышла из юрты, начала кричать. - Зачем отдаешь, что зиму кушать будем? А ты, старший брат? Зачем так делаешь, ты хуже волка! Все стадо под нож пустить хочешь? Нам два года теперь нужно, чтобы стадо было хорошим! - Не ори, женщина! Свое беру! - Нет тут твоего! Даже отца не приехал хоронить, а баранов делить приехал! Не человек ты!
Балхан  слушал молча. Престарелая мать смотрела на Степана и не узнавала его. Вроде, как и не она его родила.
- Все, брат! Забрал ты свою долю! Уходи! Здесь нет больше ничего твоего!
- Пока хватит! А там видать будет! - Не приходи больше! – Сказала Гарма. – Придешь еще раз ¬– убью! Степан нехорошо так засмеялся!
Узел, еще узел! Вот и вторая жердь на месте. Теперь под брюхо, связать вместе, вот и основание для носилок! Теперь веревку туда, сюда, узел, опять наверх, узел. Сверху кошму ножом прорезать, к жердям привязать, вот и носилки. Балхан провел по кругу лошадей, чтобы привыкли к необычной запряжке. Посмотрел, где будет тереть лошадям. - Ничего вроде, получилось!- Мать вышла из юрты. - Ну вот, славно получилось! На всякий случай уселась в носилки, опробовала их. Покрутила костлявым задом на кошме, не трут ли узлы? Старуха осталась довольна проделанной работой. - Поезжай с богом! Мимо священного дерева поедешь. Привяжи ходдак , не забудь. Возьми с собой денег, оставишь в гостях, да водки возьми! На всякий случай.
Балхан  зашел в юрту, быстро собрал все в сумку. Из-под настила выдвинул большой деревянный чемодан, открыл его. Не глядя взял пригоршню купюр, сунул их в карман.- Возьми больше. Не знаешь, сколько надо. Останутся, завезешь в дацан, отдашь Колдме Батмаеву, он знает, что с ними делать!
-Деньги! Будь они неладны!-
Балхан  и вправду не знал, что с ними делать. Зато знал Степан. Купил себе «Ниву». За отцовских баранов. Квартиру ему дали от автобазы. Однокомнатную. Женился. Дочку взял из богатой семьи Жаргала Муюпова – Розу. Приехали в гости на новой  машине. - Давай, брат, мириться будем! Не хорошо как-то, вроде не чужие! - Давай мириться, Степан!
-Извини, что на свадьбу не пригласил, но подарок все равно за тобой! Один я у тебя, брат! Роднее не будет! - Что подарить тебе, Степан? Баранов в поселке держать будешь?- Зачем баранов, деньгами возьму! - А сколько нужно на подарок? - Да сколько не жалко! - Роза стояла рядом с братом и улыбалась Балхану. - Для брата ничего не жалко! Пойдем в юрту. - Фу, ну и запах! - Роза сморщила носик. - Разве можно так жить?-
Гарма сидела на скамеечке возле очага и смотрела на огонь. Радости своего мужа она не разделяла! - Степан! Я чувствую, нам здесь не очень-то рады! - Ничего! Потерпит! Не каждый день меня видит! Балхан выдвинул чемодан, открыл его.  Степан не удержался. Ахнул. Столько денег он не видел отродясь! - Балхан! Откуда такие деньги? Ты что, станок печатный купил?
Глаза его лихорадочно бегали по содержимому чемодана. Алчный блеск был и у Розы в глазах. Хоть она была из богатой семьи, но таких денег и у них не было. - Какой станок, брат! Приезжают, шерсть, берут мясо, дают деньги! Долина наша маленькая, больше одной тысячи овец, нельзя держать. Вот и приходится лишних сдавать. Возьми, сколько надо на подарок!
Степан взял пачку, вторую, третью. Жадность обуяла его. Руки сами тянулись в чемодан! Гарма не выдержала!  Подошла к Степану и резко захлопнула крышку, едва не прищемив руки деверю. - Я думаю, этого будет достаточно для свадебного подарка!
У Степана на коленях сиротливо лежали три пачки по сто рублей. Гримаса боли и отчаяния, переходящая в ненависть, исказила лицо Розы! Она резко повернулась и вышла из юрты!
 И опять Степан ругался, обзывался! Из-за чего? Из-за бумаги? Из-за паршивых клочков бумаги! Нехорошо расстались!
