Споры о рыбалке

На фото: вид с подвесного моста (р.Илеша приток р.Пинеги / р.Северная Двина / Белое море / Северный Ледовитый океан)

Байки от В.С.:http://www.proza.ru/2018/06/22/1659

     Что-то я не наблюдал, чтобы охотники азартно спорили или хвалились. Просто, констатируют свои трофеи и молчок, боятся дичь распугать и удачу спугнуть. Тайга большая, уйдёт зверь с известного места и ищи-свищи его тогда по всей России. Поэтому, если можно не говорить о добыче, то лучше промолчать и не докладывать, где был и что делал, как лося завалил и медведя ушатал. «За пивом ходил», – и всё-ё-ё, рот на замок даже в подвыпившем состоянии. На худой конец: уточку подстрелил или селезня, и разговор на другую тему перевёл: о лете, о погоде – и весь спор их тут.
     Вот рыбаки – это да, тут на всю катушку можно брехать не останавливаясь, на сколько лески хватает настолько и забрасывай, заливай, пока вода в реке не кончится. Причём, рыбак – тот же охотник. В том смысле, что зачастую это один и тот же человек. Но когда он охотник, то хмур и неразговорчив, типа, устал, самого Змея Горыныча о трёх головах уходил, а когда рыбак – до того увлекается в брехне, что не замечает, как библейские истории начинает пересказывать о трёхдневной жизни в чреве кита и хождении напрямки пешком по воде. Спорят и хвалятся рыбаки до хрипоты, какого размера рыбину достал, в каком месте, на какую наживку и каков весь улов. Понятно, что у кого руки длинней, тот и выиграл.
     Раньше наша тайга была непролазная, Серёга Филипповский на вахтовой машине «Урал» до райцентра девять-десять часов «пилил». Это ещё летом, когда дорога хорошая, а в распутицу, как на фронт уходили, в неизвестность – никто и не знал, на сколько утянет, когда эти полторы сотни километров закончатся – казалось, что никогда, что они вечные. «Урала» битком забит: и сидячие, и стоячие, и висячие места переполнены, в проходах и между сидений пляжные костюмы с вечерними платьями в чемоданах сминаются, сумки съестных деликатесов топчутся, дары тайги и рек вёдрами по полу растекаются – апокалипсис, одним словом. Какой «любитель непознанного» в таких условиях добровольно непознанное решится познавать, если только командировочный картограф, чтобы сразу зачеркнуть нанесённую на карты несуществующую дорогу или уфолог неожиданно обнаружит, что такое бездорожье только с подмогой инопланетян возможно осилить…
     Сейчас-то к нам даже на импортных седанчиках умудряются проскочить, а всё, что выше пятнадцати сантиметров может под колёсами пропустить – едет без всякого стеснения и неудобства. Народ валом прёт на экзотические приключения, ни медведей, ни комаров, ни мошек не боится, дай только к дикости прикоснуться. Понятно, что первыми дикарями для «первооткрывателей Колорадо», как всегда и везде при освоении новых территорий, являемся мы – аборигены местных земель. У нас свой, многим непонятный, говор, свои привычки и обычаи, своё гостеприимство, тоже многим непонятное. Почему-то в нашей деревне так повелось, что если незнакомец изъясняется на косноязычном языке или спрашивает что-то непонятное, то его посылают к В.С. – косноязычие исправить. Знают, что тот всегда выслушает, разберётся и направит куда следует и не всегда по матери, чаще позвонки на место вправит, да и голову полечит. Говорит, что у городских позвоночник что есть, что нет: тело на нём не держится, висит отдельно болтается, сминается как на крючке, а от этого и голова ни пойми чё вытворяет…
     Приехал один такой городской порыбачить. Кто его надоумил на край света ехать? Если бы не В.С., то точно бы до смерти уходился. Ехал-ехал он полдня, а дорога и кончилась, упёрлась прямо в подвесной мост. Для нас, для местных, мост гордость и достопримечательность, по нему и на мотоциклах, и на машинах ездим, и на тракторах. А для вновь прибывших стресс даже пешком пройти – всё скрипит, всё шатается, всё лягается, того и гляди рухнет в реку, как карточный домик сложится. Понятно, дальше дороги нет, сплошняком тайга пошла, надо обратно ехать. И тут В.С. «спешит на помощь» – сидит на другом берегу, лавочку протирает и речкой Илешей любуется: вечерние посиделки у него: следит, всё ли в Красной на месте и все ли по домам разошлись...
     «Неместный иностранец» к нему и, как назойливая муха, о рыбалке да о рыбалке допытывает:
     – Здесь рыба есть?
     – Екие есть, меевы – растопырил пальцы В.С. Зачем, думает, свои секретные места рекламировать и всяким докладывать.
     Увидев жест в виде расставленных большого пальца и мизинца, «иностранец» понял, чтО от него хотят, и бегом помчался к машине. Притащив поллитровку городской прозрачной жидкости он, протягивая сорокоградусную В.С., вновь спрашивает:
     – Здесь рыба есть?
     – Екие есть, – как смог шире растопырил пальцы В.С., удивляясь щедрости гостя – не только меевы и пестозопы попадаются.
     Гость снова ничего не понял, а жест истолковал по-своему: мало принёс и не то, за достоверные сведения надо не скупиться, и снова помчался к машинному бару. Чтобы не бежать ещё и следующий раз, он вместе с водкой, на всякий случай, захватил бутылку коньяка и прихватил пиво. Пиво В.С. отверг, а водкой и коньяком не побрезговал. Быстро смекнув, что доход напрямую зависит от размеров рыбы, В.С. продолжил:
