Гуляла по небу луна

После длительных апрельских холодов тихий вечер словно бы опустили на округу в награду за терпение и во искупление за мятежный характер непогоды; он оказался невероятно тёплым и тем был привлекателен для прогулки в десятом часу.
Вечер легко выманил Василия Фёдоровича из избы.

Его встретила непохожая на вчерашнюю луна.
 
Василий Фёдорович не мог этого объяснить, просто почувствовал исходящую от неё невероятную по своей силе энергию. Она-то и двигала этим добела надраенным полным диском с еле заметными отметинами кратеров и всего того, что скорее обозначалось, чем виделось невооружённым глазом.

В первую же минуту Василия Фёдоровича охватило удивление, смешанное с восхищением, и он принялся наблюдать за луной, словно такую впервые видел в преддверии своего недалёкого 70-летия.

Высоко над ним простиралась огромная полусферическая картина, созданная по меньшей мере двумя от природы талантливыми, но с разными вкусами художниками.
Один художник – поживший, видимо, немало – край неба на северо-западе испещрил несколькими короткими, будто второпях разбросанными жирными и вразмах тёмными тучами, а выше простирались столь же тёмные, но изорванные в клочья и хаотично разбросанные и точно призывающие ужаснуться в ожидании неминуемого ливня. Они навевали такие же мрачные и тяжёлые мысли.

Не сам ли мрачный художник пытался спрятать небо с двумя звёздочками-точками за тёмным навесным потолком, но не успел довершить начатое?

И тем более удивительной казалась юго-восточная часть неба, подвластная второму – скорее молодому – художнику и романтику. Цветом и размерами она напоминала огромное бирюзовое море, чистое от каких бы то ни было намёков на облака. И под этим большим, вверх дном перевёрнутым морем, гуляла луна.

Замеревший яркий стального цвета диск словно раздумывал, в какую сторону ему плыть «без руля и ветрил».

Но вот художник умелым мазком чуть ниже луны изобразил небольшое белое облачко – оно тут же потянулось навстречу ночной владычице и вмиг оборотилось птицей-чайкой.

Взмахнула крыльями и полетела неспешно…

Вскоре разрослась чайка, превратилась в ретивого белого, с длинной развевающейся гривой, коня.

Столь разительное перевоплощение оставило в душе Василия Фёдоровича сладостное чувство, и он не хотел, чтобы оно тут же растаяло без следа.
Белый конь под всё ещё бирюзовым морем сблизился с луной; ещё немного, и она его оседлает…

Минуло не более каких-нибудь пяти минут и, обернувшись, Василий Фёдорович не увидел грозных туч на юго-западе.

Старый угрюмый художник смыл всё навевающее хмурость, а новую картину не придумал; даже эскиз не набросал.

Скорые перемены начались на северо-восточной половине полуночных небес.
Невесть откуда налетевшие тёмные рваные тучи пленили луну. Заметно нервничая, она пыталась и не могла вырваться на свободу. Утопая в тучах, просвечивала сквозь тёмную плёнку бледным диском, точно за неплотной ширмой на ночной сцене кто-то двигал вырезанный из бумаги круг. Будто там, наверху, при тусклом свете шли съёмки сказочного мультика.

Временами полностью скрываясь, луна выдавала себя светлым ореолом разрозненных туч. Давала знать: «Здесь я!» И появлялась – яркая, торжественная, одержавшая очередную, но не последнюю победу. Затем с одного мрачного края пропасти перебиралась на другой и продолжала бег с препятствиями, не задерживаясь.
Гонимые усиливающимся ветром тучи подчёркивали торопливое движение луны, желающей поскорее проскочить неспокойный участок.

Для утверждения в живом небе верховенства луны впереди была целая ночь.

…Ближе к утру Василий Фёдорович взглянул на небо сквозь окно и улыбнулся лунному диску, по-прежнему яркому в очищенном от туч пространстве.