Мужчины

Год  две тысячи восемнадцатый в Сибири  знаменовался природными катаклизмами: ревущие ветры, ливневые дожди, градовые грозы, да изредка проступающие жаркие дни. Много негативной энергии выплеснуло небо на землю. Оно возвращало людям результаты деятельности их поврежденной нравственности, поразившей большое количество человек. Черная аура невидимо опутала землю.
Ощущащалась она по- всякому : то внезапно в каком- то месте начинаешь задыхаться без видимой причины , то болью раскалывается голова.
Нечто подобное возникало у старой женщины в крупном  гипермаркете, и на то была причина.
Гипермаркет - большой, нарядный магазин в бело- красно –зеленых тонах, устроенный удобно : перпендикулярно нескольким параллельно тянущимся проходам располагались аллеи с размещенными на полках товарами: хозяйственными, пестреющими разными упаковками;изделиями легкой промышленности, завлекающими яркими платьями, футболками, нижним бельем, предметами личной гигиены, детскими принадлежностями, косметикой, и, наконец, выудив у посетителя деньги на незапланированные покупки, появлялись продуктовые ряды. Цены в магазине немного ниже, чем в небольших супермаркетах, потому в выходные дни в нем людно, народ съезжается запастись провизией на неделю. Некоторая суета, суматоха. Пользуясь общей сутолокой, молодой гастарбайтер на уборочной машине описывает круги вокруг старухи, двигающейся посередине магазина. Женщине около семидесяти лет, на ней надето платье цвета индиго  и старые бежевые босоножки, вид -болезненный, унылый, тело тощенькое, испещренное шрамами от ожогов. Бабушка озирается по сторонам и обреченно смотрит на дефилирующего  уборщика. И не зря. Это от него и прочих мигрантов ее телесная оболочка несет следы баспощадных истязаний. Тем временем, мигрант приглядывается, как бы незаметно оглушить бабку и затащить в подсобное помещение, где они поглумятся над нею вволю: изнасилуют, сожгут телесные покровы, втирая в на поврежденные места синтетические занозы- наркотики, дабы она не очнулась, посыпят их солью,чтобы от боли не могла выдернуть заразу, таящую яд. Бояться и стесняться им нечего, так как бабка заказана родственниками, а коллеги не выдадут- имеют свой кусок. Раздольная страна по имени Россия, не то, что родной Узбекистан, в котором за такие деяния братья  быстро отрежут голову. Конечно, платить приходится, но русские старухи идут по дешевке.
А что пожилая женщина? Она все понимала, мучилась непрестанными, едва терпимыми болями,  но предпринять ничего не могла: во – первых, не помнила под ударами и наркотой самого момента пыток, чтобы что- то конкретное предложить полиции, иначе заявление не берут, во – вторых,  за всем непрошибаемой стеной стоит его величество, наркобизнес, основательно полонивший страну; ей бедной оставалось только страдать, страдать денно и нощно. Мордования продолжались  беспрерывно и дома  ввиду того, что квартиру, не взирая на все замки, открывали те же насильники известными им бандитским способами по разрешению предавшей ее сестры, испытывающей, по - видимому, извращенное наслаждение от чужих мук, и получающей дополнительный доход к своей среднего размера пенсии. Но, повторюсь, старуха осязала только боли, остальное из ее памяти выбивали. А она,  имеющая Бога в душе, покорно ждала,  когда Он смилуется над ее участью,  не смея совершить самоубийство (другого выхода не было) ,  что недопустимо для православного  человека. Манипуляции уборщика она уже знала наизусть (но в магазин идти нужно) и стремилась быть поближе к людям, чтобы обезопасить себя.
Женщина свернула в кофе- чайную аллею приобрести самую дешевую продукцию, доступную по ее средствам, в основном кофе в зернах, в иное подбрасывали наркоту, ела бабушка в результате сего, в столовых или в маленьких забегаловках, что тоже было не просто. На углу аллеи, при входе образовалась очередь : за маленьким переносным прилавкам угощали бесплатным растворимым кофе «Гольд» в удобных бумажных стаканчиках с крышкой, в них  доливали к ложечке порошка жгучий кипяток из узорчатого самовара. Его расхватывали в основном те же гастары, подходили к одному очереднику компаниями, семьями. Старуха пристроилась за двумя русскими мужчинами в  преклонных годах, замыкавшим вереницу. Перед стариками кипятка осталось  всего на стакан.
-Давай поделимся пополам,- предложил маленький, плотненький дедок с круглым лицом и поблекшими, чуть навыкате, голубыми глазами, похожий на колобка, в легком сером костюме, второму, худощавому, остроносому, юркому в синих джинсах и рубашке в клетку.
