Детство. Часть 2

 Сколько себя помню, мой дед делал лодки и многие из поселка просили его сделать лодку. Дедовы лодки славились красотой, изяществом, ходкостью. Я все время крутился возле деда, как мог помогал ему, старался что-то поддержать, строгал
доски. С десяти лет дед стал брать меня на рыбалку сеткой и мы всю ночь ездили
по речке и озерам. Я всегда был на веслах, а это трудно, когда дед выметывает сетку, а я должен правильно править лодкой, помогая ему. Получалось не всегда хорошо и дед про себя ворчал, но, будучи вспыльчивым по характеру, никогда не
высказал мне ничего, предпочитая только поворчать про себя. Больших уловов не
было, но на уху и жареху хватало. Я гордился, что меня, как взрослого, дед берет
на рыбалку. Как сейчас помню тихую уснувшую речку, всплески весел, запах речки и тины. Все загадочно в ночной тишине.

 Бабушка моя по отцу была величайшей души человек. И соседи вокруг, и я любили
ее за доброту, какую-то притягательность, очарование и непосредственность. Она
любила меня и, как могла, оберегала от пьяного отца, от разных неурядиц. Я целыми
днями напролет просиживал у деда с бабушкой и не хотел идти в свою половину дома.
 Не знаю до сих пор точной причины, но отец не любил меня, а по пьянке всегда придирался ко мне и унижал. Наши отношения, если их так можно назвать, были
очень тяжелыми, и только через много лет мы изменили друг к другу отношение, и
мне он открылся другим человеком - умным и интересным, но до конца своих дней
сохранившим свои не самые лучшие качества. Я не судья ни в коей мере своему
отцу, и мне до сих пор не хватает общения с ним и его простых и мудрых советов.
Если бы на какое-то время можно было вернуться в то время, когда все эти,
дорогие мне люди, были живы. Какое это было бы счастье, какая радость. Лишь во
сне иногда приснятся отец, или мать.

 Иногда мать отправляла меня на лето к бабушке по матери в деревню. Там еще
очень долго не было электричества и вечерами горели керосиновые лампы, свечи,
или лучины. Мои молодые, в то время, тетки Тася и Валя были не замужем и жили
с нами. Вечером молодежь ходила вдоль деревни с гармонями и просто так, потом
у какого-нибудь дома устраивали танцы. В свои семь лет я научился на аккордеоне
играть вальс, и меня мои тетки приглашали поиграть, а молодежь танцевала.
Местные гармонисты вальс играть не умели и к нам приходила молодежь даже из
соседних деревень на вальс. Дежурные отмахивали от меня комаров и похваливали,
а я гордился, что кроме меня вальс сыграть было некому. Потом вышли замуж мои
тетки и мы остались с бабушкой одни. Жили бедно. Денег наличных хватало только
на сахар, остальное все свое с огорода. Муку мололи на мельнице, и бабка пекла свой хлеб в русской печке. Белый хлеб был редким гостем на столе, ели, в
основном, ржаной. Мяса не было вовсе. С бабушкой мы ходили за семь километров
на базар в районный центр продавать яблоки. Выручали сущие копейки, но и они
были дороги. Мне наградой было за то, что нес вместе с бабушкой яблоки,
горстка леденцов. Спустишься по склону вниз от деревни, течет речка. Там я
пропадал целыми днями с удочкой. Моей добычей были пескари, которых потом
жарила бабушка.