Балхан приторочил сумку с деньгами и водкой к седлу кобылы. Мать вывела Гарму из юрты, помогла усесться в носилки.
-Удобно ли, дочка? Хорошо ли сидишь? - Спасибо, мама! Все хорошо! Как же вы тут с детьми одна? - Ничего! Бог даст, приедешь быстро! - Спасибо вам! - Хватит, дочка, хватит! Балхан! Вези аккуратно. Не дрова повезешь! Трогайтесь потихоньку!
Всхрапывая и косясь на торчащие палки, кобыла нервно перебирала копытами, но не старалась бежать. Рядом мерно вышагивал жеребец. Его спокойствие вскоре передалось и кобыле. Боли отпустили, и Гарма блаженно полулежала в носилках, даже придремывала немного.
В сумке с деньгами мерно постукивали бутылки с водкой. Дзинь -  бряк,  дзинь - бряк. - Водка! Не разбилась бы. Надо было перестелить чем-нибудь мягким. Ну да теперь как будет.- За всю свою жизнь Балхан не выпил даже рюмки. Не переносил запах спиртного, а водку держал дома всегда. Нанимал сельчан на стрижку, на окот, на забой. Платил щедро, наливал много. И сельчане шли на помощь охотно. Что водка делает с людьми, он видел. Что стало с братом, он знает.
Приехал брат другой раз один. Опять повинился перед братом. Опять помирились. Прощенья у матери просил. Позвал ее с собой. - Поедем, мама, ко мне, поживешь у меня, посмотришь, как живу, внука понянчишь! - Не знаю, Степан, тесно у вас! - Ну вот! Всегда так! Я от чистого сердца, а вы опять! - Ладно! Поеду, поживу у вас!-
Так и увез мать в поселок! Даже прописал у себя в квартире. Месяца не прошло, приехал брат опять. - Балхан! Мать у меня живет! Надо бы ее долю забрать! Сам знаешь, жизнь сейчас дорогая! Опять увез баранов. Гарма не выдержала, заплакала! - Балхан! Да сколько можно! Неужели ты ничего не видишь! Ведь он тебя все время обманывает. Не любит он ни мать твою, ни тебя! Ему только деньги нужны! - Гарма, не сердись, не плачь! Не надо! Брат все-таки, родня! -  Махнула рукой и больше не возвращалась к этому разговору.
Дорога пошла круче  к перевалу. Собственно дороги, как таковой и не было. Камней было поменьше, да петлять между  ними не нужно было. А тут  кругом камни. Кобыла шла осторожно. На камнях копыта держали плохо, то и  дело лошади начали оступаться.  То кобыла оскользнётся  на валуне, то жеребец. Гарма обеими руками держала живот. Постанывала. - Потерпи немного, любимая!  Сейчас дорога вниз пойдет, будет легче. - Спешившись, Балхан вел лошадей в поводу.
Мысли….Мысли  Балхана текли сами, как вода в ручье. Неспешно, вяло, лениво, то вдруг разгонятся,  не уследишь, не остановишь.
Вот и сейчас опять он вспомнил  брата. Приехал зимой. Радостный!  Пьяный. - Брат, поздравь!  Получили мы трехкомнатную квартиру!  И все потому, что  мать у меня  живет.  Так бы двух комнатную квартиру  дали, а теперь трехкомнатную! - Поздравляю, брат! Рад за тебя!  Как там мать? - Да что с ней будет, старой  каргой!  Она нас с тобой  переживет.  Ест, да спит, Ничего не делает.  Мне бы так пожить!  А тут на работу  ходить надо!  Блин,  каждый день! А домой придешь,  жена ворчит, малой орет. - Почему  опять  пьяный? - А как с такой  жизни не запьешь?  Зарплата маленькая.  Завгар орет,  рейсы давай!  Жена орет, деньги  давай!  Что за жизнь?  Квартиру дали!  А что в нее поставлю?  Матери кровать купить не на что!  Брат!  Дай денег на мебель! - Дам, Степан!  Сколько? - Балхан!  Мебель сейчас подорожала.  Нужно тысяч 20! -Хорошо, дам 20.