     – Екие вот есть, – и отмерил второй рукой размер рыбы по локоть.
     «Пришелец с другой планеты» запал в недоумении: «Какой такой сорт «екий» этому аборигену нужен, что он и водкой, и коньяком недоволен, да ещё и неприличным жестом по матери посылает?» Видя, что клиент готов, В.С. махнул рукой вверх по течению, конкретно показывая направление, куда по матери надо следовать:
     – За екими рыбинами тебе надо в верховье ехать, в Ёнтолу или Малу Илешу. Там и екие есть, – насколько позволило спортивное тело, развёл руки в стороны В.С., в конец убив городского интеллигента своими рыбацкими манерами…
     Как про наличие городского провианта прознал Петрович – не известно, но он тут же нарисовался и примкнул к раскрытию местных «особенностей национальной рыбалки».
     – Екие есть, точно, – подтвердил он слова В.С., с неистовой экспрессией маша неприличными жестами.
     С появлением новой весьма подозрительной личности, изъясняющейся на варварском языке, у приезжего появились странные сомнения. Увидав пару одиноко торчащих во рту зубов, он овсё застрашился правильности своего выбора познания непознанного в наших местах: как бы заживо не съели.
     – За екими надо на Святое ехать, – продолжал махать руками клыкастый Петрович.
     – Ты, Петрович, с ума не сходи, хрен ли ему за озёрной рыбой ехать, – перечил В.С. – Она же вся илом вонючит.
     – И нисколечко не вонючит. Вон Железный только на Святом и ошивается. Ест щук и доволен, только вот еких ест, – и Петрович отмерил рукой рыбину по плечо.
     И тут у «жертвы аборигенов» все пазлы сошлись. Соединив увиденные жесты и зашифрованную речь, он осознал, что кровожадный двузубый чел руку ему будет отгрызать прямо возле горла, чтобы крови напиться и нежным мясом плеча за одно понежиться. А второй будет ему помогать и руку по локоть отгрызать, где и показывал. Свят, свят, свят. Страх божий обуял незнакомца, страшливей, чем страх «на улице Вязов»…
     А двое не унимаются в жестикуляции, нагоняя страшный ужас на приезжего товарища.
     – Еких щук Железный никогда не добывал: ни на Святом, ни на грешном. У нас таких-то и рыбин не бывает, вырасти не успевают. Рыбаков больше, чем рыбы в реке нарождается. Хренли, он ещё не пошёл, говорить не начал, а уже с удочкой на мосту стоит, забрасывает. Всю молодь из реки выдергали. А городские ещё электроудочкой повадились, все рыбные ямы и заводи осиротили. Хренли так не рыбачить, как динамитом – сразу и всех без разбора, только складывай. Мёртвого малька потом по всей реке несёт.
     – Так это же на реке, на озере-то всё по-честному.
     – По-честному, – ехидно передразнил В.С. – «По-честному» от слова «честь». Где у городских честь, если у них в городах лохотрон на лохотроне и лохотроном погоняет?! Все деньги у пенсионеров тем либо другим способом выуживают, как рыбаки рыбу, до последнего рубля, даже похоронными не брезгуют – и главное, всё у них по закону. Звонят бабушке-одуванчику и предлагают помолодеть сразу до восемнадцати лет. А та и радёшенька. Что вчера было – не помнит, а как в молодости с милым ухажёрилась забыть не может, каждый день в памяти перебирает. Конечно, любые деньги за такие сладострастные стародавние незабудки выложит, они ведь для неё всё равно, что новые переживания: яркие, шалые, сумасбродные. Всё ей кажется, что кадриль и полонез станцевать сможет, а потом ещё и сеновал выдержит. Любые деньги за Прошку Шаляпина…
     – Кто это? – забыв про своё Святое, осведомился Петрович.
     И тут на авансцену вышел напуганный незваный гость и начал подробно рассказывать и о Прохоре Шаляпине и о Гогене Солнцеве и ещё бог есть о ком.
     – Вижу, ты мужик грамотный, – сказал В.С., – пошли ко мне в гости, расскажешь, завтра о рыбах говорить будем. Смотрю, у тебя и позвонки не на месте, пойдём правиться. Пиво тоже бери, завтра пригодится…

     Утром ко мне заходит Петрович, чешет лоб:
     – Я с В.С. больше спорить не буду.
     Спрашиваю:
     – Чего так?
     – Железный виноват.
     Вот те на, думаю, спорит с В.С., а Железный виноват.
     – Конечно, Железный. Он ведь мне натрепался о щуках в человечий рост. Мы вчера с В.С. на щелбан поспорили и пошли к Железному «алиби» проверять. Подняли его с кровати, показывай, говорим. Нам достаточно голову щучью увидеть, остальные размеры и пол сами определим.
     – И-и-и?!
     – Что «и»?! Ни хрена «и»! Какое алиби в три часа ночи?! Кто куда пойдёт чё показывать? Встала мать Железного тётя Лиза, взяла батог и мне со всего размаху, не скупясь, по лбу со словами: «Чтобы больше не спорил». Я больше спорить и не буду, особливо с В.С.
     – А неместный где?
     – Он так испугался батога, что мы его до утра потом искали. А сегодня решили на рыбалку в верховья ехать. В.С. ему сейчас ещё позвонки с пивом направит и поедем…

Байки от В.С.: http://www.proza.ru/2018/07/25/1217

13.07.2018. 1935 … 2145
СПб.