Грустная история

            Конец ноября. Снег. Следом пронизывающий  дождь с порывами ветра. Погода –   не для прогулок.  Всё одно ехать  надо. Ярославский вокзал. Как ни спешил, а опоздал. Электричка на Сергиев Посад ушла. Следующая минут через сорок.
  Из подошедшего состава через распахнутые  двери вывалилась разноголосая толпа. Шумящая масса людей ринулась в сторону здания вокзала. Ещё минута, и перрон опустел … Воцарилась  относительная тишина.

  Только электричка с распахнутыми дверями,  полицейский с шипящей радиостанцией. Мяукающий, кем-то брошенный, недотёпа кроха-котенок, и Бомж напротив на скамейке.

  Интересно, сколько мужику?  Чуть старше меня?… Или  моложе? Попробуй тут разбери. Обветренное, красное лицо с бородой и усами. Торчащие в  стороны неухоженные, седые лоснящиеся волосы…

  Как так?  Почему  стал бомжом?  Дом  или квартира,  родители,  семья,  дети?  Наверняка было. А теперь  здесь, укрываясь от снега и дождя под навесом перрона…

–Этот нормальный мужик, из интеллигентов. Второй год на вокзале слоняется,–заметив мой  задумчивый взгляд, произнёс постовой.
– Говорят, что раньше в университете философию преподавал, а вот так судьба сложилась.
–И что никак  не помочь?
–Были попытки. Старались мужики. Узнавали. Да только ничего не сделать – всё по закону! Ко всему прочему и сам ничего возвращать на круги своя не собирается.


  Мяукающий котёнок ткнулся мордочкой  в  рваные боты.
–Ты откуда – чудо-юдо  лохматое?  Бомж поднёс трясущегося и беззащитного к близоруким глазам и, улыбнувшись, поцеловал.
–Не плачь, не плачь! Сейчас обогрею, а потом… Вот только дождик перестанет, найдем чем покормить.

   Поковырявшись в карманах,  что-то отыскал, разжевал, положил  на раскрытую  ладошку  и сунул плачущему котёнку. Дрожащий от холода и сырости пушистый комочек пару раз лизнул и замолчал.

  –Ну, вот и нашли друг друга два одиночества. Вдвоём-то  всегда легче, – промолвил постовой.
– Только  погода пугает. Скоро морозы.  Как закрутит под тридцать градусов – тут этим друзьям несдобровать. Не дай, конечно, Бог. В каком-нибудь скверике ранним утром и найдём обоих, покрытых инеем. Что поделать, но   так бывает, и довольно часто.  Такие друг- друга не бросают. И живут, и умирают, вместе прижавшись и делясь последним уходящим теплом.

 Захрипела рация, срочно вызывающая  постового в здание вокзала.

  Электричка тронулась, увозя всё дальше и дальше от перрона, где маленький бездомный котенок, уткнувшись носом в грудь новому другу, согревшись в грязных лохмотьях одежды, счастливо замурлыкал и задремал… По красной, обветренной щеке Бомжа пробежала слезинка и спряталась в седой неухоженной бороде…

И так эта история зацепила нестерпимой болью до самой глубины души, что в голове зазвучали сами - собой складывающиеся строки…

Тебе я не позволю плакать…
ни светлым днём, ни ночью тёмной.
Сегодня снег, а завтра слякоть…
Терпи… Ты тоже, брат, бездомный.

Шептали треснутые губы,
совсем озябшему котёнку.
Порой душа в одежде грубой
своё лицо скрывает тонко.

И мокрый нос прижался к телу
в лохмотьях, выцветших и грязных…
А сколько их заиндевелых?
Теплом родных, хоть внешне разных
.
Мороз  и снег – всё быстротечно.
Фонарь устал от ветра брякать…
Ушли вдвоём… куда-то в Вечность…
Тебе  я не позволю плакать…