Оскользнулась  кобыла. Присела назад! Жеребец удержался! Гарма завалилась на бок!  Застонала.  Неловко стала выравниваться. Балхан бросил повод,  помог жене усесться. - Потерпи, милая! - Ничего, потерплю.  Только давай немного отдохнем. Он присел на валун, вынул трубку и закурил. Табак был хороший, ароматный дымок медленно струился вверх.  Балхан отдыхал. А мысли сами собой бежали, как облака по небу. Брата с работы выгнали за пьянку.  Прав лишили на год.  Машину свою разбил. Весной приехал с другом на машине,  привез мать. Вышла  старушка,  из машины молча, взяла узелок в руки и пошла в юрту.  Гарма шла на встречу, обняла мать. - Здравствуй, брат!  Пусть мать у тебя поживет!  Неладно у нас в семье.  Ругаемся часто с женой.  Переживает мать очень! Да и по тебе соскучилась! - Конечно! Пусть живет! Не выдержала Гарма. - Мать  пусть живет! А ты, Степан, баранов верни. - Каких баранов? Где их взять?  Что несешь, женщина? - Долю матери брал?  Верни! - Балхан! Угомони жену! Чего она в наш  разговор лезет!  Сами разберемся! - Нет! Сами вы не разберетесь! Я тебе говорила, чтобы ты не приезжал больше?  Говорила, что пристрелю?- Гарма резко повернулась и вошла в юрту. На стене висел отцовский длинноствольный карабин. Сорвав его со стены, вышла наружу. - С ума сошла, женщина! Зачем ружье взяла?- Мужчины опешили.  Никто из них не ожидал такого оборота. Передернув затвор, Гарма со знанием дела навела ствол на Степана. - Уезжай отсюда! - Ты что! Пугать меня?
Степан сделал шаг в сторону жены.  Оглушительно грохнул выстрел.  Камни и земля фонтанчиком брызнули из-под ног брата.  Крошка больно ударила по ногам.  Степан подпрыгнул и завизжал  от испуга. - Сука безродная! Ты еще пожалеешь!  Я тебя за этот карабин посажу в тюрьму!  Не знаешь ты, с кем связалась!
-  Надо ехать! Скоро темно будет. - Хорошо! Поедем. Балхан поднялся.  Ловко выбил табак из трубки об ладонь.  Взял повод и повел коней дальше. Камни кончились.  Кончилась и гора.  Кони пошли веселей. Вниз! Там в низине, у больших камней, живет старая шаманка.
Мысли….  Мысли в голове у Балхан крутились тяжело.  Как каменные жернова у ручной  мельницы. Уехал брат с другом.  Сбежали. Испугались очень. Совсем про него стали забывать.  Но вот как-то под осень, нагрянули  милиционеры на уазике.  Приехал с ними и брат. Весь обтрепанный, опухший.  Жена его выгнала.  Жил теперь в общаге, на птичьих правах. - Здравствуй, брат! - Здравствуй, Степан!  Не узнать тебя!  Совсем старый стал.  Зачем милицию привел?  Или преступников где нашел? - А вы и есть преступники.  Злостные нарушители закона! - Какой закон мы нарушили? - У вас незарегистрированное нарезное огнестрельное оружие.  Его придется отдать. - Почему отдать? Разве можно в зиму без ружья! Тут волки. А у нас овцы. Нет, никак нельзя без ружья! -   Не отдам.-  Тогда мы вынуждены будем арестовать вас.  А карабин все равно конфискуем! Оформите разрешение на его ношение и заберёте свой карабин.
Карабин пришлось отдать!  Очень долго пришлось оформлять разрешение.  Пришел в милицию, а карабина и след простыл. Сказали, понравился начальству. Не поспоришь. Купил ружье в охотничьем магазине, гладкоствольное. Случайно встретился с братом. - Брат!  Дай денег! - Балхан в первый раз отказал брату. Не принесли они Степану счастья. На душе было скверно. Вот и большие камни, а за ними вьется дымок. Все, конец пути. Отдохнут и кони, и мы.