-Я с женой.
-Ну, ладно, возьми
Худощавый скрылся из виду,наверное, к жене, как решила женщина.
-Минут через десять подоспеет кипяток, и мы продолжим, - объявил молодой черноволосый паренек  в белом фартуке из- за стойки.
Народ начал разбредаться, а старуха и толстенький старик остались дожидаться. Люди подходили, занимали очередь и разбегались. Отлучился и старик, как сказал, на минутку. И, действительно, вскоре он вернулся чем – то, сильно взволнованный.
-Понимаете,- на выдержав, обратился он к женщине :
- я  уступил ему, а он стоит и пьет сам, никакой жены нет. Соседи мы, знакомы с детства.
Старухе вдруг сделалось смешно оттого, как ловко сосед надул соседа из - за половины  стакана кофе! Бабушка весело рассмеялась. В этот самый миг  к ней очень близко, неприлично близко подскочил высокий, полнеющий продавец – консультант торгового зала, еще недавно щеголяющий в одежде охранника, и с едкой насмешкой  вызывающе заглянул в глаза, подчеркивая свое огромнейшее превосходство.С какой целю? О нем пойдет отдельный сказ.
Однажды, женщина припугнула  перцовым баллончиком немолодого,  нахального гастара с явными неблагожелательными намерениями, начищенного, как новый металлический чайник, - последствием пребывания в России и стараниями, по всему, русской женщины, и кичившемуся по данному случаю. Мигрант не ждал такого и  побежал жаловаться к охраннику. Охранник, как уже было замечено, мужчина в возрасте, роста приличного- природа-мать не обделила его внешне, начинающий лысеть и накапливающий жир на выступающем животе, с  серыми  в желтую крапинку глазами, велел ей спрятать баллончик, хотя условную, но единственную защиту;  в ответ, женщина упрекнула его в бездействии по поводу безобразного поведения мигрантов, открывающих  упаковки и пробующих  соки, не покупая их, поглощающих хлопья и тому подобное безнаказанно. И вот этот бывший охранник теперь изгалялся над  нею, подчеркивая, что на данный момент она в его власти. Настолько щедро награжденный природой внешне, внутренне он оказался смрадным, зловонным, гадким и гнусным. По сути, трудившийся раннее предположительно инженером, он сделался рабом денег, нижайше служил хозяевам- гастарам, из- за них продавал свою соотечественницу- женщину  пенсионных лет, и как всякий холоп, радовался хозяйничать хотя над нею, беспомощной. Каким образом воскресло угодническое крепостничество в сердце бывшего советского человека- вопрос. Возможно, холуйство возродилось в лихие девяностые из желания выжить. Все быть может. Увы, будто и не было свободных, гордых семидесяти лет, вновь Россия  очутилась под чужеземным и иноверным игом.
Но обратимся назад, к беседующим старику и старухе.
-Вот, ведь какой человек,- молвил дедушка, все не унимаясь.
-А мама учила меня быть милосердным, уступать, накормить голодного, помочь пташкам. Купил им зернышки подсолнечные.
-Вы бы просто семечки взяли, сами расклюют и не так дорого.
-Что вы, им без кожуры удобнее.
-Какой неказистый, словно пончик, но какая у него большая, щедрая, сочувствующая, богатая и широкая натура, -  потеплело у старухи в груди.
Они перебросились еще парой фраз и подоспел кипяток.
-Иди, пей со мною,- позвал дед.
Старуха помахала прощально рукой, спровоцировав у него уныние, и пошла своей дорогой. Она не могла,к сожалению, продолжить знакомство, ибо, его ждали бы неприятности от всей этой жадной, безжалостной своры, жаждущей своей доли от кромсаний ее плоти, своего, иначе выразиться, глотка крови. Вот он, грубый, жестокий предок с признаками каннибализма проступил сквозь вековую даль.
-Живи долго и здраво, милый человек, свети лучиком света в этом кромешном аду, -
 пожелала мысленно женщина маленькому старичку, выпивая свою порцию вкусного, горьковатого кофе (попросила без молока и сахара) уже за линией касс.
О чем она молила Господа, конечно,  о смерти. Даруй ей Бог местечко в благоухающем краю за все нечеловеческие  испытания,  выпавшие ей судьбой.
Сквозь прозрачные полосы в потолке вырисовывалось набрякшее, хмурое, тяжелое небо, словно рухнувшее на крышу магазина.
Бабушка вздохнула и поплелась домой, из ада в ад.

   Новосибирск. Июль 2018 года.