26. 01. 18

Ты можешь быть невероятно сильным. Можешь сдерживать ком в горле, не давать слезам водопадом катиться по лицу, продолжать сохранять состояние «всё в порядке». Это не так сложно сделать, это выполнимо. Но каким бы ты ни был стальным, потушить эмоции внутри ты не сможешь. Либо ты дашь им высвободиться, либо они сведут тебя с ума.

Боюсь за свои рёбра, в которые сердце бьётся испугано и отчаянно. Оно искреннее, глупо. Оно – меньшая часть меня, но оно истошно сопротивляется. Хочет вырваться, всё закончить, но я так не могу. Всё просто для всех, даже моё сердце просто желает конца, а я не могу. Я хочу лишь прекратить этот жар в котле, из-за которого мои пальцы дрожат. Я хочу сдержать своё нутро, я хочу, чтобы сердце тоже было стальным.

[Такая ты дура, ты понимаешь, что произойдёт?]

Всё плавится в груди. Лоб горит, руки заледенели. Держу веру во внешний щит. Я не принесу никому неприятности и дискомфорт.
 
[спасение утопающего - дело рук самого утопающего]

Но разве мы на страницах всех моих записок, в которых сильнее лишь космос? Хватило одного взгляда, чтобы послышался треск. Я никогда не слышала своё сердце в висках, сегодня оно не хотело терпеть. Я вновь почувствовала переменчивость мира. Как погода меняется, не заботясь о красоте и живом. Как аппетит скачет со сладкого на солёное. Как человек, который называл тебя богом, сегодня вернул тебе твои вещи.
 
Холодный, пронизывающий пространство взгляд, который вырезал тебя из этой вселенной остротой зрачков. В них нет ненависти, но ты чувствуешь, как боль наполняет и так обезумевшее нутро, и сердце хочет тебя разорвать изнутри. Шаг становится ватным. Ты где-то под толщей воды и даже гром глушится океаном. Вся твоя система даёт сбой, ищет решение и этим сводит с ума все отделы. Затапливает.

— На старт. Внимание.

Облако людей покачивается перед красной лентой, собираясь с силами. Спорт – это движение. Они хотят быть здоровыми и счастливыми. А тебе нужно выбросить всё то, что чёртово сердце накапливает и хочет выпустить.

Хочешь освобождения? Я тебе его предоставлю.

— Марш!

Беззаботные макушки выскакиваю то одни, то другие над головами друг друга, как акулы и зомби в игровых автоматах. Я считала, что за спонтанные, импульсивные выходки отвечают эмоции, но сегодня мы не в ладах с сердцем. Так почему же я бегу, зная, что это сделает мне лишь больнее?
 
Алкоголь, наркотики, лезвия, измена, бездумные разговоры, развлечения, селфхарм, комедии – существует куча способов забыть о себе и забыться. Но всё это касается кожи, коленок, нашей головы. Направлено мимо эпицентра боли. Они глушат сердце болью рядом, пробуют отвлечь хищника. А я решила устроить атомную бомбардировку, как над Нагасаки.

Бекстейджи улыбок смешиваются с воспоминанием о взгляде; тени в кровати с глупыми, едкими конфликтами; признания с раздражёнными вздохами; титул бога с броском через всю комнату подарка, который был возвращён отправителю. Минута, две, три. Номера останавливаются и продолжают путь пешком. Но беречь себя – больше не моя забота. Головы недоумевают, проводя меня опасениями.
 
[Пора бы остановиться. Больше нельзя.]

— Ты уже можешь отдохнуть. — Почему-то это заводит ноги и здесь открывается второе дыхание.

[Ты понимаешь, что третьего может не быть?]

Если ты так хочешь вырваться из моего тела, я доведу тебя до этого. Мне так больно, так ужасно, будто внутри всё охвачено чумой. Хочу это сжечь. Желаю, чтобы моё сердце разорвалось, и я умерла. Я не остановлюсь. Я не прекращу, пока сердце не станет стальным.

Четвёртая и пятая минута.
Но для астматика это почти что приговор.

Я ждала финального свистка, но я не хотела, чтобы он наступал. Я хотела бы довести себя до обморока, чтобы не думать о том, что вешает гири на сердце. Кажется, если я перестану бежать, мир обрушится на меня потолком. Мысли о том, что я ничего никогда не добьюсь, не получу, останусь ни с чем, ни с кем; окажутся правдой, если ноги остановятся. Надежда, что, поразив физикой сердце, ментальное отпустит меня хотя бы на минуту. Но, видимо, за одиннадцать школьных лет я так и не поняла, что натуральные числа складываются, а не заменяют друг друга.
 
Я сбавила шаг. Тело всё ещё двигалось. Появилось ощущение того, что ноги сами ведут меня дальше. Никаких указаний мозга. Стало так легко. Подумалось, что я могла бы ещё три таких пробежки сделать. Качнуло вправо. Я вспомнила о дыхании, и вместо вдоха создался хрип. Что-то гуляло из моих лёгких наружу и внутрь, но кислорода в этом будто не было. Я открыла рот шире, чтобы дать воздуху путь, но чем сильнее я старалась вдохнуть, тем меньше, казалось, попадало внутрь. Голову крутануло. За лёгкостью Луны пришла гравитация Марса. Инстинкт самосохранения пустил страх в сознание. Но я понимала, что так будет. Я хотела, чтобы было так плохо.

Опора. Нужна какая-нибудь опора.
Ничего нет. Никого нет.

Концентрируясь на равновесии, я дошла до места, где останутся лишь я и одиночество. Горело всё. Моё сердце, рёбра, горло, глаза. Горело моё желание жить. Горели мои надежды на то, что я могу справиться с этим миром.

Не знаю, имело ли это какую-то эпичность для чужого. Я заплакала. Держала голову, будто бы она отвалилась, если бы я её не спасла. Хотела ли я сильнее найти ингалятор дрожащими руками или вырыдать всю боль? Я одновременно хотела прекратить задыхаться и чтобы препарат закончился.

Не получила ни обморок, ни облегчение. Наверное, искренне я желала, чтобы меня нашли. Придётся возводить щит заново. Как бы я не мечтала, я осталась одна. Я не знаю, чего я хотела всем этим. Не могу никак представить, что делать с собой и этой тяжестью внутри.
 
Если сердце станет стальным, будет ли мне легче или ещё тяжелее?