Балхан помог жене сойти с носилок. Распряг коней, стреножил и отпустил пастись. Он знал, что жеребец далеко не уйдет, да и кобылу не отпустит. Взял узелок жены, свои припасы и постучал в деревянную дверь юрты. - Коли пришёл, чего топчешься на пороге? Заходи уже. - Вот, видишь? Мать послала к тебе, помогай! Балхан вывел жену из-за спины. Шаманка взглянула на женщину. Выпустила дым. - Не шаманю уже, как второй год пошел! Не знаешь, что ли? - Знаю, да только не к кому больше. - Почему не к кому? В деревне мой племянник Хантаев шаман. Сильный.  Дочерям ничего не передалось! А он от нашего рода все собрал. Идите к нему. - Не доедем. Два дня уже рожает. Эта  ночь будет третья.  Боюсь, не выдержит, помрет. Помогай!  Денег дам. Сколько скажешь. - Совсем глупый, да?  На что мне твои деньги?  Я одной ногой на том свете, а ты мне деньги предлагаешь?  Не шаманю, сил нет.  Переночуете, а завтра в деревню! - Не знаю, довезу ли? - Как Бог даст!  - Скажи, почему родить не может? Не первый раз вед - Почему не сказать? Скажу! Души рядом нет, вот и не рожает. - Как души нет рядом? - А так, нет и все. Звать надо. Шаманить надо. Зазовем, родит. - А не зазовем?  - А не зазовем душу, может и родит, да только мертвого. Шаманка села к очагу, уставилась в огонь, замолчала.
Балхан оглядел все по-хозяйски. Решил, надо ужин затеять.  Усадил жену на кошму. Сам занялся приготовлением нехитрой еды. Шаманка с места не сдвинулась.  Как сидела, так и сидит, смотрит в огонь, курит, ничего не видит вокруг. Помощница из нее никакая. Наскоро поужинали, легли спать. Схваток  не было, и Гарма уснула. Проснулись рано. Балхан начал собираться в дорогу. - Не довезешь! Не собирайся.  Сон видела. Сейчас будет рожать.  Неси большой таз, ставь на очаг, грей воду. - Откуда знаешь? - Некогда говорить! Займись делом. И тут началось. Гарма вскрикнула. Начались схватки. Шаманка, не обращая никакого внимания на роженицу, стала готовиться к обряду камлания. - Водку привез? - Да, привез. - Давай сюда. Давно не пила, может и не нужно будет. - Что еще нужно? - Ничего не нужно.  Трубку мою раскуришь, но чуть позже.  А сейчас иди, посиди где-нибудь возле юрты. Немного поодаль стояло корневище. На него и сел Балхан. Набил трубку и закурил.
Шаманка достала из сундука старый  плисовый  шушун,  увешанный беличьими хвостами, пестрый пояс, шапку из бурундуков, с перьями наверху.  Все это она натянула  поверх своей одежды.   Открыла ларчик, сыпнула в очаг какой-то порошок. Порошок быстро сгорел, а вверх, взлетел сноп искр. Юрта наполнилась сизым сладковатым на вкус дымком. И пошла шаманка по кругу, и запела свою  зазывную песню. На понятном только ей языке. - Не терпи, кричи!  - Посоветовала она.  - Стыдно кричать! - Надо кричать, отпусти свою боль! Между тем шаманка двигалась все быстрее и быстрее. Гарма смотрела на старушку и думала, что при ее возрасте, и так бегать? Пот выступил на лбу у шаманки. - Нет, без огненной воды не выйдет.  Придется пить водку.
Откупорив бутылку, шаманка глотнула прямо из горлышка добрый глоток.  Часть выпила, часть выплюнула в огонь, спирт не вспыхнул. - Плохая водка, надо свои запасы доставать. Совсем разучились  делать. - Отхлебнув из фляги, шаманка  брызнула на огонь. Очаг отозвался яркой сизой вспышкой. - Вот это по-нашему. Вот это хорошо! И снова пошла шаманка по кругу. Спиртное начало действовать. Бабкины глаза начали гореть, в дряхлом теле появилась молодая сила. - Значит, еще могу! Значит, рано я об отдыхе думаю! Открыв деревянную дверь настежь, шаманка позвала Балхана. - Раскури мою трубку, да смотри дым не сглотни! Нельзя тебе. - Или табака жалко? - Ничего не жалко. Не посвящен, вот и нельзя!- Трубка оказалась очень большой и тяжелой.  Балхан взвесил ее на руке. - Ничего себе трубочка!  Три мужика вдоволь накуриться могут! - Не тяни, давай быстрей, а то можем опоздать!  Отойдут воды, на сухую плохо будет, больно!- Балхан быстро начал раскуривать бабкин чубук.  Как назло, табак не разгорался. - Сырой твой табачок! Не горит! - Тяни сильнее, да и не табачок это. - А что же? – Болтаешь много! Раскуривай!
