Экскурсия - 14-я часть

Сегодня вечером в БДСМ-клубе должна состояться вечеринка «Аукцион рабов», и я с утра в предвкушении чего-то необычного. Мои фантазии будоражат хорошенькие рабыни, требующие внимания и конечно же наказания.

А ночью я придумал развлечение для себя и моей подруги Шурочки, которая приехала из Ижевска погулять по Москве. Я решил показать ей утром булгаковскую Москву в необычном разрезе БДСМ.

Встретившись в метро на Пушкинской и угостив ее кофе в самом первом российском «Макдональдсе», я повел Шуру в Гнездиковский переулок.
– Вот видишь, Шур, эту арку в переулок. Именно сюда свернула булгаковская Маргарита с противными желтыми цветами. Ты как думаешь, о чем роман «Мастер и Маргарита»? Просто существует несколько равноценных версий, что роман о любви, о религии или даже не совсем безосновательная версия, что роман о масонах. Отец Булгакова, да и сам Булгаков несомненно хорошо разбирались в тематике масонства.
– Я думаю, что роман о страстях и страданиях, – ответила после короткой паузы мне Шура.
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Ведь именно это я и придумал сегодняшней ночью.
– Молодец, Шура! Именно это я и хотел тебе сказать, что роман «Мастер и Маргарита» о БДСМ-отношениях и страданиях. Ведь сама посуди, Маргарита – успешная женщина, ее муж – состоятельный человек, она ни в чем, казалось бы, не нуждается, но от скуки она остро нуждается в страданиях и именно поэтому бросается в объятия Мастера. Мастер же – андеграундный писатель и, несомненно, садист, который охотно предоставляет Маргарите возможность пострадать. А если взять приключения Маргариты на балу Воланда, так это вообще классическая сцена из БДСМ.

Шура несколько удивленно и не без интереса слушала мою стройную теорию.
– Да, люди любят свои страдания, – подтвердила мне она.

– И Булгаков, несомненно, много знал о страданиях, пережив в молодости морфиновую зависимость, а также он и сам уводил прелестную красавицу у успешного мужа.

Шура удивленно и смеясь смотрит на меня.
– А как ты думала, Шурочка, БДСМ повсюду: на работе, в полиции, в суде, дома, в отношениях. Вот видишь, в районе седьмого этажа в стене прорублено два окна, больше окон в стене нет. Эта квартира принадлежала советскому прокурору Вышинскому, а окна он прорубил, потому что был маньяком и боялся покушения. Во власть попадают только маньяки, этот мир принадлежит им.

Мы с Шурой идем дальше к зданию МХАТа им. Горького и натыкаемся на уютный двухэтажный особнячок, в котором расположено кафе «Бублик».
– Хочешь зайдем в кафешку чайку попить? – предлагаю я Шуре.
– Одним из учредителей этой забегаловки является Ксения Собчак. Как справедливо заметил отсидевший за участие в митинге Серега Удальцов, Собчак – троянская лошадь российской оппозиции. Впрочем, эта теория утопична, так как никакой оппозиции не существует, всех оппозиционеров типа Навального выдумывают в Кремле, чтобы повеселить российского обывателя, а такие люди, как Сергей Удальцов, сидят в тюрьмах просто так, за свои невостребованные идеалы, – продолжил я свой рассказ.

– Нет, спасибо, я кофе уже попила, – отказалась Шура.
Далее мы пошли в сторону Храма Вознесения Господня, где венчался Пушкин.
– Но о страданиях Пушкина из-за своей жены я тебе рассказывать не буду. Весь этот город пропитан великими страданиями, история Москвы – история страданий, – рассуждал я то ли серьезно, то ли с иронией.

А Шура иногда слушала меня, а иногда игралась с осенней листвой. Она прониклась настроением золотой осени.

Вскоре мы подошли к знаменитому особняку Саввы Морозова, где, по преданиям, жила булгаковская Маргарита.
– Вот видишь особняк Маргариты, представляешь себе, уйти отсюда к андеграундному писателю, фактически уйти от олигарха ко мне… Этот особняк построил для себя знаменитейшей купец Савва Морозов, который выступал нижним в своих отношениях с женой Зинаидой. Женщине всегда мало, и она настолько замучила своего Савву, что он застрелился, – продолжал я свое тематическое повествование.

Далее причудливыми изгибами мы оказались на Патриарших прудах, и я показал Шуре дом, где до встречи с писателем Булгаковым жила со своим мужем будущая жена Булгакова.

– Представляешь, как мучился ее муж, когда здесь около прудов писатель зажимал его жену? – пытаясь немного шокировать Шуру, я чуть-чуть наигрывал драматические ситуации прошлого. – Кстати, Шур, у людей очень плохая память, представляешь, люди спорят, ходил ли здесь на Патриарших трамвай, отрезавший голову Берлиозу, или Булгаков его выдумал, – я решил немного перевести тему с надоевшей БДСМ-трактовки романа Булгакова.
– Да, а почему, они, что, это посмотреть нигде не могут? – спросила Шура.
– Наверное, людям удобнее выдумать какой-нибудь миф, нежели оторвать свою задницу и залезть хотя бы в компьютер, – пожал плечами я.

Проходя мимо театра «Практика», я похвастался Саше, что здесь для спектакля «Алиса в Заэкранье» снималась в короткометражке моя дочка Маша. Театр отличается тем, что пытается совместить киноискусство с театром.

 Наша с Сашенькой утренняя прогулка подходила к концу. При подходе к метро «Маяковская» я указал ей на небольшую площадку перед станцией:
– Вот видишь, здесь раньше собирались лимоновцы-национал-большевики по 31 числам каждого месяца для поддержки свободы устраивать собрания и митинги, а теперь уже такого нет. Собираться больше троих уже запрещено на законодательном уровне – эволюция.

Шура осталась довольной моей придуманной для нее экскурсией, и мы разъехались по своим делам: я домой, а она к своим московским подружкам.

Вечером я-таки пошел в БДСМ-клуб на распродажу рабов. Там меня должно было насторожить обилие молодых красавиц, одетых в вульгарные сексуальные наряды перемешанных с мужчинами либо в женских платьях, либо с кожаными мешками на головах, но я привык достаточно безразлично относиться к тому, что прямо меня не касается, и меня это обстоятельство не смутило. Но когда мне принесли листок белой бумаги, чтобы я как раб указал пять своих табу, я захотел уйти. От меня требовалось написать на листе, что со мной эти бесстыжие проказницы сделать не смогут.

Я сказал, что нет, я не такой, меня и так жизнь потрахивает, и я от этого не в восторге. Многие девчонки стали меня упрашивать остаться, наверное, для них я был лакомый кусочек. Красивая брюнетка обратилась ко мне:
– Давайте я вас отстрапоню? Я никому здесь такого не предлагала, – в ее глазах, должно быть, это должно было сломить мое «девичье» сопротивление.
– Большое спасибо за доверие, вы меня очень сильно искушаете, но все же я не смогу вам помочь.