Гарма по совету шаманки начала кричать, не сдерживаясь. Стало немного легче. И приступ  проходил быстрее. Наконец  Балхану  удалось раскурить трубку.  В рот попал дым, обжег небо, схватил за горло удушливым спазмом. - Вот это табачок!  - Едва отдышавшись, сказал Балхан. Трубка начала неровно чадить, и ему снова пришлось ее растягивать. - Раскурил? - Да!
И с этим «да» Балхан  вдохнул в себя эту адскую смесь!  Дышать стало нечем!  И не то, чтобы из него выкачали воздух! Нет. Наоборот. Этот глоток дыма заполнил его легкие без остатка.  Ни вдохнуть, ни выдохнуть он не мог! Сказать что-нибудь! Не мог!  Страха не было. Как сидел на пеньке, так и остался сидеть. В одной руке своя трубка, в другой бабкина. Обе дымились. Выглянула шаманка. - Говорила ведь, предупреждала!  Не вдыхай!  Теперь сиди пеньком! Взяла трубку и затянулась раз, да другой!
Тело стало невесомым.  Но шаманка знала, что нужно делать! Она зацепилась за косяк костлявой рукой, и мысленно приказала себе остаться в теле.  Не тот случай, чтобы летать!
Глаза приобрели зоркость! Старческая слеза разошлась. Она внимательно стала оглядывать небо, ища одной ей видимое. Улыбка растянула ее губы. Она начала шуметь, махать руками, пытаясь свистеть беззубым ртом! Балхан посмотрел туда, куда глядела бабка. Два эфемерных облака, словно легкая дымка, летели навстречу. - Смотри, Лидия! Какая смешная старуха! Смотри, она нас зовет. Похоже, она нас видит! - Не морочь голову, Аврора. Видеть она нас не может, летим дальше! - Да нет же. Она нас зовет и видит, определенно! Обе души остановились, начали спускаться!  - Аврора, не нужно спускаться! Ты же видишь, в чем дело! Родить не может женщина! Будет девочка! Да и проживет недолго! Зачем тебе это? – За то какая жизнь у нее будет! - Не намаялась в прошлом теле? Только освободилась! - Лидия, не говори ничего! Я останусь! - Тогда я улетаю, мне здесь не очень нравится! Прощай! - До скорого свидания! - Аврора спустилась еще ниже, и неодолимая сила повлекла ее к раскрытым дверям юрты. - Молодец, Аврора! - Бабка приветствовала душу. – Будь счастлива в новом теле.
Душа влетела в юрту. Гарма уже не кричала. Сил не осталось. - Гарма, дочка! Давай, поднатужься. Немного осталось! Женщина открыла невидящие глаза.  Качнула головой.  Крупная слеза выкатилась из уголка глаза.  Сил даже плакать не осталось. Шаманка метнулась к шкатулке, достала какой-то грязно-зеленый шарик с горошину, подумав немного, взяла еще один. Силком засунула в рот роженице, сдавила челюсти.
Шарик лопнул во рту, обдав небо холодком. - Глотай! Скорей глотай! - донесся голос шаманки, словно через вату. Гарма судорожно сглотнула. Приятная волна прокатилась по всему телу от головы до пяток.- Второй шарик сама, только сразу глотай! Хорошо? – Не раскусывая снадобья, проглотила шарик.  Силы, вернулись к роженице. - Тужься! Давай! Тужься! Не забыла еще, зачем ты здесь? Гарма потужилась….  Вместе с водами выскочил и ребенок! Бабка еле успела подставить пеленку….
Душа Авроры вошла в младенца с первым криком. - Дочка у тебя, Балхан! Назовешь ее Аврора. - Как корабль, что ли? - Сам ты корабль! Душа досталась хорошая. - Так что же, это мне не приснилось? Это я на самом деле видел два привидения? - Вспомнил все-таки? А я думала, не вспомнишь. Думала, забудешь все! - Что она, другая, говорила? Что жить будет мало, какая-то не такая у нее жизнь будет? - Много слышал, зачем? Будешь теперь мучиться! - Чего бурчишь? И вообще, что это такое я курнул у тебя в трубке? Чуть не умер! - Ну не умер ведь, и узнал много и увидел, что не каждому дано. Как теперь с этим жить будешь? - Не знаю! Расскажи больше, чтоб не мучился. - Надо ли?  Ну, слушай. Девочка твоя свободу будет любить. Подрастет, не держи ее. Жива буду к тому времени, привезешь ее ко мне. А как судьбу обмануть, я тут решу. Возьму, передам ей все свои знания. Силу свою, глядишь, и проживет долго. Но на сегодня хватит разговоров, тяжелый день был. Спать буду. На топчане лежала Гарма, и рядом с ней лежал такой долгожданный комочек, обе крепко спали. Намучились!
Утро принесло новые заботы. Нужно собираться в обратный путь. Гарма крепко спала, прижав к себе Аврору, боясь разлучиться  с ней даже во сне. Так дорого она досталась ей. Шаманка до сих пор металась в пьяном бреду, бормоча непонятные слова. Балхан прикрыл бабку лоскутным одеялом и вышел из юрты. Жеребца не было видно. Громко свистнув, стал ждать. Издалека долетело призывное ржание. Но жеребца не было видно.  Пошел на ржание. Навстречу к нему бежал жеребец. Но вел себя он странно. Не подпускал к себе. Он, словно звал хозяина за собой. - Не случилось ли чего с кобылой? - Подумал Балхан. - Может, ногу сломала? Может, волки порвали? -   Побежал за жеребцом. Обогнув большие валуны, Балхан остановился.
Улыбка до ушей растянула рот чабана. Рядом с кобылой стоял жеребенок, еще мокрый. Кобыла нервно подрагивала и обнюхивала жеребенка. - Вот в чем дело! А я-то думал, что тут случилось!? А тут то же, что и у нас! Вон как бывает! Ну, кругом приплод! - Видимо, придется заночевать! Денек пусть обсохнет. А там, восвояси! - Понятно, что ты туту делал! Охраняй теперь их! Но завтра в дорогу. Домой пойдем! Жеребец преданно заржал, он понимал своего хозяина. Задрав хвост, он начал носиться по кругу вокруг кобылы, расширяя и расширяя круги. Он заступил на охрану своего маленького табуна.
Балхан  пошёл к юрте. Нужно было позаботиться о еде.  Из срезанного конуса поднимался еле заметный дымок. Он вошел в юрту. У растопленного очага сидела шаманка. Бабку мучило похмелье. Это Балхан  понял с первого взгляда. Она покачивалась из стороны в сторону, то и дело, поднося руки к голове, потирала виски.- Болит голова-то? - Чего спрашиваешь? Не видишь? – Ну,  так похмелилась бы, чего страдать? - Нельзя мне. И вчера нельзя было. Да пришлось вот. Теперь расплата. Нужно терпеть. Нельзя пить. Не буду.
Проснулись все. Юрта наполнилась жизнью. Заверещала Аврора. Проголодалась. Гарма  развернула дочку, перепеленала ее и начала кормить. - Балхан! Когда домой? Сегодня? - Нет, сегодня нельзя! Завтра!  - Это почему сегодня нельзя? Жена твоя родила хорошо, чего тянуть, езжайте уже сегодня! Голова от вас болит, говорила вам, не шаманю! Сломали бабку, а теперь еще и не выгонишь! - Не ворчи, старая! Кобыла утром ожеребилась! Куда ее в запряжку? Нельзя.  - Нельзя! Хозяин! А я больная вся!-  Гарма слушала незлую перебранку мужа и шаманки. Улыбка не сходила с ее счастливых губ. Она понимала, не выгонят их сегодня, не выгонят.
Умывшись холодной водой, шаманка начала заваривать себе целебные травы, не переставая не зло браниться на непрошеных гостей, которые нарушили ее размеренную, уединенную жизнь.
Но в душе была рада, хоть кому-то она  еще пригодилась с ее знаниями на этой земле. Пообедали, попили чай. Гарма с дочкой уснули.  Балхан с шаманкой вышли из юрты. - Закури моего табачку! Да расскажи мне что-нибудь. Время у нас есть! - Закурю, закурю! Табак у тебя хороший, ничего не скажешь! Денег с тебя не возьму, а табаку насыплешь, сколько не жалко. Насчет рассказов, не знаю, надо ли? Знание ко многому обязывает. Не знаешь, спишь хорошо, забот мало. Знаешь - сон теряешь. О чем  спросить хочешь? - О чем, о чем? Что я у тебя в трубке курнул, что я видел? Что слышал? Почему сказала - не надо тебе этого знать? О каком посвящении ты говорила? - Не части, не части!- Бабка затянулась ароматным дымом, прикрыв глаза, начала отвечать на вопросы. - Закурил ты,  Балхан,  не табак, вернее, не один табак. Там и грибы есть, и мох особый есть, есть и лишайник с камня. Состав тебе ни к чему. Дым этой смеси освобождает душу от тела. Чистая душа вернется в тело, не причинив хозяину никакого вреда. А вот с плохим человеком может случиться всякое. Может напугать, может с ума свести. С грибков этих можно всякое увидеть! - То-то я гляжу, меня, как заклинило всего, ни рукой, ни ногой пошевелить не мог. - Как бы ты шевелился, если ты был мертв в это время? Вспомни, ты же дышать не мог. Ты умер на время. - А вот эти два эфемерных создания, откуда они, и куда делись? - Ты и это запомнил? Это души, и видел их не ты, твоя душа видела это. Когда душа в теле, она ничего не видит, она слепая. Только посвященные люди могут чувствовать, разговаривать со своей душой. Слушать советы своей души. Бывает, душа в человеке кричит, предупреждает человека о его несчастьях, а он не слышит, тогда случается плохое. - Одна душа говорила, что дочь проживет мало. Почему? Болеть будет? - Нет, болеть не будет. Но умереть может. Свободу будет любить очень, убегать будет. Далеко уедет, но вернется. Когда вернется, обязательно меня навестишь, если жива буду. А ты, Балхан, не думай об этом, не твое это. У тебя своя дорога, свой путь. Табак в трубках давно потух. Оба сидели молча. Каждый думал о своем. Разговор сошел на  нет. В заботах пролетел день. Незаметно подошел вечер. Завтра в дорогу. Теперь точно, в дорогу…
Утро. Он вышел из юрты. Рядом паслись его лошади. Сами пришли. Подозвав жеребца к себе, приласкал как обычно, похлопал по шее. Жеребец ткнулся  мордой  в хозяйские руки, начал пощипывать губами руки, выпрашивая лакомство. - Нет ничего, потерпи до дома, там, все там! За кобылой пришлось походить. Уж очень она переживала за жеребенка. Старалась отгородить его собой, а он все думал, что с ним играют, норовил отскочить в сторону. Но вот Балхан  изловчился и накинул узду на шею. Игры кончились, пора в дорогу. Маленький отряд выступил в путь. Прощались недолго. Не любила шаманка этого.  Отдал весь мешочек с табаком старухе. Ни до свидания, ни спасибо. Закрыла дверь юрты, будто и не было ничего. Дорога домой всегда короче. Почему? Балхан не знал. Просто мысли были радостные, быстрые, как птицы. Все окончилось хорошо. Все живы, здоровы. Душа радовалась, он  это чувствовал. Оттого и дорога короче.
Вот и родные места. Родная долина. На пороге стояла старушка мать. У ног стояли два его сына. - Вижу, все хорошо у вас. Кого бог послал? - Дочку! Аврора звать! - Почему Аврора? - Не знаю! Шаманка сказала, душа хорошая досталась! - Аврора, так Аврора. Шаманка знает!
На этом можно было и закончить. Но что же стало с нашими героями? Как сложились их судьбы?
Мать Балхана  умерла  вскорости. Ребята выросли, окончили школу. Учиться дальше не стали. Вернулись к отцу. Аврора выросла, стала красавицей, но вот бегала из дома. Ее душа рвалась в неизведанные дали. В 14 лет убежала в очередной раз. Сумела сесть на поезд «Иркутск-Владивосток». На перегоне до Читы ее сняли. Балахн, как и обещал, отвез дочь к шаманке. Что делала? Как учила? Не знает никто. Только бегать перестала. Овладела Аврора всеми секретами шаманства. Через семь лет шаманка умерла. В возрасте 86 лет. Похоронили ее тут же возле камней. А на ее месте стала жить новая, молодая шаманка с необычным именем для бурят - Аврора.
О ее силе говорили  много. Слава о ней шагнула далеко. Приезжали отовсюду. Из Монголии, Китая, России. Помогала всем. Степан окончил свою жизнь в тюрьме. Начал воровать, посадили. Там убил человека, набавили новый срок, так и умер. Говорят, повесился.
Гарма и Балхан были счастливы вместе. Бог не дал больше детей.
 
*****
 
Р.S.

Автор предупреждает, все совпадения чистая случайность. Просьба не искать сходства.